Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович

индикаторов. Внутри салон был более привычен с виду, диваны имели текстильную обивку, имелись декоративные деревянные вставки.

Когда мы уселись внутрь, я спросил:

— Какой вид двигателя установлен внутри этого транспортного средства? — и, похлопав по передней панели, я посмотрел на Ман Ти Фат,

— Если выразиться просто, то это вакуумный двигатель, а на более подробное объяснение могут уйти часы, — Ман Ти Фат нажала кнопку, и появился тихий, едва уловимый свист, но вся суть этого двигателя в том, что внутри него есть генератор вакуума — транслятор отрицательного давления, он получает вакуум с завода, на котором последний, и вырабатывается, а посредством технологии которой вы овладели практически в совершенстве, мы получаем вакуум с этого завода напрямую внутрь автомобиля, где вакуум приводит в движение турбину, за счёт разницы с атмосферным давлением.

— Интересная технология, — я покачал головой, показывая удивлённое лицо, — и каков КПД у такого типа двигателя?

— Порядка сорока процентов, — она повернулась ко мне, — но дело не в КПД, причиной повсеместного использования вакуума и планомерный отказ, где это возможно, от электрической энергии в его безопасности, в сравнении с последним. Ведь электричество менее стабильно и его гораздо сложнее аккумулировать. За последние семьдесят лет, что мы переходим на использование вакуума, количество происшествий с пострадавшими уменьшилось на несколько тысяч процентов.

— Интересно. А куда мы едем? — спросил я, когда мы выехали с парковки.

— Если вы не против, то мне нужно заехать в школу, забрать ребёнка и уладить некоторые вопросы, — Ман Ти Фат нажала курок акселератора, располагающийся за рулём, и машина с шуршанием и свистом помчалась по автомагистрали.

— Конечно же, я не против, — разглядывая мелькающий город за окном, проговорил я.

Часть 1 — Глава 8

Здание, похожее на Сиднейскую Оперу, оказалось не чем иным, как школой. На подъезде уже выстроилась вереница автомобилей, — как-то необычно много родителей сегодня, — сказала Ман Ти Фат и приоткрыла окно.

— Расскажите, какая продолжительность жизни вашего вида? — поинтересовался я,

— По-разному. От семидесяти до ста двадцати ваших лет, — заруливая на стоянку, которая была пустая, ответила Ман Ти Фат,

— А вот в школу идут дети во сколько лет? И как долго длится их обучение? — снова полюбопытствовал я.

— Есть регламент, согласно которому дети идут учиться в школу после девятого дня рождения, в основном это так, но есть и другие государства, где принято иначе. А сам процесс может длиться и всю жизнь, но зачастую занимает четырнадцать циклов, прежде чем ученик станет практиком и начнёт приносить пользу обществу — Ман Ти Фат остановилась на парковке, находящейся в полукилометре от школы, и выключила автомобиль, — Давайте пройдёмся, пешком будет быстрее.

— Хорошо. — ответил я и вышел из автомобиля, — Так необычно, что никто не обращает на меня особого внимания.

— Как я уже сказала, все уже давно знают про вас и никого вами не удивишь, но если честно, то вы находитесь под защитой закона одаренной чести, и никто не осмеливается относиться к вам как к чужаку, — Ман Ти Фат снова погрустнела.

— Закон одаренной чести?! — удивился я,

— Да, это довольно старый закон, а точнее — один из самых старых, ему больше шести с половиной тысяч лет. Он настолько непреложен, что случаи, когда он был нарушен, попали в учебники истории. Им уже очень давно не пользовались, с момента войны Табулаков, порядка шестидесяти циклов назад. И тем не менее наш народ чтит этот закон и уважает каждого, кто воспользуется его правом, — последние слова Ман Ти Фат произнесла совсем тихо.

— Я вижу, тема вам неприятна, но могу ли я полюбопытствовать, в чём суть закон одаренной чети? — проявил настойчивость я,

— Ах да, я совсем заговорилась, — приободрилась Ман Ти Фат и смахнула слезу с щеки, — суть его сводится к тому, что в момент когда интересы общества идут вразрез с интересами индивида, последний может отдать свою жизнь в защиту своих взглядов, и всякий кто нарушит этот закон, берёт на себя бремя смерти индивида, отдавшего свою жизнь и честь.

— То есть, кто-то отдал свою жизнь за меня? — поперхнулся я,

— Тафу Ил! — совсем раскисла Ман Ти Фат, — Его последнее желание — было считать тебя им самим, и относится к тебе, как если бы это был он сам. Закон работает и на шести континентах, честь и почёт, что он имел, по праву принадлежат тебе.

— Но зачем вообще это потребовалось? — я старался обнять плачущую Ман Ти Фат,

— Затем, что уже с первых дней после твоего появления было ясно, что тебе не покинуть лаборатории, Тафу понимал это, но боролся с администрацией как мог. Полтора года борьбы привели его к нашему правителю, но и там опьянённые страхом руководители были уверены, что место тебе в клетке. — Ман Ти Фат взяла небольшую паузу, — Ты пойми, мы не враждебны по натуре, но мы были очень напуганы, да и не только тогда, даже сейчас, но виду никто не покажет.

— Я даже не могу представить, чем так напугал вас, — чувство вины начало давить, и голос начинал дрожать, — я за свою жизнь и мухи не обидел, а мои технологии менее развиты, чем ваши.

— Да, в чём-то ты прав, но далеко не во всём, — сказала Ман Ти Фат, — ты, может, и не обидел, но вот твой народ показался всем нам весьма враждующим. Но вот с технологиями всё гораздо сложнее, твоя технология искривления пространства на три порядка лучше и проработанней, чем наша, вы шагнули далеко вперёд в понимании устройства физического мира.

— Минуточку, — перебил я, — на момент моего исхода с моей планеты, никто и близко не овладел этой технологией, даже до самого начального уровня, и в ближайшие сотни лет едва ли достигнет.

— Очень самоуверенно, но вы можете говорить только за себя, но не за представителей вашей цивилизации, — Ман Ти Фат что-то понажимала в своём мобильном устройстве, — Тафу Ил понимал всё это, он знал, что вы представитель группы мыслителей, нежели завоевателей. Но его попытки, убедить во всём этом общественность, которая очень часто бывает слепа и глуха, не привели ни к чему. И не нашёл иного пути,