«Baby blues» - Мари Грей

Мари Грей

«BABY BLUES»

***

Чудо! В этих стенах уже больше двух часов не слышно ни звука. Ни плача, ни жалоб, ничего. Эта тишина так необычна… Есть вещи, которые я рассматриваю как великую милость, например, эта тишина; я теперь на многое смотрю по-другому. Эти волшебные болеутоляющие совершили невозможное: тихий вечер, когда можно почитать хороший роман; в последнюю минуту отправиться на выходные в деревню; просто так взять и пойти в кино; проспать двенадцать часов подряд, причем с утра; провести ночь, занимаясь любовью… в конце концов, в последнее время и несколько таких минут – уже чудо!

Близнецам было шесть месяцев. Ах, как я люблю их! Эти очаровательные малыши все время находят способ заставить меня улыбнуться, несмотря на усталость и подавленность. Ибо я действительно чувствую себя усталой и подавленной. Я так о них мечтала, что даже оставила мужчину, которого любила, чтобы встретить другого, который хотел – или, по крайней мере, не был против – ребенка. Одного ребенка.

Но судьба и тайны генетики распорядились так, что у меня родилась двойня… и это кое-что изменило в моих планах. Я, конечно, не ждала, что каждый день будет только фейерверком наслаждения, я отлично понимала, на что иду. Но иногда это было похоже на кошмар. Некоторые дни выпадали хуже некуда, и их, к несчастью, было больше. Близнецы проходят все этапы роста вместе, или, по крайней мере, сразу один за другим. Недавно прорезывающиеся зубки у наших малюток держали нас в состоянии бодрствования целыми ночами. К тому же, мы получили весь набор детских болезней… Сначала три недели ветрянки, потом их три дня сотрясал гастроэнтерит. Нельзя забывать о коликах с трех месяцев и их ненасытном голоде. Они одновременно требовали приласкать их, сменить пеленки, накормить, Луи и я обливались слезами отчаянья.

Однако не поймите меня превратно. Ни на что в мире я не поменяла бы то, что мы пережили с момента их рождения. Несмотря на все трудности, эти шесть месяцев были самыми увлекательными в моей жизни. Моя любовь к Тьерри и Амели была огромной, безмерной, невероятной, почти смешной. Я могла часами наблюдать за тем, как они растут – они делали это с невероятной скоростью! – я без конца восхищалась их проделками. Если бы только я не чувствовала, что превращаюсь в женщину настолько холодную, что меня можно было сравнить с холодильником. Я хорошо помнила, что в начале беременности постоянно хотела заниматься любовью. Наши отлучки в загородный домик становились все более и более частыми. Мы приезжали туда вдвоем, пожить несколько дней в тишине и покое. Луи готовил жаркое на углях, комната плавала в мягком свете камина, мы лежали счастливые и обнаженные на меховой шкуре. Мой любимый находил определенной удовольствие, наблюдая за тем, как растет мой живот, он нежно поглаживал его, покрывая поцелуями все мое тело, задерживаясь на моих набухших грудях. Он долго услаждал меня, лаская мою влажную раковинку рукой, затем раздвигал мои ноги, покусывая внутреннюю сторону бедер и открытую нежную плоть. Он легко посасывал ее и забавлялся тем, что, погружая в меня палец, поглаживал им так нежно, что это было похоже на щекотку. Потом он добавлял второй палец, одновременно большим пальцем другой руки массируя наиболее чувствительные участки. Уже три пальца погрузились в мое тело, наполняя его и оставаясь неподвижными, пока рот Луи продолжал ласкать меня, смешивая свою слюну с моей влагой. Когда он чувствовал, что я почти подошла к порогу, он сильнее надавливал, пока мои напрягшиеся мышцы не указывали, что я уже готова. Ему нравилось чувствовать нарастание моего возбуждения, погружая свои пальцы во влажный источник моего блаженства.

Наконец он нежно входил в меня, заботясь о моем комфорте. В таком состоянии я не могла чувствовать никакого дискомфорта! Я втягивала его глубже, любуясь отблесками света на его коже и в его красивых глазах. Его волнистые волосы нависали по обе стороны моего лица, покачиваясь в ритме танца наших тел, влажных и блестящих, становящихся одним целым в своей близости и гармонии. Хорошие были времена!

Надо отдать должное Луи, он был превосходным отцом. Он взял месяц отпуска, когда родились близнецы, и даже вернувшись на работу, он продолжал менять пеленки (а их было предостаточно!), купать Амели, пока я занималась Тьерри. Он часто укладывал их спать на ночь – ночь, как это замечательно! – и помогал мне кормить их. Я очень ценила все, что он делал. Я отдаю себе отчет, что если бы я осталась с этими малютками одна, то уже сошла бы с ума. Он замечательный мужчина!

Но была одна проблема, омрачавшая нашу любовь, нечто, что я уже почти отчаялась восстановить. Мы не занимались любовью с момента рождения близнецов. Каждый раз, когда мы планировали остаться наедине, когда малыши уже спали, один из них обязательно просыпался, будя другого, и проходил час, а то и два, пока они снова успокаивались. К этому времени наше взаимное желание превращалось в безумную усталость; это было обычным делом. Мне даже казалось, что наши ангелочки догадывались о наших намерениях, так как они всегда выбирали самый неподходящий момент, чтобы напомнить о своем существовании. Мы пробовали заниматься любовью добрый десяток раз, но когда мы были готовы перейти к самому интересному, раздавалось требовательное «Уууаааа», за которым незамедлительно следовало второе.

Конечно, первый месяц прошел так, что мы ничего и не заметили. В течение второго я была так вымотана, что – не знаю, как он, – ложилась в постель с одной мыслью – спать. И тут же засыпала! Луи не настаивал, он даже не пытался соблазнить меня. В последующие месяцы это стало угнетать его. Он возвращался с работы, готовил еду, помогал мне с купанием, пеленками, одеждой и со всем остальным. Уложив детей, он шел в спальню, но когда спустя несколько минут приходила я, он уже храпел.

Как мне его не хватало! Я не могла решиться разбить эту стену, боясь отказа. Я никогда раньше не чувствовала себя такой непривлекательной, как сейчас, и считала, что не нужна ему! С кругами под глазами, бледная, с телом, превратившимся во что-то ужасное. И, что меня отнюдь не успокаивало, я постоянно боялась, что наша близость и наслаждение от нее никогда не вернутся. Что, если я не нравлюсь ему больше? Если мое тело не будет откликаться на его ласки, как прежде? Если, если…

И все же, когда я вспоминаю о том, как мы были вместе, я становлюсь влажной… то, как он с одного только взгляда понимал, что я готова, или то, как он поглаживал мою ногу, давая понять, что хочет остаться наедине прямо сейчас, где бы мы ни находились.

Я обожаю ощущать его внутри себя, все больше и больше затягивая его в себя, заставляя погружаться все глубже, до самого влажного дна, заполняя себя его жаром и нетерпением. Как-то мы с ним занимались любовью в незанятой театральной ложе. Однако мы нашли ее только в антракте. Мы направились в нее, удостоверившись, что никто нас не видит. Я закрыла дверь, и он очутился позади меня, захватив мою грудь и поднимая подол моего широкого платья, какое тогда было на мне. Он покусывал мою шею, затылок, гладил мои набухшие из-за беременности груди, раздвигая коленом мои ноги. Потом он оголил меня сзади до пояса, стянул трусики, обнажая в окружающей темноте мои ягодицы, и скользнул обжигающей рукой между моих бедер. Он мял, гладил, дразнил меня так искусно, что я почти сразу испытала оргазм, стоя и опираясь локтями в дверь. Он, наконец, снял свои брюки и резко вошел в меня, двигаясь с такой быстротой, как никогда прежде. Наши тела слились в экстазе. Мы настолько подходили друг другу по росту, что нам было удобно заниматься любовью в любой позиции: сидя, стоя, лежа. Надо мной ли он, и я поднимаю ноги, чтобы обвить его шею, или я сверху сажусь на него – его члену знакомы все уголки моей плоти. Он знает, какие ее участки наиболее чувствительны, как нужно их тереть, гладить, возбуждать… В общем, каждый раз, когда я занималась с ним любовью, я убеждалась, что хочу провести остаток дней в его объятиях. Сегодня я спрашиваю себя: разделяет ли он это желание? Так трудно узнать об этом!