Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 - Эдвард Дри

За эти три дня напряженных боев батальон хорошо проявил себя в противостоянии с Красной Армией. По японским оценкам около трехсот советских солдат было убито или ранено, уничтожено или повреждено четыре танка (утром разведчики обнаружили еще два подбитых советских танка), захвачено два тяжелых и три легких пулемета и более десятка винтовок. Доктрина и подготовка принесли свои плоды, и японская оценка того, как будут сражаться их советские противники, также казалась точной.

Например, советское командование использовало бронетехнику для непосредственной поддержки пехоты, как и говорилось в японском переводе советского устава 1936 г. — танки небольшими группами распределялись по ротам и вели наступление впереди пехоты, которая, в свою очередь, прикрывала танки. Также танки быстро маневрировали, чтобы уменьшить потери. Японцы ожидали, что советские танки будут вести в атаку пехоту, и именно так и было[65]. Советский артиллерийский огонь был очень силен, но японцам также было ранее известно, что основой Красной Армии является артиллерия[66]. Советский солдат продемонстрировал упорство в обороне, но недостаток инициативы, подтвердив японские стереотипы об апатичной природе русских. Все же японцы понесли тяжелые потери, во многом, вероятно, являвшиеся результатом недостатков и промахов японского командования[67].

Впоследствии, оценивая результаты боя, японские офицеры честно признали, что отсутствовало взаимодействие между полковой артиллерией и пехотными подразделениями полка[68]. Кроме того, отдельные подразделения в основном вели бой изолированно, без взаимной поддержки со стороны соседних подразделений. В случае 2‑го батальона 28‑го полка, как только батальон вступил в бой, он быстро потерял взаимодействие с 64‑м полком на своем левом фланге и таким образом оказался уязвим для танковой атаки с этого фланга, едва не завершившейся разгромом батальона. Нехватка современных средств связи означала, что у подразделений Кадзикавы просто не было быстрой и надежной возможности связаться с частями генерал–лейтенанта Ясуоки. Хотя батальонные связные проявляли большую храбрость под огнем противника, с одной лишь их помощью невозможно было обеспечить своевременное взаимодействие подразделений в быстро изменяющихся условиях боя.

Если системы командования и управления в японской армии проявили свою неэффективность в условиях современного общевойскового боя, то система тылового обеспечения оказалась неэффективной в еще большей степени. Половина табельного комплекта материальных средств 2‑го батальона завязла на размокших дорогах к Номонгану. Служба тыла дивизии также не смогла в должной степени обеспечить подвоз снарядов полковой артиллерии в связи с неожиданно большим их расходом[69]. Солдатам, кроме того, пришлось страдать от голода, потому что продовольствие не было доставлено вовремя, и от дизентерии, вследствие питья грязной воды, потому что только такая вода была доступна. Наконец, их все время преследовал страх того, что боеприпасы к их стрелковому оружию тоже скоро закончатся.

Тактически советская артиллерия, расположенная на возвышенностях западного берега Халхи, сыграла еще более важную роль, потому что как только японская артиллерия на восточном берегу обнаруживала свою огневую позицию, она подвергалась мощному ответному огню советской артиллерии.

Несмотря на все это, штаб 23‑й дивизии приказал возобновить наступательные операции на следующий день, 6 июля.

На решение продолжать наступление, вероятно, повлияли три фактора. Во–первых, разведка на нижестоящих уровнях действовала неудовлетворительно, что не позволяло штабу дивизии точно оценить обстановку на поле боя. Во–вторых, офицеры оперативного отдела штаба Квантунской Армии майор Цудзи и подполковник Хаттори настаивали на продолжении наступления, а оперативный отдел в вопросах планирования операций имел куда больше влияния, чем разведывательный отдел[70]. И в-третьих, японцы полагали, что советские войска, особенно артиллерия, не смогут долго поддерживать ту же интенсивность огня, которая была характерна для начала боя.

На рассвете 6 июля батальон снова начал наступление с высоты 731 к югу, по направлению к мосту Кавамата. 7‑я рота оставалась в резерве вместе с 37‑мм пушками, 6‑я рота возглавила наступление, фланги прикрывали уцелевшие солдаты 5‑й роты. На японцев сразу же обрушился сильный и точный огонь вражеской артиллерии. Японцы сначала думали, что советские артиллеристы просто удачно угадали время, но потом заметили в небе советский самолет, очевидно, обнаруживавший цели для артиллерии. Это символизировало фундаментальные различия между двумя противостоявшими армиями. Японцы в выполнении боевых задач полагались почти исключительно на людей, Советы же в не меньшей степени полагались на машины, помогавшие людям выполнять задачи.

После продвижения примерно на 1000 метров, передовое отделение обнаружило, что советские войска укрепляют новые позиции на расстоянии около 2000 метров. С резервной позиции был протянут полевой телефон, и на этот раз 2‑й батальон мог взаимодействовать с поддержкой своей незначительной артиллерии и роты тяжелых пулеметов, чтобы помешать работе противника. Однако усиленная советская оборона сделала дальнейшее наступление невозможным, фактически даже продвижение на первые 1000 метров было трудным[71].

Оставшуюся часть дня батальон занимал позиции на гряде холмов, с которых японские солдаты наблюдали за противником. Были предположения, что советские танки пытаются обойти фланг батальона, но в отсутствие связи с 64‑м полком точных сведений никто не знал. Советская артиллерия и танки продолжали обстреливать позиции батальона. В сумерках две передовые роты стали окапываться на ночь.

На следующий день, 7 июля, батальон Кадзикавы готовился возобновить наступление на советские позиции. День был жарким и сырым, после полудня аванпосты сообщили, что около 150 советских солдат с двумя пулеметами и двумя орудиями пытаются, форсировав Халху, подойти к позициям батальона. Старший лейтенант Сайто, командир 7‑й роты, действовал быстро, направив свои 1‑й и 2‑й взводы обойти подходившую группу противника с тыла. 3‑й взвод остался в качестве сил прикрытия.

Взводы 7‑й роты искусно замаскировались от приближавшегося врага, а лейтенант Сайто по полевому телефону связался с ротой тяжелых пулеметов и батальонной артиллерией, чтобы перенацелить их на север, и вызвал их огонь на правый фланг советского отряда. Ошеломленные внезапным огневым налетом, уничтожившим один их пулемет, советские солдаты рассеялись в поисках укрытий. Тем временем 1‑й взвод под командованием сержанта Накахару, подошел вплотную к противнику, который был прижат огнем. Когда огневая поддержка закончилась, 1‑й взвод атаковал дезорганизованного противника, застрелив и заколов штыками тех советских солдат, которые остались на месте, и обратив остальных в бегство. Командир 3‑го взвода младший лейтенант Судзуки был убит советским снайпером, когда вел свой взвод отрезать противнику путь отступления. Японцы отомстили за убитого офицера, когда ротное отделение гранатометчиков под командованием сержанта Иваки обстреляло бегущего противника, довершив разгром советского отряда. У японских позиций осталось 102 трупа советских солдат, японцы захватили два орудия, два пулемета и двадцать винтовок.

Остаток дня батальон находился в боевой готовности, наблюдая за движением транспорта противника на западном берегу Халхи. Огонь советской артиллерии усиливался в течение дня, японские разведчики докладывали, что противник активно чинит проволочные заграждения на своих позициях. Кроме того, к советским войскам подходили подкрепления. Вскоре начался сильный дождь. После неудачной советской атаки японские патрули вели разведку у Халхи и сообщили, что уровень воды в реке поднимается, и пехоте (но не танкам) будет трудно переходить реку вброд. У высоты 673 было оставлено охранение на случай новых попыток противника перейти реку.

Примерно за полчаса до того, как был обнаружен советский отряд, пытавшийся подойти к японским позициям, майор Кадзикава приказал готовиться к атаке в сумерках, целью которой было захватить и удержать оба берега в месте слияния двух рек. Согласно показаниям советского пленного, взятого после полудня, советские войска готовились атаковать позиции 2‑го батальона. Когда Кадзикава узнал о готовившейся советской атаке, он в 20:00 отдал новые приказы, отменив атаку и приказав использовать оставшееся до ночи время для укрепления ночных оборонительных позиций и рытья траншей и окопов[72].

Отражение 7‑й ротой попытки просачивания советских войск на японские позиции 7 июля 1939 г.

Ночь прошла спокойно, хотя солдатам пришлось терпеть холодный дождь. Батальон оставался в боевой готовности до утра 8 июля. В 10:00 генерал–лейтенант Ясуока по телефону сообщил майору Кадзикаве, что противник отступает по мосту Кавамата, и приказал батальону энергично преследовать отступающего противника и отрезать ему путь отступления. Старший лейтенант Савада, командир взвода тяжелого оружия 5‑й роты возглавил преследование со своим взводом и 6‑й ротой. Огневую мощь для операции по преследованию обеспечивали два тяжелых пулемета, две 37‑мм пушки и две 70‑мм батальонных гаубицы.