Склад тушенки - Шимун Врочек

Шимун Врочек

Склад тушонки

1

Романтические сны уже не снятся. Все больше конкретика. Закрываю глаза и вижу: банка тушенки. Желтая, маслянистая… тяжелая даже на вид.

Желудок мгновенно сводит.

Боже, дай мне силы! Или тушенки… Трофейной, из паршивой говядины. Нож, удар ладонью, упрямая жесть. Банка норовит выскользнуть из ладони… Врешь! Холодная жижа. Коричневые волокна мяса и жир, как кусочки парафина. Еще ложку хочу. И чтобы война наконец закончилась…

И женщину.

Даже не переспать. Просто лечь рядом, близко-близко – и обмякнуть, чувствуя женское тепло сквозь свитер и куртку-альпийку. Машинен-пистоле из-под руки – на пол, чтобы не мешал… в пределах досягаемости, понятно… надвинуть кепи на глаза, руки – на грудь. И дремать.

Тоже конкретика.

…он в каждом сне ложится спать.

– Лан! Гер!

Звук режет уши. Опасность? Нащупываю под кроватью автомат… автомата нет. В ладони оказывается что-то странное. Круглое и тяжелое, как рожок от русского автомата. Тушенка! Поднимаю банку – она обжигает холодом, почти ледяная, пальцы липнут к металлу. Банка в белесых потеках масла… Глаза слипаются. Снег на ресницах. Стоп, погоди, какой еще снег? Так ведь зима, полковник. Сугробы кругом, в черных проталинах… это дыры от банок! Кто-то кидает тушенку в снег? Сволочь.

– Лан! Гер! Лан! Гер! Лейтенант!

Кто? Проклятье! Не помню. Почему лейтенант? Ведь я полковник! Чем командую? Складом американской тушенки. Горы маслянистых банок. Тысячи маслянистых упругих банок. Тысячи тысяч… Тогда я что, американец?

Удар по щеке. Хлесткий, больно. Открываю глаза. Земля убегает куда-то вниз, а небо – серое, блеклое, тем не менее режущее глаза – наоборот, прыгает вверх, на меня… Кто я? Как меня зовут? Мучительно хочу найти ответ. Но, кажется, он нырнул в сугроб вслед за золотыми банками…

– Лангер, черт тебя возьми! – голос оглушает, сбивает с толку. – Приди в себя! Господин обер-лейтенант! Слушайте! Это я, Вигельт.

– Кто? – мой голос, глухой и надтреснутый.

– Ви-гельт Шту-бен-ра-ух. Унтерфельдфебель. 36-я горная…

Почему он кричит? и вообще, я же не спрашиваю, кто он? Какое мне дело…

– Тихо, – приказываю. И сразу вспоминаю, что командовать Вигельтом – это мое, привычное. – Кто? Кто я?

Некоторое время он молчит. Рыжий, с блеклыми голубыми глазами, выцветшая кепи без кокарды сдвинута на затылок. Лицо костистое, длинное, желваки у рта. Думает.

Потом наклоняется ко мне.

– Тебя зовут Франц Лангер. Господин обер-лейтенант, 36-я отдельная горная дивизия… Вспомнил, нет? Вспоминай, сукин сын! Ты нас сюда затащил.

– Куда?

– В рай. Или к черту в задницу. Смотря с какой стороны смотреть… Ты что, не помнишь? Ладно, плевать. Эй, вы там! – крикнул Вигельт. – Принесите господину лейтенанту воды!

– Вытри лицо. Тебя ждет фон Геверниц.

– Вы плохо выглядите, Лангер, – Отто фон Геверниц, в темном дорогом костюме, встал навстречу, на «хайль» иронично улыбнулся «бросьте формальности, Лангер», предложил портсигар. – Берите, лейтенант, не стесняйтесь. Это настоящий табак, лаки страйк, американские… Плохо спите? Мы все сейчас плохо спим. Кроме, может быть, профессора Ульмана – тот вообще не смыкает глаз, работает. Но он – гений, а мы обычные люди, нам нужен крепкий здоровый сон…

Знает. Не зря ввернул про здоровье. Проклятый гестаповец… хотя нет, он «зеленый», Ваффен СС. Что это меняет? Мои «заплывы» в ведре становятся все продолжительней. Сколько Вигельт приводил меня в чувство? Полчаса? Час? Надо у него спросить. И чтобы ответил честно. На барабан порву. Завтра я могу вообще ничего не вспомнить. Превращусь в растение. Обер-фикус Лангер, третий горшок справа…

– Спасибо, господин штурмбаннфюрер. Жду ваших приказаний.

…Кнапп вчера оступился на трапе. Рукавица не выдержала – ободрал ладонь до мяса. У половины взвода вместо положенных курток-альпиек и бушлатов – обычные шинели. Горные егеря в шинелях! Бред. И опасный бред. Случись идти в дело – калек и обмороженных не оберешься. Все. Прикажу обрезать шинели по бедру – и пусть ворчат, что холодно. Кнапп уже доворчался…

– Лангер, Лангер… – покачал головой Геверниц. – Не надо делать оловянные глаза. Вы же умный человек… Мы – коллеги, а не враги. Я представляю в данной ситуации войска СС, вы, в свою очередь, являетесь представителем наших доблестных вооруженных сил. Но дело-то у нас общее. Не так ли?

Общее. Только Геверниц знает об этом «деле» все. У меня лишь догадки.

– Так, господин штурмбаннфюрер.

– Я прошу вас о содействии. Как коллега коллегу.

– Все, что в моих силах.

– На территории объекта произошел неприятный инцидент. Исчезла часть специального оборудования…

Я выпрямился.

– Вы думаете, мои люди?

– Нет, Лангер. Не ваши. Вы знаете, что в причальной зоне работают военнопленные? По недосмотру одного из моих людей, уникальное оборудование оказалось… гм… скажем: в опасной близости к пленным. Кое-что исчезло. Видимо, вор где-то припрятал украденное. Без этого дальнейшая работа теряет смысл. Поэтому я прошу вас о помощи, а не приказываю. Найдите пропажу – а вы можете, ваши люди в этом отношении гораздо лучше подготовлены – просите о чем угодно.

«О чем угодно?»

– В таком случае прошу вернуть моим людям оружие.

Геверниц ненадолго задумался.

– Логично, – он посмотрел на меня. – Хорошо, принято. Что еще?

– Теплая одежда. Свитера, ботинки. Мои люди мерзнут… Ветер, сырость. Морские бушлаты были бы очень кстати.

– К сожалению, Лангер, у меня только армейские шинели. Возьмете?

– Возьму. Брезентовые рукавицы?

– Сложно, но найдем. Что еще?

– Еда. И казарма за территорией объекта. Вернее, за той чертой… Вы понимаете, господин штурмбаннфюрер?

– Зовите меня Отто, Лангер. Понимаю. Это сложнее…

Не доверяешь?

– Вашим солдатам придется потесниться, – сказал я. Ну-ка, проглоти, Отто. Ведь я фактически прошу вывести моих людей из оцепления. Уважаемый кот, не могли бы вы открыть мышеловку?

Пауза.

– Хорошо, – Проглотил?! Что-то о-очень серьезное пропало. – Договорились. Когда ваши люди будут готовы?

– Дайте мне двадцать минут, – сказал я. – И могу я переговорить с теми, кто допустил оплошность? Надеюсь, они еще…?

– Они здесь.

– Отлично. Да, еще мне нужно описание пропавших деталей.

– Вы его получите. Пошлю к вам эксперта из техников.

…Уже в дверях я помедлил. Геверниц ждал.

– Штурмбаннфюрер, разрешите вопрос… Почему вы не возьмете собак? Это было бы быстрее и надежнее.

– Неужели не догадались, Лангер? – Геверниц испытующе посмотрел на меня. Покачал головой. – Вам действительно нужно выспаться… Хорошенько выспаться. Собаки на территории объекта бесполезны. Они бьются в истерике. Они воют. Их тошнит… Продолжать?

– Не стоит, – «ублюдок ты, Отто». – Я вижу, что происходит с моими людьми. Просто у собак это ярче выражено…

Приехали хмурые эсэсовцы во главе с шарфюрером, раздали винтовки. Старенькие маузеры, один боезапас на человека… Жить можно. Егеря, взявшие в руки оружие впервые за долгое время, заметно повеселели.

– Наконец-то! Надоело таскать эти чертовы ящики… Пусть флотские с технарями сами крутят свои болты!

– Стройся! – скомандовал Вигельт. Облачко пара вылетело изо рта. Ну что, рыжий, начинаем? – Отставить разговорчики! Господин лейтенант, взвод построен.

Я выпрямился, оглядел ребят. Серые шинели вперемежку с болотного цвета куртками. Изможденные, усталые лица, синюшные круги под глазами. Чертов Отто прав. Всем нам нужно хорошенько выспаться.

– Егеря! У нас задание, которое под силу только горным стрелкам…

2

Темная громада эсминца едва заметно покачивалась в серой мгле. Скрип тросов. На носу и на корме корабля – уродливые наросты, напоминающие деревья в колдовском лесу. Что-то вроде антенн связи, только сложнее – изогнутые, опутанные проводами и зачехленные брезентом. Вместо задней дымовой трубы – еще один нарост, похожий для разнообразия на древесный гриб…

Тихий, отчетливый гул каких-то машин. Если приложить ладонь к брезентовому чехлу на кормовом наросте – зуд пробежит по телу. И волосы встанут дыбом. Первое время егеря баловались, потом перестали…

Прекрасно их понимаю.

…Матросы – что ходячие мертвецы. Еще страшнее моих ребят. Бледные и худые, в глазах – тоска. Проклятый корабль.

Мольтке встретил меня на пороге каюты. Выглядел он немногим лучше своих людей.

– Хайль Гитлер, господин капитан! – салютую.

– Хайль. Спасибо, что пришли, лейтенант.

…Корветтенкапитен Генрих Мольтке, Кригсмарине. Командир эсминца «Мюнхен», серия Z1936… Бывшего эсминца. Потому что даже моего неморского взгляда достаточно, чтобы понять: «Мюнхен» больше не боевой корабль. Одна дымовая труба. Все орудия сняты, кроме пары пушек среднего калибра. Корпус изуродован врезками и сваркой. Трюмы эсминца переделаны до неузнаваемости. Сколько переборок вырезали мои ребята вместе с матросами Мольтке и инженерами Ульмана – страшно вспомнить. И еще страшнее вспоминать, сколько всякого железа мы перетаскали на корабль…