Преображения Павла Волгина. роман в стихах - Олег Бушуев

Преображения Павла Волгина

роман в стихах

Олег Бушуев

© Олег Бушуев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпиграфы

«Четырехстопный ямб мне надоел:

Им пишет всякий. Мальчикам в забаву

Пора б его оставить. Я б хотел

Давным-давно приняться за октаву.»

(Александр Пушкин)

***

«Новый Лидер России долгие годы будет никому не известен, но однажды неожиданно войдёт во власть. Это произойдет благодаря силе своих новых, совершенно уникальных технологий, которых более ни у кого не будет, чтобы ему противостоять. А затем он возьмёт всю высшую власть России в свои руки, и никто не сможет ему противостоять. Впоследствии он же станет Властелином Мира, станет Законом, несущим свет и процветание всему сущему на планете… Его интеллект позволит ему овладеть всеми технологиями, о которых вся раса людей мечтала на протяжении всего своего существования, он создаст уникальные новые машины, которые позволят ему и его соратникам стать фантастически сильными и могучими – почти как Боги…»

(Эдгар Кейси)

***

«Мои стихи – как письма из страны,

Откуда не приехать, ни вернуться.

Страницы затираются и рвутся,

Теряются на чердаках они.

На них я и не требую ответ.

Такие небольшие письма счастья.

Ну, как ни посмотри, пишу сейчас я

Из прошлых дней, а может быть и лет.

Кому-то это письма мертвеца,

Из тех времён, когда ещё писали,

Когда ещё чудес других не знали,

И верили и в Сына, и в Отца,

Порой в Святого Духа торжество…

Мои стихи – как весточки оттуда,

Где между слов проскальзывало Чудо,

И многое читалось между строк.»

(Олег Бушуев)

Предисловие

Да, это грех, но так ведётся в мире:Кумиров часто мы себе творим.И в каждом сердце жив он – дух кумира,Который тайно управляет им.А мой кумир – любимец вольной музы,Стихом он разорвал земные узы,И в мир бессмертных духов он попал,Когда взошёл на книжный пьедестал.

Он жив в своей заветной лире вечно,Он здесь со мной, он в воздухе самом.Пишу сейчас свои стихи беспечно,И кажется, что воплотился онВ моём стихе, воскрес для жизни новой,Разбив годов тяжёлые оковы,И дерзкий, наконец, свершил побег,Но не в обитель чистых, светлых нег,

А в этот век над самым краем бездны,Где призрак рабства и свободы духСцепились в битве хваткою железной,И кто из них останется из двух,С победой гордо выйдя с поля боя,Достанется кому какой ценоюПобеда, знает это только Бог.Нам Пушкин в битве той помочь бы мог,

Будь он сейчас средь нас живым поэтом.Немало в жизни написал он строк,В которых веет свежим духом этим,Свободы духом. Жаль, что он не смогЗакончить то, что начал так счастливо.И, может, это только справедливо —Проникнуться свободным духом нам,Чтоб плыть по строчкам, словно по волнам.

Он не пророк, но в тайны предсказанийО судьбах мира был он посвящён.Веков грядущих прозревал он тайныИ вразумить людей стремился он.И смерти ранней, может быть, причинойПрезренье было к той возне мышиной,Что жизнью все размеренной зовут,Поскольку был напрасен этот труд.

Увы, сейчас Поэта все забыли,И сдали навсегда его в архив,В обитель мрака, тишины и пыли,От бури современной жизни скрыв.Усильями чиновной серой ратиБыл проведен, как все мероприятья,Помпезный и формальный юбилей,И толстый крест на нём поставлен ей.

Да, Пушкин для меня – как будто солнце,Как светлый бог иного бытия,Но, всё же, избегая эпигонства,Его стихов не повторяю я.И словно от вина причастья весел,Я говорю: «воистину воскресе!».Толь это он воскрес, толь я, с небес,Неслышную другим, услышав весть

О том, что ныне совершилось чудо,И я могу теперь с ним говоритьИ, недостойный славы, даже буду,Как он когда-то, видеть и творить.Хотя, быть может, это дерзость, всё же.Artistic license* вымысла лишь сможетМою такую дерзость оправдатьИ право творчества как дар волшебный дать.

В стихах он остаётся вечно с нами,От низменных страстей и чувств далёк.Как сон ночной ложится в подсознанье,Так лёгкий стих его мне в душу лёг.Всё сказанное мною тут не ново,Ну а его божественное слово-Оно всегда и ново и навек,Как на вершинах горных чистый снег.

Со мной грустит он в царско-сельском парке,Когда стою, о липу опершись,Со мною у пруда он в вечер жаркий,Когда свою обдумываю жизнь,Когда домой задумчиво иду я,Он тихо строчки мне мои диктует,Но не из тёмной бездны, не извне,А словно бы он сам живёт во мне.

Насколько я могу, всегда стараюсьПризнанья дань за слог платить ему.Он для меня совсем не иностранец,Хоть европеец, судя по всему.Ища всегда в возвышенном опору,Как и доныне, так и в нашу поруС поэта образованный народВсегда примеры вольности берёт.

Сама национальная идеяМеж строк в его стихах заключена,И я сейчас её назвать посмею:Свобода – так для нас звучит она.Лишь только с ней Россия возродится,И ей лишь только вправе мы гордиться.Да и не с ней ли в душу мне проникДух вольный ненаписанных им книг.

Одна из этих книг так начиналась:«О сколько намъ открытій чудныхъ…» Cтоп!Как сердце, помню, юное сжималосьОт этих мудрых строчек, как ознобОт слов бежал мурашками по телу!Но хватит мемуаров, ближе к делу!О чём в стихах хотел сказать поэт?В том у меня давно сомнений нет…

Чтоб вечное не путать с архаизмом,А с эпигонством верность образцам,Важно не знанье книг, а знанье жизни,Доступное одним лишь мудрецам.Я заболел? Скажите  мне на милостьИ в том, что это всё так получилось,Моя заслуга иль судьба сама?А может, просто я сошёл с ума?

Нет, то строка развития просила,И в сердце верность Пушкину храня,Я шёл за ней, и словно дух РоссииСошёл его строфою на меня.И сердцу захотелось продолженья,Так рифмой чувства приведя в движенье,В моей душе оживший вольный духМне сразу обострил и взгляд, и слух.

А вдохновенью очень важен случай,Поэту он как вздёрнутый курок.Мысль друга или впечатленье лучше,Чтоб от него поэт зажечься мог?В меня строка уверенность вселила,Заворожила рифмой, вдохновила.И понял я, что чудо в мире есть,И вдохновенье— это дар небес.

Ведь вдохновенье – суть стихотворенья.Когда диктует свыше дух слова,В которых можно видеть суть явлений,Ты обретаешь твёрдые праваПророка с мудрым даром ясновидца,Но дар тот только может проявиться,Лишь если можешь сердцем видеть ты,Не отличая были от мечты.

Дух просвещенья, опыт, случай, гений…В подлунном нашем мире без него,Без творчества, порыва, вдохновенья,Увы, мой друг, не стоят ничего.И труд души мне как освобожденье,Как облегченье после восхожденья,Как полной грудью долгий сладкий вдох,Как взгляд на горы вниз из облаков.

Но в нашей жизни редко вдохновенье.Оно – итог мучительных трудов,И продолжаться может лишь мгновенья,Блеснув на фоне прожитых годов,Хоть кажется порой, что это муза,Ища с тобой душевного союза,На ухо шепчет рифмы в тишине.Приятно ощущенье это мне.

А слушать музу – следовать призванью,Быть не как все, во всём ища свой путь.Не скорбь и грусть тогда приносят знанья,– свободу, избавление от пут.Ну а полёт души – бессмертья признак,Его нам заменяет в этой жизниИз узкой колеи своей побег.Велик лишь только вольный человек.

И, словно осенённый благодатью,Услышал я как будто эхо вдруг,И рифму тут же записал: «читатель»,И с нею гений, «парадоксов друг»,В меня как дух вселился неизбежно.И, сохранив нажитый опыт прежний,Посредником его я в мире сталИ продолженье к строчкам написал.

И то, что вдохновенный я услышал,Я в строки стихотворные сложил.И подчиняясь светлой воле свыше,О том поведать миру я решил.Быть может, в жизни это раздвоенье– и есть источник чистый вдохновенья.Эпохи я хочу стихом связатьИ, что поведал дух, пересказать…

Что ныне бред -поэзии примета,Напрасно критик уверяет нас.И что безумье – это знак поэта,А стих – поток его бессвязных фраз.Род философии порой – поэма.Противопоставляем часто все мыНапрасно к философии любовьСвященным откровеньям рифм и строф.

У Пушкина в стихах такого бреда,Который ныне в моде, вовсе нет.И безыскусность чувства – это кредо.Таким, как он, и должен быть поэт.Простым, доступным, только не банальным,Не формой лишь одной оригинальным,Но, прежде, осмысленьем бытия.Таким, как он, хотел бы быть и я.

Размер в стихах совсем не так уж важен,Будь это ямб, иль дактиль, иль хорей.Да пусть хоть и гекзаметр будет даже,На сотню лет моложе иль старей.Но коли цели ясной строки служат,Скажи, чем строфы пушкинские хужеВ эпоху этих быстрых перемен,Чем беспородный нынешний катрен?

Критерии все ныне потерялись,Ни в чём ориентиров чётких нет,И вехи ставить я себе стараюсьИз лучших достижений прошлых лет.И пусть сейчас высокое не в моде,А модно только пошлое в народе,Но есть же, к счастью, те, кто жизни смыслНаходят в устремленье мысли ввысь.

Слова стихов всегда чужды науке,В душе от чувств рождаются они.И лечат нас от ханжества и скуки.Они как витамины нам нужныВ скитаньях наших средь забот и злобы.И в эти годы наглости и стёбаВ стихах душевной мудрости ищуИ ей цингу души своей лечу.

И не из низкой зависти к успехуТеперь я в стихотворца превращусь.Расставив в строках рифмы словно вехи,По ним же я к себе и возвращусь.Я – это я, ни Бродский, и ни Пушкин,К чему чужой мне славы побрякушки?Призванью свыше буду верен я,И, может, вспомнят внуки про меня.

Оно ещё придёт, другое время,И свой порядок в жизни наведёт.В стихах как в землю втоптанное семяМой вечный дух над временем взойдёт.Хотя мне будет мало в этом толку,Но всё ж своею книжкою на полкеХочу порой напомнить о себеДрузьям моим, отчизне и судьбе.

Мудрее я теперь, чем был я прежде.Пока любовь в душе моей царит,Пока ещё питаю я надежды,Пока ещё бесценные дарыПорой от жизни этой получаю,Великодушно, словно царь, прощаю,В душе своей обиды не храня,Всех тех, что не поверили в меня.

Я ждать привык. Смирился с ожиданьем,Как с форс-мажором войн и катастроф,Как с мыслью о конце, со страхом тайным,И с рифмой, и с чередованьем строф.Замедленный показ, где зритель дремлет– ползёт улиткой по пространству времяСобытий тех, которых очень жду,Моё, ж, летит и тает на лету.

В стихах не буду душу на потехуТолпе и черни раскрывать свою,И оду ни стране своей, ни векуВ поэме философской не спою.Не высказать души моей словами,Хоть и хочу я поделиться с вамиТем, чем живу сейчас и чем дышу,И над стихом задуматься прошу.

Пишу я не для тех, кто отдыхает,И кто всегда по ветру держит нос.Пишу для тех, кто глубоко копает,Ища ответ на каверзный вопрос.И хоть живу в провинции у моря,Себя мишенью ощущаю я,Бываю я и с Богом часто в спореНасчёт несовершенства бытия,

Но Бог меня пока оберегает,Быть может, оставляя на десерт,А может, на бессмертье обрекает,Разрывом сердца заменяя смерть.То, что живу в глухое время, знаю,Но может быть услышит он сквозь мглу:Как Зло на свете мне ни объясняют,Но оправдать его я не могу.

На то, конечно, и даны ПегасуДва рифменных крыла, чтоб мог летать,Меня носил он часто над Парнасом,Оттуда было далеко видать.Страна стихов – невспаханное поле,И должен рифмой распахать его я,Чтоб прорастали в душах семенаЛюбви, в знак искупленья данной нам.

И пусть считает фарисеев племя,Что клад на этом поле я ищу,Раз, превращая острословье в лемехЯ поле русских слов вспахать хочу.Миря порой философа с поэтом,Хочу пройти я с честью поле это,Взрывая рифмой комья слов пустых,По борозде, что называют «стих».

Всё в этом мире призрачно и зыбко,И если что и нужно в жизни мне,То это – милой нежная улыбка,Порой глоток Мерло иль Шардонэ,Да рифма —верной музы откровенье,В которой есть озноб прикосновеньяТого, чему названья в мире нет,И то, что в мире видит лишь поэт.

Писать поэму эту начиная,За плугом рифм по полю я иду,Что потеряю, я пока не знаю,И что на этом поле я найду.Труд тяжек, но завидна, всё же, доляПоэта—пахаря, а это поле…Границ и вех не ведает оно.Вперёд, Пегас! Начнём же c Богом!

Нно-оо!!!