Вернись, любовь - Даниэла Стил

Даниэла Стил

Вернись, любовь

С искренней любовью посвящаю Беатрис и Николасу

Глава 1

В каждом городе есть время года, близкое к идеальному. Оно бывает после летней жары до наступления зимних холодов, прежде чем начнешь мечтать о снеге и дожде. В момент, когда воздух становится прохладнее, все кажется кристально ясным, а небо все еще ярко-голубое, но уже приятно вновь облачиться в шерстяные наряды. Когда сентябрь сменяется октябрем, наступает время оживать, строить планы, действовать, жить. Женщины выглядят красивее, мужчины чувствуют себя лучше, и даже дети снова приободряются, возвращаясь в свои школы в Париже, Нью-Йорке или Сан-Франциско. И возможно, это особенно сильно ощущается в Риме. Люди приезжают домой после ленивых летних месяцев, проведенных в дребезжащих старых такси, снующих от центральной площади до Марина-Риккола на Капри, посвежев после ванн в Ичиа, отдыха в Сан-Ремо или на общественном пляже в Остии. Но в конце сентября летний сезон заканчивается, и наступает осень. Деловой месяц, прекрасный месяц, когда приятно уже от того, что живешь.

Изабелла ди Сан-Грегорио – красавица с темными сияющими глазами и блестящими черными волосами, удерживаемыми двумя черепаховыми гребнями, – сидела на заднем сиденье лимузина и, улыбаясь, наблюдала за прохожими, спешащими по улицам. Движение в Риме было как всегда ужасающим. Она привыкла к нему, прожив там всю жизнь, за исключением редких визитов к родственникам матери в Париж и времени, проведенного в Штатах, когда ей был двадцать один год. Через двенадцать месяцев она вышла замуж за Амадео и стала легендарной личностью, королевой римской моды. Изабелла от рождения была принцессой в этом королевстве, а после замужества возвысилась еще больше, но ее известность была завоевана собственным талантом, а не только приобретением фамилии Амадео. Амадео ди Сан-Грегорио был наследником дома ди Сан-Грегорио – святая святых римской моды, вершины престижа и изысканного вкуса в вечном всемирном соперничестве женщин, обладающих огромными средствами и желаниями. Сан-Грегорио – святые слова для божественных дам, а имена Изабелла и Амадео – самые священные из всех. Он – великолепный зеленоглазый флорентиец с золотистыми волосами, унаследовавший дом мод в тридцать один; она – внучка Жака-Луи Пареля, короля парижской моды с тысяча девятьсот десятого года.

Отец Изабеллы был итальянцем, но ему всегда нравилось говорить, что в ее жилах течет истинно французская кровь. От своего деда она унаследовала французские вкус, стиль, идеи и чувства. В семнадцать лет она знала о высокой моде больше, чем большинство мужчин, занимающихся этим делом, в. сорок пять. Мода вошла в ее кровь и плоть. Она обладала сверхъестественным даром, позволившим ей создавать новые оригинальные модели, и блестящим ощущением цветовой гаммы, а многолетнее изучение коллекций деда вооружило ее знанием того, что сработает, а что нет. Когда, достигнув восьмидесятилетнего возраста, он в конце концов продал дом моделей Пареля какой-то американской корпорации, Изабелла поклялась, что никогда не простит его.

Она, конечно же, простила. И все же, если бы он только подождал, если бы он знал, если бы... Но тогда бы она жила в Париже и никогда не встретила Амадео, когда в двадцать два года открыла свою крошечную студию мод в Риме. Понадобилось шесть месяцев, чтобы их пути пересеклись, шесть недель, чтобы их сердца определили их будущее, и всего через три месяца после этого Изабелла стала женой Амадео и ярчайшей звездой на небесах дома мод «Сан-Грегорио». В течение года она заняла место главного модельера, место, о котором только мог мечтать любой модельер.

Изабелле можно было позавидовать. У нее было все – элегантность, красота, корона успеха, которую она носила с небрежной простотой, словно шляпку от Борсалино, и стиль, который мог заставить всех присутствующих замереть и, не отрываясь, смотреть на нее уже в девятнадцать лет. Изабелла ди Сан-Грегорио являлась истинной королевой, но в ней было и нечто большее. Задорный смех, внезапная вспышка алмазов в темных, как оникс, глазах, прекрасное знание людей, способность угадывать их прошлое, настоящее и будущее. Изабелла была очаровательной женщиной в восхитительном мире. Лимузин замедлил ход в дорожной пробке у площади Новона. Изабелла мечтательно откинулась на сиденье и закрыла глаза. Рев гудков и брань приглушали плотно закрытые окна машины, к тому же она давно привыкла к звукам Рима, чтобы они могли потревожить ее. Шум города не только нравился, но и возбуждал ее, став неотъемлемой частью существования, так же как бешеный ритм ее бизнеса. Жизнь казалась невозможной без того и другого. Именно поэтому она бы никогда не отказалась от своей деловой жизни, хотя в прошлом году ей пришлось часть времени уделить домашним заботам. Когда пять лет назад родился Алессандро, работа была главным в ее жизни. Весенняя выставка моделей, угроза шпионажа от конкурирующего дома мод, разработка моделей готовой одежды для экспорта в Штаты, решение пополнить коллекцию мужской одеждой, косметикой, духами и мылом. Все имело для нее огромное значение. Она не могла бросить свое дело даже ради ребенка Амадео. Работа была для нее источником жизненной силы, ее мечтой. Но проходили годы, и ее душу все больше терзали угрызения совести, острая тоска, чувство одиночества, когда она возвращалась домой в половине девятого, а ребенок уже спал, уложенный в постель няней, а не ею.

– Это беспокоит тебя, не так ли? – Амадео наблюдал за тем, как она задумчиво сидела в обтянутом серым атласом кресле в углу гостиной.

– Что? – рассеянно спросила она с усталым и встревоженным видом.

– Изабеллецца... – Иза прекрасная. У нее всегда вызывало улыбку такое обращение. Он с самого начала называл ее этим именем. – Поговори со мной.

Она робко улыбнулась ему и глубоко вздохнула.

– Я и так говорю.

– Я спросил, очень ли тебя беспокоит то, что ты мало проводишь времени здесь с ребенком.

– Иногда. Я не знаю. Это трудно объяснить. Иногда нам одиноко вместе. По воскресеньям, когда у меня есть время. – Крошечная слезинка скатилась из сияющего темного глаза, и Амадео протянул к ней руки. Она с готовностью устремилась в его объятия и улыбнулась сквозь слезы. – Я ненормальная. У меня есть все. Я... Почему эта проклятая нянька укладывает его спать до нашего возвращения домой?

– В десять часов?

– О нет, еще только... – Она с раздражением взглянула на часы и поняла, что он прав. Они ушли с работы в восемь, заскочили «на минутку» в «Хаслер» поцеловать свою любимую американскую клиентку и... вот уже десять часов. – Черт подери! Действительно слишком поздно. Но обычно мы возвращаемся домой в восемь, а он уже спит. – Она бросила сердитый взгляд на Амадео, и тот мягко засмеялся, держа ее в своих объятиях.