Лукавый мир - Виталий Абакшин

Виталий Абакшин

ЛУКАВЫЙ МИР

1 часть

Чужаки

Бой

Джамур крался по дикому и темному лесу, осторожно ступая рысьими лапами по сухим веткам и листьям. Его кошачьи глаза с вертикальным зрачком были прикованы к элексу, неслышно плывущему над землей. Если бы не тонкий, на пороге слышимости, звук сервомеханизмов и слабый запах разогретого нанопласта, его можно было бы назвать невидимкой. Элекс двигался осторожно, так, чтобы маскировочный модуль успевал обрабатывать входящие данные и менять окрас под окружающую местность тем самым, обманывая лес. Глазы он не выпускал по той же причине. О преследовании наночеловек пока не подозревал, и это было хорошо. Нельзя было ему дать возможность обнаружить себя, ведь ни одно животное на Земле не бегает, не летает, не плавает быстрее элекса.

Джамур едва не наткнулся мордой на паутину натянутую пауком-затейником, с умилением посмотрел на восьминогого. Отступил на шаг, посмотрел наверх. Легко и бесшумно вспрыгнул на толстую ветку одного из деревьев и продолжил охоту. «Рано или поздно мне придется спуститься на землю, и это будет слишком громко» – озабочено думал Джамур, неслышно переступая по веткам и продолжая наблюдать за элексом. Тот вдруг остановился. Оглядевшись, элекс подвернув ноги, как-то комфортно и устойчиво уселся, образовав что-то вроде конуса. Над его плечом воздвигся скан. Он собирался отдохнуть, заправиться солнечной энергией и выполнить ряд стандартных процедур – просканировать местность и поставить инфракрасную сигнализацию. Знал об этом и Джамур, поэтому он встревожено подумал – «Тогда мне не застать врасплох. Нужно атаковать либо сейчас, либо сидеть в засаде черт знает сколько времени». Джамур сосредоточил мышечную массу, явственно представил себе мощного хищника – амурского тигра. Боль раскаленной волной прошла по суставам, клеткам, костям. Стремительно изменился мир цвета, запахов, звуков. Через секунду на толстой ветви раскидистого дерева вместо рыси сидел огромный амурский тигр. Джамур глухо зарычал и в два прыжка, обламывая ветки, обрушился на элекса. Первым же ударом лапы ему удалось вывести из строя антиграв, который позволял развивать скорость до трехсот километров.

«Теперь не сбежишь» – мелькнула самодовольная мысль. Но тут же Джамур оказался сжат в железном захвате рабочих манипуляторов. «Мангуст» – сказал себе Джамур, привычно расслабляя и напрягая мышцы. Едва боль ушла, Джамур выскользнул из железных объятий и развернулся для следующей атаки. Элекс и Джамур оказались лицом друг к другу. Холодные рецепторы элекса взглянули в яростные бусинки глаз полутораметрового мангуста. Доли секунды наночеловеку хватило, чтобы идентифицировать айхэта. В следующий момент он выбросил пять голографических фантомов и осколочную мину. Оба шарахнулись в стороны. Элекс отпрыгнул на добрых десять метров, а Джамур стремительно взлетел на ближайшее дерево. Мина не успела определить цель, и высоко подпрыгнув, взорвалась над головами застывших фантомов.

Джамур выглянул из-за дерева. Едва он успел почуять, откуда идет запах горячего нанопласта, как в дерево ударил лазерный луч, затем еще, еще… «Ах, ты! Разрядился» – только подумал Джамур и, сжав мышцы, повалился вниз. У самой земли Джамур расправил крылья и взмыл в небо. Теперь элекс был практически беспомощен. Без антиграва и разряженного лазера вступать в бой с коршуном, у которого размах крыльев шесть метров, а когти способны пробить полудюймовый нанопласт, было немыслимо. Поэтому он бросился наутек. Джамур торжествовал. Он упивался скоростью и высотой. Далеко внизу среди деревьев мелькал враг, изредка выбрасывающий за собой фантомы. Лес уже распознал его и улюлюкал вслед, хлеща ветвями. Элекс мчался быстро, невероятно быстро, но уйти от погони уже не мог. Джамур отметил далеко впереди просвет между деревьев – наиболее удобное место для следующей атаки, а еще дальше он увидел город, причудливое сочетание хайтека и нанотехнологий. Туда мчался вечный соперник, там было его спасение.

«Не успеешь» – радуясь, подумал Джамур. Когда момент настал, он камнем упал на противника и лишь в последний миг увидел, что тот бежит не по земле, а по воде. Лес пересекала узкая лента реки. Едва Джамур вонзил когти в спину элекса, его ударил электроразряд, по воздуху и воде прошла странная похожая на спираль рябь. Раздался закладывающий уши хлопок и Джамур потерял сознание.

В интернате

Солнце клонилось к закату.

Детский дом-интернат имени Джовохарлала Неру располагался на правом берегу реки Лады. На его территории стоял длинный трехэтажный жилой корпус бежевого цвета и прямоугольное здание столовой под покатой металлической крышей. Строения примыкали друг, к другу образуя букву «Г», внутри которой и расположились придомовая площадка с клумбой, спортивным городком и выцветшим плакатом, на котором можно было разобрать надпись «Пионер – всем детям пример».

Директор детского дома Александр Ряпин с печалью смотрел в окно. Во дворе было пустынно, если не считать пса Тузика, лениво смотрящего на горящий по случаю вечернего времени фонарь. Почти все дети, кроме дежурных и провинившихся за день были «охвачены» кружковой работой, которую проводила неугомонная и чрезвычайно деятельная Марья Никифоровна.

С провинившимися же шел особый разговор.

Александр Ряпин отвернулся от окна и сурово посмотрел на одного из своих подопечных Олега Башина. Тот стоял, насупив брови и отведя в сторону необычные ореховые глаза, демонстрируя всем своим видом неповиновение и протест.

«Не скажет» – устало подумал Александр Евгеньевич, но сделал еще одну попытку:

– Интересно у тебя выходит. Весь день ты был с Сергеем Вязанкиным и Вовкой Кораблевым. В тот же день у Кораблева и у Пашки Нарышкина обнаруживается порядочные «фонари». Под правым и левым глазом соответственно.

Александр Евгеньевич улыбнулся в усы, но так чтобы мальчишка этого не заметил, но продолжил:

– И ты, будучи с ними весь день, не видел, как они подрались?

– Разве они дрались? – удивленно приподняв бровь, спросил Олег.

«Сопляк – с восхищением подумал директор – Быстро научился не сдавать друзей». Однако виду не подал, а продолжил свои рассуждения.

– Парадокс. Один говорит, что на пенек упал, а другой о дверь ударился. И оба в течение часа. Как-то не вериться…

Олег скептически промолчал. Он знал, что Вовка и Пашка поругались еще в «крепости», где Вовка начал выдумывать новые правила для московских пряток и не соблюдать их. Пашку это задело… и пошло-поехало. Ну не «стучать» же из-за таких пустяков. Сами разберутся.

Олег скосил глаза на часы с электронным табло, те показывали 19. 23, затем на директора. Тот уже не смотрел на него. Директор заинтересованно наблюдал из окна своего кабинета, как Наташка Березкина раздавала малышам шоколадные конфеты. Откуда они могли взяться у девочки из детдома? Поэтому директор быстро сказал Олегу:

– Иди, партизан. И напомни своим товарищами – вы все сегодня работаете на кухне.

Едва Олег вышел из кабинета директора, его свистящим шепотом подозвал Вовка. Сергей тоже стоял рядом, напряженно вглядываясь в лицо друга.

– Ну чо? – нетерпеливо спросил Вовка и тут же сделал скучающее лицо. Вслед за Олегом на ходу поправляя ворот рубашки, вышел директор. Он скользнул взглядом по троице, усмехнулся своим мыслям и направился во двор детского дома.

Подождав пока директор скроется за дверью Олег мстительно, ответил на вопрос:

– Наряд на кухню.

– Тебе? – удивился Вовка.

– Нам троим и Пашке.

– Блин, значит нас с Пашкой опять на «дискотеку» – расстроено сказал Вовка и, задумчиво потрогав «бланш», грустно резюмировал любимое слово – «Эпик».

Он не любил труд, а особенно «дискотеку» на кухне. Так называли процесс мытья посуды в условиях столовой детского дома.

С тех пор как директором детского дома назначили отставного военного офицера Александра Ряпина тот, организовал на вверенном участке полувоенную дисциплину. Каждое утро здесь проходили построения, а в столовую дети ходили строго по времени. На завтрак давалось 20 минут на обед 30, а на ужин 25. Для тех, кто оказывался в кухонном наряде это оборачивалось бешенным темпом работы. Особенно тяжело приходилось на «дискотеке». Когда поевшие дети, подгоняемые дежурными преподавателями, один за другим бросают разносы с грязной посудой в окно, а два «танцора» принимают её и сразу опускают в горячую хлорированную воду.

При этом кипяток обжигает, а царапины на руках зверски щиплет. Стол быстро заполняется грязной посудой и её нужно успеть перемыть всю до тех пор, пока вода не остыла. Иначе придется отдирать жир в холодной воде, ведь горячую воду в столовую дают только три раза в день – на завтрак, обед и ужин.

Вовка с поразительной отчетливостью представил – как они с Пашкой с ненавистью трут сальными тряпками жирную посуду, как неприязненно переглядываются, как усталые и унылые плетутся после кухонного наряда к своим кроватям.