Бык в загоне - Андрей Воронин

— А знаешь, когда кончается мужчина?

— Нет, — на лице Злобина застыл вопрос.

— Когда женщина ему говорит: втяни живот — а он это уже сделал.

Приятели дружно рассмеялись, причем Злодей долго не мог остановиться, утирая тыльной стороной ладони слезы. Затем, переведя дух, он, как бы оправдываясь, произнес:

— Быт — вещь въедливая: плюшки, пончики, — и, видимо, желая сменить столь щекотливую для собственного самолюбия тему, спросил:

— Ну а ты как, с кем, где, чем живешь-кормишься?

— Узы брака, как, в общем, и любые другие, меня пугают, — искренне признался Сергей, — а работы в наше время всем хватит. Ты по-прежнему фармазонишь или как?

— Я с этим завязал. Сейчас молодняк очень ушлый пошел, лохи через одного, или бригадные, или подрядные, или звеньевые, — с некоторой грустью произнес Злобин, — тут как-то раз решил баксы поменять около «Макдональдса», смотрю, у фраера зенки бегают, ладошки вспотели, я его решил предостеречь и говорю: ты, мол, кореш, или лавэ меняй, или по сторонам зюкай. Насунешь, так через лепень твоя мамаша на поминках гостям будет вермишель откидывать. Видел бы ты его хайло, — Злобин громко рассмеялся, — челюсть свело, набычился, как кот на собаку. Вернул мне капусту, а потом так робко спрашивает: дядь, мол, извини за нескромность, а что такое лепень?

— И что?

Злобин хмыкнул.

— Я ему, конечно, объяснил про пиджачок.

И они вновь рассмеялись.

— Молодо-зелено, — сквозь смех выдавил из себя Сергей, — насобачится и еще тебя подучит.

— Да уж, — согласился Злодей, — поэтому я и умыл руки, теперь заправский бизнесмен. У жены папаша еще при Брежневе в Штатах в торгпредстве работал. Связей дай Бог каждому, ушел на пенсию и открыл свою контору, где я имею честь быть коммерческим директором. Закупаем в Гонконге джинсы по три доллара, лепим на них фирменные лейблы и по двадцатке за пару продаем. Короче говоря, не бедствуем, — закончил он свой рассказ.

— А где ж твоя дражайшая? — спросил Сергей, окинув взглядом окружающих.

— Где-то здесь, — сказал Злобин, пытаясь отыскать глазами свою жену, затем, вперив взор в проходящую мимо мулатку и забыв на миг, кого искал, многозначительно присвистнул, — глянь-ка какая!

— Да, ничего, — согласился с товарищем Никитин, — здесь вообще есть, на ком успокоиться.

— Слушай, я вчера такую биксу видел, думал, с копыт слечу от затрещины, — шепотом, как будто их могли подслушать, доверчиво поведал новоиспеченный бизнесмен, — жена, оказывается, строго следит за моей нравственностью.

Сергей тихо рассмеялся.

— Эх, надо будет сюда без довеска приехать, — вздохнул озадаченный супруг. Затем, встрепенувшись, вполголоса предупредил:

— Тихо, моя идет.

К ним приближалась невысокого роста белокурая девушка лет двадцати пяти. Ровный загар выгодно оттенял ее длинные, вьющиеся волосы, мягко ниспадающие на плечи. Четкий овал лица, пухлые губы, широко раскрытые голубые глаза в сочетании со стройными ногами и высокой грудью давали все основания назвать ее красавицей.

— Познакомьтесь, это мой давний приятель и сосед по шконке Сергей Никитин, или просто Писарь, — указал Злодей на товарища и, повернувшись к жене, добавил:

— А это Светлана, моих очей очарованье…

— Твоя унылая пора, — мягким грудным голосом закончила за мужа фразу его дражайшая половина.

Олег с женой пригласили Сергея на, вечер в небольшой греческий ресторанчик, где хозяин-повар готовил изысканное мясное блюдо, которое принесло его заведению заслуженную славу и сделало его своего рода достопримечательностью курорта.

Около семи часов вечера, когда дневная жара слегка спала, Сергей вошел под своды зала ресторанчика, отделанного под средневековую таверну.

Он не сразу нашел среди посетителей неожиданно подвернувшихся москвичей, пристроившихся за угловым столиком в полумраке свечей. И немудрено — на Светлане было длинное вечернее платье, плотно облегавшее ее ладную фигуру. Волосы были уложены в причудливую прическу, а лицо преобразила искусно нанесенная косметика. Олег же облачился в строгий, хотя и легкий, светлый костюм.

Поборов совершенно понятное смущение перед дамой за свои потертые джинсы и тенниску, Сергей подсел к их столику.

— Ну что, приступим, — сразу же взял инициативу в свои руки Олег.

Они с наслаждением предавались чревоугодию, сдабривая жирную пищу старинным вином, не забывая каждый раз произносить какой-нибудь тост.

Старый грек сегодня был в ударе. Он старался угодить русским гостям от всей души. Это объяснялось не только богатыми чаевыми, но и каким-то магическим весельем и жизнерадостностью, которые отличали русских от других посетителей.

Незаметно время перевалило за полночь.

Порядком набравшийся Злобин, исчерпав весь запас острот и красноречия, норовил пуститься в пляс и требовал от хозяина заведения балалаечников. Старый грек, конечно же, догадался, чего от него хотят, и, поставив кассету с записью греческой музыки, принялся выплясывать сиртаки, увлекая за собой Олега.

Сергей со Светланой, вдоволь нахохотавшись, усадили-таки пьяного Олега за стол. Тот немедленно потребовал вернуть ему его лучшего друга Андраполиса, как, уверял он, звали толстого грека.

Еще минут через двадцать потомок древней Эллады лез к Злобину обниматься, повторяя по-русски только что заученные слова:

— Друг, Олиг, мир, Москва, Горбачев, перестройка, выпьем…

На что вконец окосевший «Олиг» отвечал, старательно произнося слова, окончания которых иногда сглатывались:

— Анд-э-рррюша, да мы с тобо… знае… как загуди-и-им, когда ты ко мне пррриеде…

— Ладно уж, загудел уже, — Светлана встала, собираясь уходить, пойдем, гуделка. Завтра посмотрю, как ты у меня загудишь.

…В гостиницу они вернулись уже под утро. Более стойкий грек и Сергей несли в стельку пьяного Злодея, который в перерывах между напевами мелодии греческого танца неустанно повторял:

— Смотри, как гуляют новые русские, и запоминай, внукам будешь рассказывать.

Светлана, шедшая сзади, глаза опустила вниз, боясь встретиться взглядом с гостиничным персоналом, и тихо приговаривала:

— Я тебе завтра покажу, как гуляют новые русские, мать твою…

Утром Никитин постучал в номер приятеля. Ему открыла Светлана. Извинившись за ранний визит, он спросил:

— Ну как наш древний грек? Пришел в себя?

— Вот лежит, просит таблеточку, — указав на лежащего на диване Олега, ответила Светлана.

— Здорово, гуляка, — проходя в комнату и усаживаясь в кресло напротив друга, произнес Сергей.

Гуляка больше напоминал бритый кактус, чем вышеозначенного древнего полугрека. Казалось, по его физиономии проехал танковый полк в неудержимом порыве триумфального марш-броска.

— Какой там здорово, слышь. Серый, дай анальгинчику, — простонал Злодей.

— Может, тебе еще и пирамидольчику, героинчику или кокаинчику? улыбнулся гость.

— Киздюлинчику ему, — зло бросила Светлана и добавила:

— Господи, прости меня, грешную.

— Пойдем в бар поправим здоровье, — предложил Писарь.

— А бар сюда не зайдет? — простонал Олег. — Я сейчас разве что до сортира доползти смогу. Слушай, притащи что-нибудь.

— На, алкаш, — вошла в комнату Светлана, протягивая ему бутылку виски, — только не забудь потом купить, это я папе в подарок отложила.

— «Джон Уокер», — прочел Злобин на этикетке и поморщился, — вискарь, какая гадость. А ты случайно водочки в подарок никому не приобрела?

— За это скажи спасибо, — пробурчала она.

Когда Светлана вышла, Злобин обратился к Сергею:

— Слушай, старик, я вижу, ты огурчиком выглядишь, — он окинул Никитина оценивающим взглядом и удивленно продолжил:

— Хотя вроде бы вместе пили, ну ладно, неважно, не в службу, а в дружбу, сходи позагарай с моей, а то я этим испанцам не доверяю. А я как только приду в себя, к вам присоединюсь.

— Не боишься, что уведу? — пошутил Сергей, улыбнувшись.

— Слушай, заканчивай, без тебя тошно, — бросил Олег.

— Ладно, шучу.

— Где вас искать, если что?

— В моем номере, — рассмеялся Сергей.

— Кстати, у меня к тебе дело есть, — неожиданно перешел на другую тему Злобин.

— Что за проблема?

— Должок надо получить.

— Большая сумма? — без особого интереса полюбопытствовал Никитин.

— Двести косарей зеленью.

— Зеленью аллей, в пухе тополей, — не к месту процитировал Сергей.

— Чего? — недоуменно уставился на приятеля Злобин, поморщившись.

— Да это я так, Розенбаума вспомнил, есть у него такая добрая песня, пояснил Сергей.

— Ну так как, возьмешься? — не слушая, продолжал Олег.

— Надо подумать, сумма приличная.

— Как положено, за половину.