Крадущиеся на глубине. Боевые действия английских подводников во Второй мировой войне. 1940–1945 гг. - Эдвард Янг

Дверь в машинное отделение была закрыта. Неужели я был в кают-компании слишком долго и все выбрались через спасательный люк в машинном отделении, не заметив, что меня нет? Даже если люди еще не покинули субмарину, они вполне могли начать затопление отсека, чтобы подготовиться к выходу из лодки. А если затопление продолжается достаточно долго, открыть эту дверь будет уже невозможно. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме монотонного звука текущей воды. В этот жуткий момент я был очень близок к панике.

Но я мог, по крайней мере, попытаться дать знать о себе, а это значило, что надо постучать чем-нибудь тяжелым в дверь. Оглянувшись, я заметил разводной ключ, схватил его и с максимально возможной в моем положении скоростью устремился к закрытой двери. И в этот момент я услышал совсем рядом голос:

– Боже правый, кто там?

Я взглянул вверх и понял, что стою под боевой рубкой, а из люка выглядывает Питер. Судя по доносившимся оттуда звукам, с ним было еще несколько человек.

– Откуда ты явился? – воскликнул он.

– А куда все подевались? – спросил я. – У вас там найдется для меня местечко?

– Втиснем как-нибудь. Остальные попытаются выбраться через машинное отделение.

Я мигом взлетел по трапу и протиснулся в люк, страшно довольный, что теперь не один. Нас было четверо. На верхних ступеньках трапа висел Питер, упираясь головой в верхний люк, чуть ниже примостился один из механиков, еще ниже – я и электрик. Электрику было очень плохо, его все время рвало, бедняга почти не мог стоять. В центре верхнего люка имелось небольшое отверстие, круглое окошко, закрытое толстым стеклом, рассчитанным на высокое давление воды. Питер сказал, что видит сквозь него пятно света и считает, что какой-то из надводных кораблей освещает поверхность прожектором. Это воодушевило нас. Может быть, нам удастся выплыть на поверхность! Мы знали, что глубиномеры в посту управления показывали 60 футов, верхний люк боевой рубки расположен примерно на 15 футов выше ватерлинии (уровень отсчета для глубиномеров), значит, нас отделяет от спасения около 45 футов – высота восьми человек, стоящих друг у друга на головах. Ерунда!

Питер приказал закрыть крышку нижнего люка, что я не замедлил сделать, и мы начали обсуждать план действий. Одна из очевидных опасностей заключалась в том, что по пути наверх мы могли разбить головы о поперечину между стойками перископов, но вероятность этого сочли небольшой из-за сильного крена на правый борт. Мы надеялись (как оказалось, напрасно), что нам поможет подняться на поверхность пузырь воздуха, который появится из боевой рубки, когда мы откроем люк. Собственно говоря, задача была несложной. Питер откроет люк, а когда вода начнет поступать в рубку, каждый из нас наберет в легкие побольше воздуха и поплывет вверх с максимально возможной скоростью. Мы были вполне спокойны, за исключением несчастного электрика, который с каждой минутой чувствовал себя все хуже.

Не помню, сколько времени мы потратили на обсуждения, но потом Питер сказал.

– Теперь осталось выяснить, сумеем ли мы открыть люк. Давление воды на этой глубине немалое.

Он изо всех сил толкнул крышку люка, но она осталась неподвижной. Следовало каким-то образом увеличить давление в башне.

Мне пришло в голову, что, пока мы разговариваем, внизу, в посту управления, давление увеличивается из-за постоянного поступления туда забортной воды. Я приподнял нижний люк, и воздух со свистом рванулся в башню. Через несколько минут я почувствовал резкий неприятный запах. Возможно, это был запах страха, однако я тут же решил, что забортная вода все-таки добралась до батарей.

– Ох! – воскликнул я. – По-моему, я чувствую запах хлора.

– Ладно, – быстро отреагировал Питер, – тогда закрывай свою крышку, я попробую сделать еще одну попытку.

На этот раз ему удалось слегка приподнять крышку. Через образовавшуюся щель внутрь просочился тоненький ручеек.

– Порядок, парни, – сказал Питер, – но не будем торопиться. Скажете, когда будете готовы.

Я сказал, что нужно выбираться как можно скорее, прежде чем мы окончательно ослабеем, вдыхая отравленный воздух. Никто не возражал. Мы разделись, оставив на себе только нижнее белье и носки.

– Готовы? – спросил Питер.

– Готовы! – дружно ответили мы.

Бедный электрик, по-моему, находился в таком состоянии, что хотел только одного – умереть.

– Тогда приготовиться, – жизнерадостно провозгласил Питер, – пошли! – И он распахнул крышку люка.

Я сделал глубокий вдох, и в ту же минуту на нас обрушились потоки воды. Вокруг все стало черным-черно, в ушах стоял грохот, но надо было бороться за жизнь. Я принялся шустро карабкаться вверх по лестнице, но вскоре уперся головой во что-то мягкое. Оказалось, что это был зад застрявшего в люке матроса. С отчаянием человека, которому уже нечего терять, я пытался вытолкнуть его из люка. Он несколько раз дернулся и стукнул меня пяткой по лицу. Я еще раз изо всех сил подтолкнул его, и мы оба вывалились из люка. Я быстро поплыл вверх. Расстояние казалось совершенно непреодолимым. В тот момент, когда я понял, что мои легкие больше не выдержат и взорвутся, неожиданно выяснилось, что моя голова уже высунулась из воды, и я вполне могу дышать. Я долго кашлял, чихал и плевался, но с наслаждением вдыхал сладкий морской воздух, упивался видом звезд и темного ночного неба.

Море было спокойным, поверхность воды слегка рябила от легкой зыби. Присмотревшись, я увидел двух человек, плавающих неподалеку, и окликнул их. Это был Питер и матрос, которого я вытолкнул из лодки; оба в добром здравии. Несчастного электрика нигде не было видно. Мы заметили силуэты судов вокруг нас и начали кричать, стараясь привлечь к себе внимание. Некоторые из них освещали темную поверхность воды прожекторами. Мне показалось, что одно судно находится ближе к нам, чем остальные.

– Давайте поплывем к нему, – предложил я и немедленно претворил свое намерение в жизнь.

Почему-то я не сомневался, что мои товарищи последуют за мной. Несколько минут я плыл, после чего обнаружил, что за мной никого нет. Я слышал в отдалении голоса моих товарищей, но не видел их. Судно, к которому я направлялся, оказалось значительно дальше, чем мне показалось вначале. Я не слишком хороший пловец, поэтому довольно скоро я перевернулся на спину, так плыть было значительно легче, и принялся звать на помощь. Иногда меня захлестывала волна, поэтому я изрядно наглотался воды. Я плыл довольно долго, но судно почему-то не приближалось. Неужели мне суждено погибнуть, когда спасение совсем близко? Я чувствовал, что силы быстро покидают меня. Неожиданно я услышал голоса совсем близко, и прямо мне в глаза ударил луч прожектора. Повертев головой, я увидел подошедший катер, с борта которого свисала сеть. Я даже разглядел снующих по палубе людей. Тут же рядом со мной в воду шлепнулся конец каната, я вцепился в него мертвой хваткой и очень скоро оказался на борту. Я находился в полном изнеможении и почти не мог говорить, только тяжело и шумно дышал. Меня завернули в одеяло и повели вниз. Обретя способность к членораздельной речи, я первым делом сказал, что несколько человек еще плавают в воде, а кроме того, люди остались в лодке. Очевидно, что-то мешает им выбраться через машинное отделение.

В каюте мне помогли раздеться и уложили на койку, где я остался, дрожа от запоздалого шока. Через полчаса мне сообщили, что из лодки начали выбираться люди. Больше я не мог оставаться в неведении и, завернувшись в одеяло, потащился на палубу. Люди выныривали на поверхность через равные промежутки времени, все покрытые черной нефтью, которая покрыла поверхность воды после затопления машинного отделения. При них были спасательные аппараты Дэвиса и кислородные баллоны. Они были чрезвычайно возбуждены, вернувшись к жизни, когда многие уже потеряли на это надежду. Все были преисполнены признательности стармеху и торпедному офицеру, которые организовали выход людей из лодки. Спасательных аппаратов хватило на всех, кроме двух человек. Два матроса добровольно вызвались выходить из лодки без них: они должны были держаться за ноги одного из обладателей спасательных аппаратов. Один из смельчаков утонул. После переклички выяснилось, что в команде машинного отделения, насчитывавшей двадцать человек, была еще одна жертва – гражданский инженер с чатемской верфи, который оказался на лодке в качестве пассажира, – ему срочно было необходимо попасть на север. Человеку выдали спасательный аппарат и объяснили, как им пользоваться. Однако катастрофа произвела на него такое впечатление, что он потерял контроль над собой и хотя сумел выбраться из лодки, но так и не добрался до поверхности. Но в целом операция по спасению людей из машинного отделения была проведена на высшем уровне.

Значительно позже я узнал, что в самый разгар спасательной операции старший механик решил убедиться, что в лодке никого не осталось. Он лично обошел все доступные незатопленные помещения, внимательно осмотрел закоулки машинного отделения, после чего продолжил наблюдение за выходом людей из лодки. Сам он покинул затопленную субмарину последним. Позже за эту операцию старший механик Киллен был награжден медалью.