Парфянин. Книга 2. Испытание смертью - Питер Дарман

Позади меня затрубили боевые рога – драгон Буребисты тронулся следом за мной.

Расстояние до неприятеля начало сокращаться. Я вдруг почувствовал себя совершенно одиноким. Я уже хорошо видел галлов – медленно передвигающиеся темные фигурки, но в каком направлении они движутся, рассмотреть было невозможно. И еще я слышал их – постепенно усиливающийся рев тысяч людей. Я оглянулся назад. Конница шла в идеальном порядке. Сотни двигались рассыпным строем – расстояние между всадниками составляло до двадцати футов, так что если галлам удастся выстроить стену из щитов, то у каждого всадника будет, по крайней мере, возможность остановиться и развернуться, поскольку ни один конь не попрет на сплошную стену врагов. Я придержал Рема, поскольку он уже хотел рвануть во всю мочь галопом, так быстро, как могли нести его мощные ноги. Нет, пока рано, коню еще понадобятся его запасы сил и энергии, все тяжкие испытания еще впереди. Мы уже сближались с неприятелем, и я увидел, что наше приближение замечено – враги начали концентрироваться группами вокруг вождей. Галлия рассказывала мне, что каждый племенной вождь имеет свою собственную боевую дружину, а в бою эти дружины собираются вокруг своего командира. Так оно сейчас и происходило, и я почувствовал прилив радости, когда разглядел бреши в неравномерном фронте противника. Я дал Рему шенкеля и послал его вперед, в атаку, направляя в пустое пространство, появившееся между двумя группами галлов, которые поспешно бросали длинные овальные щиты и вбивали в землю тыльные концы копий, стремясь выстроить стену из острых наконечников. Я промчался между этими двумя группами и рассек мечом шлем галла, который подвернулся мне под руку. Потом рубанул еще одного, тщетно пытавшегося меня обогнать. Мой клинок попал по шлему, и удар швырнул галла на землю. Мчавшиеся за мной всадники кололи копьями и рубили мечами, прорываясь сквозь кучки противника. Да, именно кучки. Это была не дисциплинированная сплошная масса римских легионеров, а лишь группы воинов, пытающихся оказывать сопротивление, собравшись вокруг вождей и соплеменников. Тех, кто впал в панику и побежал, положили на месте: либо проткнули копьем, либо располосовали мечом. Или же просто затоптали конскими копытами.

После первого столкновения дисциплина моей конницы и отсутствие дисциплины у галлов начали здорово сказываться. Мои сотни не только рубили и топтали отдельных воинов противника, но и дробили неприятельское войско на мелкие группки, столпившиеся вокруг предводителей, а потом рубили их всех подряд мечами. Время от времени кто-то из моих конников падал с седла, пронзенный копьем или со стрелой в груди, на лучников у галлов было мало, а мои люди умели придержать коня, не нарываясь на копья галлов. После первого столкновения мы перестроились и снова пошли в атаку. А земля уже была завалена трупами галлов. Начало казалось хорошим.

Итак, мы перестроились и снова атаковали, на этот раз сотнями, построенными клиньями по три ряда в глубину. И глубоко врезались в массы противника, рубя мечами направо и налево и прикрываясь щитами. Мы снова положили множество воинов противника, которые теперь превратились в дезорганизованную толпу, состоящую как бы из отдельных людей. Но глубина их боевого порядка была настолько значительной, что мы никак не могли пробиться сквозь них и соединиться с людьми Каста. Я молился, желая ему продержаться еще немного.

Те, кто никогда не бывал в сражениях, любят говорить, что конница способна сокрушить оборону противника ударом с фланга, но войско – это не пучок соломы. Сопротивление тысяч воинов не так-то просто сокрушить и отбросить. Большой массой конницы невозможно управлять, не говоря уж о том, чтобы четко контролировать и направлять сотни всадников на фронте шириной в две мили. Все, на что можно надеяться, так это на то, что их командиры и те, кого они ведут за собой, сохранят хладнокровие и будут помнить уроки, усвоенные в ходе обучения, что они смогут превозмочь страх и жажду крови и будут выполнять полученный приказ. Но это трудно, очень трудно. Галлы уже бежали во всех направлениях, а мы продолжали рубить их, но внезапно перед нами возник новый их эшелон, уже пришедший в беспорядок и перемешавшийся, но пытавшийся поспешно выстроиться в новый боевой порядок. Вожди и предводители отчаянно распихивали своих людей по местам, формируя тонкую линию сомкнутых щитов, и она понемногу усиливалась. Между этим эшелоном и группами галлов, разбежавшихся в ходе первого столкновения, лежала заваленная трупами полоса земли, растянувшаяся почти на две мили. Мы оттянулись немного назад и оказались прямо перед фронтом нового эшелона галлов. Но далеко не вся моя конница успела перестроиться. Я оглянулся назад и увидел, что Галлия, крича и жестикулируя, расставляет своих женщин кольцом вокруг большой группы галлов. Ко мне подъехал Буребиста. На его правой руке я увидел глубокую рану, из которой текла кровь.

– Обрати на это внимание, – я указал на продолжающую укрепляться оборонительную линию галлов прямо перед нами. – Не спускай с них глаз, но пока не атакуй, еще рано. Жди меня здесь.

Я послал коня назад, к Галлии, которая накладывала на лук стрелу. Впереди ее воительницы расстреливали противника, как в тире. Она велела всем своим женщинам снять шлемы, демонстрируя врагам свой пол. Галлы купились на эту уловку, заорали, завизжали, побросали щиты на землю, а затем стали делать бедрами похабные телодвижения. По большей части они были обнажены по пояс, а некоторые вообще оказались голыми, покрытыми с головы до ног боевой раскраской. Галлы сочли смешным, что в числе их противников имеется группа женщин. Некоторые еще продолжали смеяться и демонстрировать свои гениталии, когда их вдруг поразили стрелы, пронзавшие плоть, кости и сухожилия. Сотня луков выпускала по три стрелы в минуту, так что очень скоро эта группа галлов превратилась в кучу мертвых и умирающих.

Тогда Галлия приказала своим женщинам, которые уже надели шлемы и перестроились, окружить следующую группу галлов, около сотни воинов, сплотившихся вокруг штандарта в виде черепа быка, украшенного полосками плоти, видимо, человеческой. Вид его вызывал жуткое отвращение.

– Ты все еще полагаешь, что мои женщины зря тратят стрелы, а, Пакор? – глаза Галлии сверкали яростью. Да, меня достойным образом поставили на место.

– Нет, госпожа, – ответил я. – Я благодарю Шамаша за то, что ты здесь, со мной.

Она толкнула Эпону коленями и отъехала. Ее женщины уже окружили группу около штандарта с черепом быка. Праксима подскакала к Галлии и отдала честь. Неужели это не сон?

– Все готово, госпожа!

Галлия шагом подвела Эпону на расстояние пятидесяти футов от галлов и сняла шлем. Я подъехал и встал рядом с ней. Она заговорила на латыни, не на своем родном языке:

– Воины! Сеноны! Я одна из вас, из вашего племени, но сражаюсь против вас. Вы потерпели поражение, и это цена, которую вы заплатили за то, что выступили на стороне римлян. Бросайте оружие и падайте ниц передо мной, тогда останетесь в живых. А иначе вы все умрете.

Галлы заорали, засвистели в ответ, стали насмехаться над нею, поворачиваясь и нагибаясь, демонстрируя свои задницы. Другие смеялись и приглашали Галлию сойти с коня и поиграть с их мужскими достоинствами. Она лишь улыбнулась в ответ и крикнула: «Стреляйте!» Стрелы со свистом взвились в воздух и с тупым стуком начали поражать цели. Женщины стреляли безукоризненно, почти прекрасно.

Первый залп свалил десятки галлов, а остальные в отчаянии схватились за щиты и попытались создать видимость оборонительной стены, но женщины стреляли по ним из неподвижного, устойчивого положения и тщательно целились. Второй залп оставил на земле еще одну кучу трупов. На сей раз стрелы били в глаза и в шеи, поскольку у галлов шлемы надевали только вожди. Остальные были с непокрытыми головами, их вымоченные в известковом растворе волосы торчали острыми косицами. Им было некуда спрятаться, и некоторые уже бросали на землю щиты и копья и поднимали руки, давая понять, что сдаются, но их противницы были не в том настроении, чтобы кого-то жалеть и щадить, и третий залп уложил всех, кто еще совсем недавно изрыгал угрозы и насмешки. Из куч упавших раздавались жалостные стоны и крики, и я заметил нескольких раненых, корчащихся на земле от боли с торчащими из них стрелами. Некоторые пытались уползти, цепляясь руками за землю и таща свое израненное тело в поисках спасения. Напрасные надежды. Галлия кивнула Праксиме, та сунула лук в саадак и спрыгнула с седла. К ней присоединилась каждая пятая женщина, а остальные прикрывали своих товарок, держа луки наготове. Праксима вытащила меч и спокойно пошла между лежащими галлами, убивая всех, кто ей попадался на пути. Остальные делали то же самое. Я в ужасе смотрел на это кровавое действо, понимая при этом, что, если бы роли поменялись, мы имели бы точно такую же судьбу. Гафарн стоял рядом с Дианой, которая, как я отметил, не принимала участия в этой резне, а глянув на ее колчан, я понял, что она вообще не стреляла. Она была явно не настроена на бойню и вообще не желала выступать в роли мясника, но Галлия предпочитала держать ее при себе, а Гафарн следил за ней, прямо как ястреб.