Младший научный сотрудник-3 - Сергей Тамбовский

Младший научный сотрудник-3

Глава 1

Сентябрь 82 года, психоневрологический диспансер №2

— Пётр Петрович? — спросил этот гражданин с чугунной какой-то физиономией.

— Точно, — ответил я, — и не надо меня за руку держать, никуда я не денусь.

Гражданин неуловимым движением раскрыл перед моим носом корочки удостоверения и тут же спрятал его обратно.

— Вам придётся проехать с нами.

— Куда? — наивно спросил я, не ожидая ничего конкретного в ответ.

— Там увидишь, — зловеще пообещал гражданин и показал рукой в противоположную от трамвайной остановки сторону, где был припаркован зелёненький почему-то жигуль-пятерка, — садись в машину.

Я вздохнул и залез на заднее сиденье, этот чугунный мужик сел рядом, а водила, очень похожий на этого первого, рванул с места по Заводскому шоссе. А привезли меня, как это ни странно, не в заведение на Малой Воробьевской улице, как я ожидал, а совсем даже к родному институту, но не остановились у входа, а завернули на параллельную Литвинова.

— Выходи, — сказал первый, открыв дверь жигулёнка, — руки назад и пошёл в эту дверь.

Дверь оказалась до боли знакомой — не так давно мы с Аскольдом тут джинсы себе выбирали. Да-да, это был задний вход психо-неврологического диспансера номер два. Внутри меня встретили два дюжих санитара (не те, что нам джинсы продавали, другие) и препроводили в какую-то каморку без окон. Стены тут не были, как мне представлялось, обиты мягкими материалами, обычные кирпичные стены были, покрашенные в светло-зелёный цвет. Я ещё успел спросить у одного санитара, за что меня сюда и на какой срок определили. Ответом было угрюмое молчание…

Ну раз мне не отвечают, то и я помолчу, подумал я, в эту игру и вдвоем играть можно. Так мы играли в молчанку битых четверть часа, я уж успел изучить весь интерьер этой комнатушки и всё то, что за зарешёченными окнами было доступно взгляду. А потом вошёл врач в белом-белом халате, кажется даже накрахмаленном, и в белой же шапочкена затылке.

— Василий, — мягко сказал санитару, — погуляй пока, а мы тут побеседуем с товарищем, эээ… — он заглянул в какой-то журнал на столе и вытащил оттуда, с кем он будет беседовать, — с товарищем Балашовым.

Санитар Василий ничего в ответ не произнёс, а только окатил меня с головы до ног подозрительным взглядом, а потом закрыл дверь с той стороны.

— Итак, вы у нас Балашов эээ… Пётр Петрович, верно? — начал он собеседование.

— Можно просто Петя, — вырвалось у меня, — и объясните, наконец, почему и на сколько меня задержали?

— Петя Петрович, значит, — задумчиво отвечал врач, — а я Арнольд Викторович.

И тут он повернулся направо за какой-то бумажкой, так что его лицо представилось мне в профиль, и я его узнал… это был тот самый хрен, который прятался за мешками с импортным барахлом, когда мы с Аскольдом выбирал здесь джинсы. Ну и что ты теперь с этим узнаванием делать будешь? — спросило меня моё второе я. Есть такое мнение, — ответил я ему, — что надо засунуть его, узнавание, в дальний ящик мозга, а то ещё хуже будет.

А Арнольд этот самый Шварц… Викторович то есть, опять повернулся ко мне передом и заявил буквально следующее:

— Ты, Петя, случайно угодил под экспериментальный вид излучения, исследуемый в вашем ИППАНе, и поэтому сейчас должен подвергнуться процедуре обследования на предмет последствий этого излучения.

— А почему это исследование происходит в психушке? — вырвалось у меня само собой, — а не в специализированном медицинском центре, например?

— Потому что наш психоневрологический диспансер, который ты совершенно напрасно называешь психушкой, и есть тот самый медицинский центр. Интегрированный с ИППАНом, кстати, если ты до сих пор этого не понял.

— Хорошо, — вздохнул я, — исследуйте, только не слишком долго — у меня мать в реанимации лежит, хотелось бы к ней заехать.

— Заедешь, — пообещал Арнольд, — сейчас ты ответишь на мои вопросы, потом у тебя возьмут анализы и в конце будет ещё одна небольшая процедура. Всё вместе часа на полтора — потом свободен.

Вопросы были дурацкими на мой скромный взгляд, среди них блистал идиотизмом такой — «были ли у вас половые контакты с лицами мужского пола?». Но я справился. Анализы тоже достаточно быстро взяли, хотя сперму, например, у меня до сих пор никто не исследовал. А заключительная процедура прошла во сне — вкололи мне в вену чего-то сильнодействующее, в результате чего я очнулся не пойми через сколько времени, но в целом чувствовал себя неплохо — был исключительно в здравом уме и трезвом рассудке.

— На этом всё, — ласково сказал мне Арнольд, — наши подозрения не подтвердились, можешь идти в больницу к матери.

— А что за подозрения-то? — хмуро уточнил я.

— Не имею права, подписку давал, — отговорился врач и опять повернулся боком.

Тут уж я не стал молчать и брякнул:

— Арнольд Викторыч, а это не вы случайно стояли за штабелями шмоток в кубовой комнате? Пару дней назад?

Ответом мне был приложенный палец к арнольдовым губам… ну я человек понятливый, продолжать и углублять тему не стал, а просто вымелся на улицу имени наркома Литвинова. Который каким-то чудом уцелел в советском ареопаге после чисток и открытых процессов 30-х годов. Остальные почти все канули в бездну.

— О, Камак, — сразу же услышал после поворота на Луначарского, еще одного совпартдеятеля-старожила, — ты чё тут делаешь так поздно?

Это был мсье Ишаченков, комсомольский лидер и профи-программист в одном лице.

— Дела были, — ответил я, — а ты сам-то чего так припозднился?

— Ты не поверишь, но сидел над твоими задачами, — сказал он. — Ты домой сейчас?

— Ну а куда ж ещё, — ответил я, — хотя ещё надо в больницу заскочить.

— Так поехали, подвезу, я примерно в той стороне живу, — и он гостеприимно распахнул пассажирскую дверь ушастого Запорожца.

— Оба-на, — удивился я, — а раньше у тебя вроде бы машины не было.

— А теперь появилась, — не стал он детализировать этот вопрос, — так ты едешь или что?

И я без дальнейших разговоров уселся на переднее сиденье… мда, советский автопром самый советский в мире, колени сразу упёрлись в торпеду, а кресло назад сдвигаться отказывалось категорически. Повозившись немного, устроился более-менее удобно.

— Много проблем с этим транспортом-то? — попытался завязать я автолюбительскую беседу, но Игорёк на контакт в эту сторону шёл слабо, а вместо того начал развивать тему программ для Ай-Би-Эм ПиСи.

— Ты знаешь, старик, — говорил он, ловко выруливая с нашей Луначарского на соседнюю Сусанинскую, — эта твоя идея с четырьмя кубиками проста до гениальности. Я сегодня полдня резался в эту игрушку и не надоело. Шедевр, ничего не скажешь…

— А насчёт остального как? — срулил я с этой темы.

— Остальное двигается, но с некоторыми напрягами… — отвечал он, — хотя Диггер в принципе почти готов. Только это обычная глупая бродилка в отличие от Тетриса.

— А с помещением у нас что? — перепрыгнул я к следующему вопросу, — хотелось бы более быстрого продвижения.

— С помещением вопрос решается, — нахмурил брови Игорь, — как говорил один литературный персонаж, скоро только кошки родятся. А тут явно кошками даже и не пахнет.

Ну надо ж, какой начитанный, внутренне восхитился я, 12 стульев наизусть цитирует, но вслух сказал вот что:

— Знаешь, Игорь, с кошками тоже вопрос не такой простой, как на первый взгляд кажется — была у меня одна кошка, так она рожала целые сутки как-то раз, орала благим матом на весь дом. Ладно, решается, значит решается. А нам ведь туда ещё и материальную базу потребуется подводить — на чём-то посетители нашего клуба должны играть, верно?

— Шурик, кажется, вчерне смастерил прототип игровой консоли, — подумав, ответил Игорь, — запчасти нам обещали в институте выдать, а вот с телевизорами пока затык.

— Ладно, забей, — мне этот разговор уже надоел, поэтому я быстро свернул его. — Решим и с теликами. Вон там меня высади, пожалуйста, — и я показал на угол Прокофьева и Даля.

— Ты же в другом месте живёшь, — удивился Ишаченков.

— Так в больницу надо зайти, мать навестить, — ответил я и пожал ему руку, а когда выбирался с этого ужасно неудобного места, зацепил ногой торпеду, и оттуда свалилась мелочь, медяки и никель, не знаю, зачем Игорь держал их в таком месте.

— Смотри-ка, — углядел зорким глазом он, — а чего это монеты у тебя к рукам прилипли?

— Особенность организма, — попытался отговориться я, отцепляя пятак с двушкой от тыльной стороны левой руки, — притягиваю металлические предметы… не всегда, раз в полгода может — сейчас как раз такой период.