Вторая жизнь - Василий Ванюшин

Василий Ванюшин

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ

Имерику, моему другу.

ИЮНЬСКИМ УТРОМ В АТЛАНСДАМЕ

История Атлансдама длинна и путанна, лучше не касаться ее. Туристы не задерживаются в этом городе, не заглядывают в музеи древностей. Здесь нет бульваров и парков, всюду только камень. Летом в узких улочках жарко, душно. И очень много полицейских: из-под белых куполообразных касок торчат подбородки — череп в черепе — вид малоотрадный. Туристы спешат покинуть Атлансдам — уезжают к морю. И, последний раз оглядываясь на город, удивленно думают: для себя ли здесь строили люди? Все дома одинаковы — смесь архитектуры древних замков и современных тюрем. Неужели у градостроителей не возникло ничего светлого в голове? Да и было ли тут строительство?

Видно, город возник так. Выбрали каменное плоскогорье, взяли исполинскую пилу с большим разводом зубьев и разрезали его на равные квадраты — образовались улицы и кварталы; налили в разрезы черной жидкости — она застыла асфальтом, пустили туда, как тараканов, множество автомашин, и они засновали во все стороны. Дома никто не красил: каков камень от природы, таков и цвет дома — серый, темный, коричневый. На окна понавесили жалюзи, от пыли они все одинаковые — бесцветные. Из всех зданий выделили только три: Дом правительства, здание штаба Объединенных войск Обороны континента (ОВОК) и Главный собор. Понаставили зажженными сигарами заводские трубы и совершенно не посчитали нужным кинуть хотя бы пучок зелени — правда, для этого не нашлось бы и места. И не оказалось ни парка, ни единого сквера, только улицы, как горные теснины, и две небольшие площади: перед Домом правительства, оттесненным деловой частью города чуть ли не на окраину, и перед зданием штаба ОВОК, которое, с плоской крышей, с резьбой по карнизу, сплошь белое, возвышается серебряным саркофагом среди каменных памятников.

Государственные мужи Атлансдама обижаются, когда их стра ну называют Вестландией.

Атлансдам! При столице с таким военным штабом «Вестлан дия» не звучит. Это название принижает страну. Государственные мужи Атлансдама считают, что все земли, раскинувшиеся на восток, должны перейти под их власть.

«Атлантия» — это получше «Вестландии». Во-первых, «Атлан тия» крепит преемственность от сказочного культурного и могучего племени сказочной Атлантиды; сказочных атлантов считали полубогами, и весьма заманчиво было поставить себя теперь выше обыкновенных смертных. Во-вторых, это название может вместить в себя все, что омывает своими водами океан, вливаясь морями и заливами в сушу четырех континентов. Не принято жить в Атлансдаме, считать себя атлантом — и быть гражданином какой-то урезанной Вестландии.

Может быть, потому, что атланты проявляли больший интерес к военным картам, чем к обыкновенным географическим пособиям, войны не прошли для них даром… И все же, самые ярые из атлантов продолжают борьбу за новое имя своей страны. Они видят в этом первую победу на пути к заветной цели — распространить «присущую им высокую цивилизацию» на восточные земли континента. Активисты этого движения сездали партию, назвав ее «Новой Атлантидой». Но правительство медлит с переименованием страны, несмотря на кажущуюся бесспорность доводов «Новой Атлантиды». Дело в том, что в противовес этому движению возникло другое, которое тоже оформилось в партию — лидеры дали ей название «Партия истинных патриотов». Они говорили, что у сторонников «Новой Атлантиды» нет ни грана патриотизма, что история страны вовсе не такова, народ ее испокон веков живет на своей земле, а не пришел с какого-то никогда не существовавшего острова.

Впрочем, эти разногласия не принципиальны. Основные пунк ты программ обеих партий сходны — присоединение восточных земель.

Веселая потасовка партий из-за названия страны продолжа ется. «Новая Атлантида» завоевывает все больше сторонников, а в «Партии истинных патриотов» появились ренегаты. Вероятно, правительство тоже примет сторону «Новой Атлантиды» и переименует страну.

Что ж, пусть будет «Атлантия» — дело не в названии…

Все это растолковала атлансдамская рабочая газета «Бесс мертие труда». «Враждующие» партии сразу же ополчились против нее, их мощные печатные орудия дали по ней дружный залп.

Но этот залп все равно не произвел того впечатления, ка кое произвели сообщения тех же газет в одно июньское утро. Сообщения были кратки, необычны и не совсем ясны…

По небу только что прокатилась гроза, сыпал редкий свер кающий дождь, по тротуарам ползли грязные ручейки. Жители не ждали, когда прекратится дождь. Они выскакивали на улицу, не захватив зонтиков, и мчались к газетным киоскам. Очереди то возникали, вытягиваясь, то вдруг ломались; низенькие киоски, плотно окруженные толпой, исчезали, как грибы в траве. Мальчишкам, выбежавшим на тротуар с пачками газет, не надо было выкрикивать новости; через какие-нибудь две-три минуты они уже вприпрыжку возвращались в редакции с пустыми руками. Мокрый асфальт не пятнали грязно-белые листы — никто не бросал бегло просмотренных газет, все совали их в карманы, чтобы еще раз прочесть дома. Падким на сенсацию газетам верили и не верили. Бесчисленные вопросы, выкрики недоумения и удивления сыпались со всех сторон.

Вот какую сенсацию преподнесли газеты.

«Воскресение из мертвых» — чернел заголовок во всю первую страницу «Новой Атлантиды». Под этим заголовком — большая фотография: молоденькая девушка с очень худым лицом и печальными глазами… Краткий текст пояснял:

«Три дня назад мы сообщали нашим читателям о самоубийстве Эрики Зильтон, семнадцати лет, проживавшей в пригороде Ольвин, подвал дома 49. Врачи в присутствии нашего корреспондента констатировали ее смерть от острой анемии; причина самоубийства, как выяснилось из разговора с соседями Зильтон, — нищета.

Вчера вечером в магазин вдовы Сандор вошла не кто иная, как… Эрика Зильтон, и попросила отпустить сыру. Зильтон раньше часто бывала в этом магазине, брала продукты в долг, так что Сандор хорошо знала ее в лицо.) На этот раз Эрика показала деньги, но торговка была так поражена визитом своей клиентки с того света, что, взвесив сыр, забыла получить деньги. Она тотчас же позвонила в полицию, и та посетила подвал дома 49. Эрика не хотела видеть журналистов, и полиция никого не впустила к ней. Только наш корреспондент сумел проникнуть в подвал и даже сфотографировать Эрику Зильтон.

Подробности — в вечернем выпуске».

Мертвый воскрес! Но ведь в руках — не евангелие, а «Новая Атлантида», и пишет она не об Иисусе Христе, а о какой-то девчонке. Не кощунство ли тут над верой благочестивых католиков?

Немало рассказывали газеты о таинственных убийствах — жертвами были и красавицы, и безобразные старухи, и преуспевающие дельцы, и несчастные, попавшие под колеса авто. Печатались сообщения о редких, сложнейших операциях, благодаря которым люди были спасены от неминуемой смерти. Все это — обычные явления. Но чтобы мертвый воскрес! Такого не печатала еще ни одна газета. Не обман ли это, не шутка ли «Новой Атлантиды»? Что пишет противница ее, газета «Патриот» — орган «Партии истинных патриотов»? Что скажет «Апостол»? Эта благопристойная газета не позволит оскорблять святые чувства католика.

«Патриот», оказывается, лучше осведомлен и мыслит более широко.

«Русский профессор Даниэль Галактионов занимается недоз воленными опытами».

Чем же занимается русский профессор?

«Наше правительство, руководствуясь гуманистическими со ображениями, как и должно поступать правительство цивилизованного государства, предоставило возможность группе ученых разных стран работать совместно над решением такой проблемы, волнующей человечество, как продление человеческой жизни. В отличие от своих коллег по Международному геронтологическому институту профессор Галактионов занялся недозволенными опытами, которые с полным основанием можно назвать шарлатанством. Как стало известно, он пытается оживить труп человека и будто бы добился в этом успеха.

Но мы не станем жертвами мистификации. Русский профессор, несомненно, коммунист, и цель его — вызвать смуту… Будьте бдительны, соотечественники!..»

Католическая газета «Апостол» напечатала новую проповедь аббата Рабелиуса «Религия и наука», но о том, что волновало сейчас всех атлантов, не сказала ни слова.

Бульварный листок, стяжавший себе популярность описанием любовных похождений различных знаменитостей, утверждал: «Все дело в любви». И довольно развязно описывал переживания пятидесятилетнего профессора, который должен был вскрыть труп молоденькой девушки. Он «любовью своей вдохнул жизнь в мертвое тело».