Баннерет - Мстислав Константинович Коган

— Остановись. Прерви ритуал, — повелительно прошипел голос.

Ученик не отреагировал. Несколько секунд его тело лежало неподвижно, а затем начало биться в конвульсиях. Руки судорожно скребли камни пола. На глазах проступили кровавые слёзы. Аура начала стремительно тускнеть, как вдруг, губы парня снова зашевелились. Он вновь прошептал одно единственное слово: Анор-тай. И щёлкнул пальцами. Узы, связывавшие его с трупом, разорвались. Крыса перестала дёргаться. Как и тело ученика.

— Вставай, — вновь раздалось шипение, — Очнись.

Внезапно мир тряхануло. Он начал бледнеть и отдаляться, проваливаясь в холодную бездну. Остался лишь голос, повторявший одно единственное слово.

— Очнись. Очнись. Очнись.

Голову вновь прострелила пульсирующая боль. Во рту почувствовался привкус чего-то горького. Тело сковал яд тяжелой, опустошающей усталости. Но тряска не прекратилась.

— Очнись, ну же! — внезапно лицо обожгло холодом. Он залепил нос, рот, перетёк за шиворот гамбезона. Я начал задыхаться. Закашлялся, пытаясь глотнуть воздуха и открыл глаза.

Перед глазами тут же возникло встревоженное лицо Айлин. Несколько мгновений она сверлила меня взглядом, а затем шумно выдохнула.

— Я… — голос девушки ощутимо дрогнул, — Я думала, ты умер. Ты… Лежал. Совсем бледный и холодный. И не дышал.

— Меня не так легко убить, — с трудом выдавил из себя я, под конец, закашлявшись, — Не волнуйся. Всего-лишь не слишком приятная сказка на ночь, — взгляд принялся шарить по земле в поисках гримуара. Но вместо него у меня перед глазами вновь вспыхнули цифры логов:

Изучено новое заклинание первого круга школы «Некромантия». Память смерти позволяет вам ощутить последние секунды жизни другого существа. Только пользуйтесь им с большой осторожностью. Такой опыт может быть весьма… болезненным.

— Чего, — уставилась на меня Айлин, — Ты, что это там такое… — книга лежала совсем недалеко. Я хотел было до неё дотянуться, но скованное слабостью тело подвело. Девушка успела первой.

— Читал… — заметно севшим голосом договорила она, глядя на чёрную обложку гримуара.

Размышления у неё заняли совсем немного времени. Айлин покрутила книгу, посмотрела на меня и, чуть помедлив, вынесла свой вердикт.

— Это надо сжечь. Немедленно. Забыл, что было со мной там, на перевале? Тоже не терпится попробовать?

— Даже не думай! — я выхватил гримуар у неё из рук и тут же спрятал в сумку, — Это, между прочим, источник редких знаний, доставшийся мне очень дорогой ценой!

— И какой же? — Айлин скрестила на груди руки, с подозрением уставившись на меня.

— Долгая история, — я отмахнулся, и попытался встать. Получилось хреново. Тело все ещё плохо слушалось, а голова кружилась, — Но если вкратце — мы с Верноном спиздили этот гримуар у мёртвой чародейки, которая на поверку оказалась не совсем мёртвой.

— Долгая или нет, но даже не думай снова браться за эту книгу, — настойчиво повторила девушка, — Она… Она же чуть не убила тебя!

— Да так… Немного потрепало. Небольшая цена за новое заклинание, — пожал плечами я, — В конце-концов, никто не обещал, что некромантия будет даваться малой кровью. Как говорил один мудрый персонаж: первое условие бессмертия — смерть.

— Шуточки у тебя, — нервно фыркнула Айлин, — Зачем она тебе вообще сдалась, эта некромантия?

— Она не раз спасала мне жизнь, — хмыкнул я, — И ещё не раз спасёт. Любое знание, которое можно найти в книгах подобной этой — возможность. Возможность прожить лишний день, вырвавшись из очередной опасной передряги. А учитывая тех упырей, с которыми нам возможно предстоит сражаться, я предпочту всё-таки иметь лишний туз в рукаве, чем потом метаться в поисках хоть какого-нибудь решения.

— Лучше б ты исцеление изучал, — Айлин покачала головой, — От него может быть не меньше пользы, но куда меньше вреда. Не стоит этот твой «туз» такого риска, уж поверь мне.

— Стоит или нет — покажет время, — хмыкнул я, немного помолчал и добавил, — А что касается исцеления — и до него доберёмся. Со временем. Тем более, что после таких мозготрахательных аттракционов, оно мне и впрямь может понадобиться.

— Пообещай… — девушка явно не поняла, что сейчас я имел ввиду вовсе не некромантию. Зараза. Придётся объяснять чуть более доходчиво.

— Пообещаю, что мы обсудим это потом. Сейчас у меня нет никакого желания этим заниматься. А ещё очень болит голова. Спасибо, конечно, что привела в чувство, но…

— Можешь не продолжать. Я поняла, — Айлин демонстративно отвернулась.

Мда. Судя по всему это было слишком уж доходчиво. Что поделать. Опыт общения с протвоположным полом у меня не шибко то большой, вот, видать и сказывается его недостаток. Ладно, хер с ним. Точнее — с ней. Потом как-нибудь проясним этот вопрос. А сейчас у меня есть куда более важные дела, чем переживания и обиды на пустом месте.

Я наконец-то поднялся на ноги и наконец-то осмотрелся. На востоке начинала разгораться заря. Её алые отблески понемногу вытесняли с тёмно-синего небосвода холодные искры далёких звёзд. Тихо всхрапывали лошади. Трава о чём-то перешёптывалась с прохладным утренним ветерком. Начинался новый день. А значит, нам пора было в дорогу.

Я набрал полную грудь воздуха. Едва заметно пошатнулся — голова все ещё кружилась. И заорал во всю мощь своей осипшей глотки:

— Подъём!

Лагерь встрепенулся и зашевелился. Солдаты первого дозора начали неохотно вставать. Из шатра Яноша вышли несколько караванщиков. Вышли и непонимающими, осоловелыми, заспанными глазами уставились на меня. Смотрели и мои ребята. Смотрели дозорные с телег. И все чего-то ждали.

— Сворачивайте лагерь, — скомандовал я, обведя взглядом собравшихся, — Нам предстоит ещё долгий путь.

Глава 4 «Риверграсс»

— Ещё до полудня будем на месте, — Бернард чуть привстал на козлах и махнул рукой в сторону горизонта. Там, за широкими полями, на которых уже потихоньку начинали колоситься зелёные ростки молодой пшеницы, виднелись три чёрных силуэта высоких мельниц, потихоньку вращающих своими тяжелыми лопастями. Чуть дальше — чёрная полоска высокого деревенского частокола, крохотные домики с соломенными крышами, тонкие струйки белого дыма, поднимавшиеся из труб в прозрачное, голубое небо. Деревушка примыкала к довольно широкой реке, блестевшей и переливавшийся в ярких лучах утреннего солнца. Посреди водной глади, возле многочисленных пирсов покачивались силуэты десятка тяжелых речных барок.

— Хорошо бы, — кивнул я, — Последний переход был тяжелым. Парням надо