Второе дыхание - Жозе Джованни

Жозе Джованни

Второе дыхание

Глава 1

Опираясь на руки, они приподнялись и, осторожно выглянув из-за низкого барьерчика плоской крыши, всмотрелись в темноту. Ночь была лунной. В четырех метрах ниже светлела полоска гребня внешней стены.

Послышался звук приближающихся шагов. Три головы исчезли за барьерчиком, щеки выглядывавших вновь прижались к цементному покрытию крыши.

В десяти метрах под ними, у подножия кольцевой стены, охранники возились с закрепленным на ней контрольным устройством, предназначенным для регистрации прохождения патруля. Вскоре они ушли.

Бернар вскочил на ноги. Вокруг его пояса была обмотана сплетенная из разорванных одеял веревка.

– Быстрей, – шепнул он. – Времени в обрез…

Нужно было спрыгнуть с крыши так, чтобы можно было ухватиться руками за гребень наружной стены. Прыгать прямо на сужающуюся кверху полоску бетона было нельзя, так как ноги непременно соскользнули бы с нее, а приземление в положении «верхом» могло закончиться лишь потерей сознания от боли.

От края крыши до вершины внешней стены в высоту было полных четыре метра. Высота самой стены составляла еще шесть метров. Таким образом тот, кто окажется неловким и не сможет, уцепившись за гребень ограды, устроить себе привал, должен будет пролететь целых десять метров, что давало ему мало шансов после этого подняться на ноги.

Задачу усложняло еще и то, что внешняя стена отстояла от здания, на котором находились беглецы, на целых три метра и, чтобы достичь ее, нужно было не просто бросаться вниз. Нужно было прыгать в длину, что еще больше снижало прицельность. Правда, полет сверху вниз по диагонали как бы сокращал это расстояние.

Бернар вдохнул немного воздуха, оттолкнулся и, вытянув вперед руки, прыгнул. Левой рукой он зацепился за один из венчавших стену узких цементных зубцов. Правая его рука соскользнула, но он удержался от падения, подтянулся, уселся верхом на гребень и размотал веревку, к концу которой был привязан похожий на большой вопросительный знак крюк, сделанный из запиравшей окошко камеры железной щеколды. Бернар закрепил его, сбросил веревку вниз, поднял голову и увидел в нерешительности приседающего на краю крыши Старого Гю.

Несмотря на ночной холод, Гю было жарко. Он почувствовал, что от безумного страха у него свело кишки, и сел. Коснувшись рукой плеча лежавшего на спине, лицом к звездному небу, Франсуа Бельгийца, он сказал:

– Иди ты.

Франсуа встал на колени и повернулся к Гю.

– Хорошо. Но пойми, ты не должен колебаться, – шепнул он, встал и прыгнул.

Бернар увидел, как Бельгиец перелетел через стену. Послышался глухой удар. Высота десять метров…

По крайней мере, теперь Франсуа на свободе.

Бернар наклонился как можно ниже и увидел неподвижную темную массу. Франсуа не подавал признаков жизни. Бернар подумал, что теперь Старику Гю крышка: бросить его тяжело, но не может же он всю ночь сидеть верхом на этой стене. Тем более, что внизу лежит Франсуа, который, возможно, еще жив и нуждается в его помощи.

Бернар лег, давая веревке выскользнуть из его рук и с шорохом исчезнуть в скрывавшем подножие стены мраке.

Гю видел это. Оставшись один на крыше на исходе ночи, он почувствовал себя последним жителем Земли. Он понимал, что с уходом Бернара исчезнет и его последний шанс вырваться на волю. Привстав немного, Гю тихонечко свистнул.

Бернар обернулся. Гю снова стоял. Он бросил взгляд направо, на корпус штрафного изолятора. Отдушины карцеров напоминали ему гробы. «Надо либо прыгать, либо смириться с тем, что придется издохнуть в этих крысоловках», – вдруг отчетливо осознал Старик.

Он прыгнул с неизвестно откуда взявшейся решимостью, ударился о стену рядом с Бернаром и заскользил вниз, увлекаемый весом своего тела. Бернар не мог подхватить его руками, но сообразил подставить ногу, за ступню которой успел ухватиться Гю.

Полулежа на спине, уперевшись локтями в вершину гребня, Бернар медленно подтягивал ногу, сгибая ее в колене до тех пор, пока у него не появилась возможность дотянуться до Гю. Затем, придав своему туловищу вертикальное положение, он ухватил Старика за подмышки и втянул на стену. Гю чувствовал себя опустошенным и с трудом удерживался на гребне. Бернар дал ему несколько секунд, чтобы прийти в себя, и по веревке спустился вниз.

Он подбежал к Франсуа и перевернул его. Тот был мертв. На лице его не было ни единой царапины.

Скоро Бернар почувствовал рядом присутствие Гю.

– Бельгиец погиб, – сказал он.

Гю склонился над трупом. Он знал, что Франсуа Бельгиец носил на шее мешочек с письмами и адресами. Гю оборвал веревку и сунул мешочек себе в карман.

– Я займусь этим, – пообещал он. – Это был классный парень.

Больше они не могли задерживаться. Им пришлось оставить тело человека, известного в блатном мире под кличкой Бельгиец (за то, что он долгое время промышлял грабежами в Бельгии) под стенами тюрьмы, из которой ему удалось убежать только для того, чтобы умереть на воле.

Приближался рассвет. Тревога в тюрьме начнется не раньше, чем через два часа, но висящая снаружи веревка, а тем более тело Франсуа под стеной, могли привлечь внимание первого же прохожего. Гю и Бернар прошли мимо садовых оград, пытаясь отыскать в темноте хибарку сторожа.

– Здесь, – сказал Бернар.

Беглецы перелезли через забор, выбили хлипкую дверь и сменили арестантские робы на спрятанную внутри домика поношенную одежду. Гю повесил на плечо сумку и засунул в нес валявшиеся на полу тряпки. Бернар подобрал лежавшую рядом бутылку и поставил ее в сумку Гю, оставив горлышко торчащим снаружи.

– Я знаю, что обычно ты пьешь шампанское, – сказал он, – но в этой дыре оно выглядело бы слишком непривычным.

Гю улыбнулся, чувствуя себя помолодевшим.

Они собирались расстаться. Каждый должен был уходить своим путем, по заранее подготовленному маршруту. На душе Гю было тяжело – ведь они могли больше не встретиться.

– Знаешь, я жутко сдрейфил на этой чертовой крыше, – признался Гю. – А когда Бельгиец рухнул вниз…

Бернара смутила откровенность Старого Гю.

– Чего об этом говорить? – отозвался он. – Мы выбрались, а это главное.

Они скатали тюремные робы.

– От этих шмоток надо избавиться, – сказал Гю. – Оставим их сторожу.

– Вряд ли он будет хранить это барахло. С радостью отнесет легавым, как только они обьявят о побеге.

Гю сунул сверток в пустой ящик и отодвинул его ногой.

– Это его дело, – сказал он и тихо открыл дверь, чтобы осмотреться.

Вокруг было спокойно. Они перелезли через забор, и Бернар, знакомый с местностью, повел товарища через лесок к месту, где железная дорога делала поворот.

– Уже скоро, – сказал Бернар. – Сейчас должен подойти поезд. Мы его услышим.

Они залегли за деревьями. Ночи в ноябре нежаркие, но их это не беспокоило.

– Потом я советую тебе ехать на междугородних автобусах, – сказал Гю. – Почаще делай пересадки.

Он говорил с Бернаром так, будто они уже расстаются – так ему было легче. Думать о расставании как о чем-то предстоящем в будущем было невыносимо. А ведь всего неделю назад, когда Гю еще не мог предположить, что Бернар спасет ему жизнь, он ни в коем случае не собирался вести его в свою берлогу. Для него самого было загадкой, как он поступит, если Бернару будет некуда идти. Но Бернар знал, куда отправиться, так что вопрос отпал сам собой.

Со стороны железнодорожного полотна послышались скрежет и громкий стук.

– Вот он, – сказал Бернар. – Товарняк должен быть очень длинным.

Гю тяжело встал – затекли руки и ноги – и посмотрел на Бернара.

– На этом повороте поезда еле ползут, – сказал тот, заметив беспокойство Старика.

Они пропустили локомотив и треть состава, который все больше сбавлял ход на крутом подъеме. Увидев вагон с приоткрытой дверью, Бернар бросился к поезду, открыл дверь шире, ухватился за нее правой рукой, левой рукой оперся в пол, вскочил в вагон и уселся на краю, свесив ноги.

Гю продолжал бежать по насыпи. Бернар еще немного отодвинул накатывающуюся на него дверь, встал на колени и, протянув правую руку Старику, втащил его в вагон.

– Я подыхаю, – прошептал Гю, упав на мешки.

Если бы ему снова пришлось убегать, он не смог бы пробежать даже десяти метров.

Бернар подумал, что если Гю поймают, тому уже никогда не удастся совершить побега.

Поезд увозил их от Кастра и его гнилой тюрьмы. Вагон, в котором они оказались, был пуст. На полу валялись только пустые старые мешки, да в углу была набросана кучка сухой соломы.

– Мы едем в Эро, – сказал Бернар.

Состав невыносимо медленно тянулся среди полей. Гю подумал, что, пожалуй, им лучше было бы угнать машину.

– Если они остановят этот «скорый» и обыщут его, нам хана. – сказал он.

– Пересидим одну-две станции, и я выйду на разведку, – ответил Бернар. – Нам не стоит особенно светиться.