Исчезновение принца. Комната № 13 - Гилберт Честертон

Гилберт Кит Честертон

Исчезновение принца

Эдгар Уоллес

Комната № 13

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2011

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2011

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Предисловие

Произведения, представленные в девятом томе «Золотой библиотеки детектива», посвящены не столько процессу криминального расследования, сколько анализу мотивов, побудительных причин человеческого злодейства.

В своих новеллах Гилберт Кит Честертон скрупулезно анализирует преступные мотивы с позиций и формальной логики, и психологии, и социологии, будучи автором широко известных трудов в этой области знаний: «Что стряслось с миром?» (What’s Wrong with the World, 1910) и «Контуры здравого смысла» (The Outline of Sanity, 1926).

Автор препарирует человеческую душу, заглядывая в самые, казалось бы, недоступные, интимные ее закоулки, исследуя потаенные извивы, где прячутся подспудные желания, подчас вступающие в жестокие противоречия с законами человеческого общежития и тем, что принято называть вселенской справедливостью.

При этом Честертон не может не отметить явных расхождений и между этими двумя понятиями, особенно тогда, когда первое из них материализуется в виде реальной политики, вызывающей непреодолимое отвращение у героя многих новелл этой серии, детектива-любителя Хорна Фишера, который озвучивает авторскую позицию касательно этой и многих других реалий социального бытия.

Эта позиция четко прослеживается в таких новеллах, как «Исчезновение принца», где политика одерживает решительную победу над честью, совестью, порядочностью и справедливостью, однако эта победа неубедительна и уродлива, как, впрочем, все, что можно назвать противоестественным. Все равно полиция выкурит бандитов из захваченного ими банка, все равно восторжествует справедливость на горе тем, кто попрал ее столь грубо и нагло.

Именно она, эта вселенская справедливость, заставляет благонамеренного археолога-любителя надколоть лед искусственного пруда как раз в том месте, где, предположительно, под тонким слоем воды располагается губительный колодец и куда, опять-таки предположительно, должен провалиться, катаясь на коньках, хозяин поместья, потомок нескольких поколений безжалостных захватчиков, человек, о котором один из персонажей новеллы «Приоров парк» высказывается с исчерпывающей прямотой: «Есть такая штука – хамство джентльмена. И ничего отвратительнее я не знаю».

Роковые ожидания полностью оправдываются, самым убедительным образом демонстрируя восстановление некогда попранной мировой гармонии.

Подобного рода демонстрация имеет место и в новелле «Месть статуи», когда пойманный с поличным предатель в ходе дуэли пытается использовать в качестве подручного боевого средства стальной прут, подпирающий покосившуюся статую, и она, – скульптурное изображение Британии, той самой, которую он так вероломно предал, – обрушивается прямо на него…

И когда прославленный генерал, герой новеллы «Бездонный колодец», поддавшись банальному чувству ревности, становится жертвой своего же преступного замысла.

Нельзя обмануть Вселенную и действующий в ней Закон возмездия, так что та негативная энергия, которую излучает злодей, непременно, неотвратимо вернется к нему. Можно назвать это карой Божьей, в существование которой верят, увы, далеко не все, а можно определить как действие физических законов: сохранения и превращения энергии и тождества силы действия и силы противодействия. Просто и вполне доступно пониманию. Особо непонятливые либо пьют ими же самими отравленный кофе, либо совершают вынужденную экскурсию на эшафот.

А произвольно вырванное из контекста выражение «Не судите, да не судимы будете…», столь популярное среди изобличенных злодеев, в действительности означает лишь то, что одинаково ответственны перед Законом и преступник, и его судья: «…ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Евангелие от Матфея. 7: 1, 2). И не более того. А судить можно и нужно, только по Закону.

Ученики как-то спросили Конфуция:

– Следует ли отвечать добром на зло?

– Как можно отвечать добром на зло? – удивился великий философ. – На добро отвечают добром, а на зло отвечают справедливостью. Если же отвечать на зло добром, то чем же тогда отвечать на добро?

Тема торжества вселенской справедливости находит свое отражение и в романе Эдгара Уоллеса «Комната № 13», где развязка лихо закрученного криминального сюжета в весьма значительной мере предопределена библейской сентенцией: «Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится».

Но почему, зачем он, в таком случае, роет эту яму? Вопрос, которым задаются и Уоллес, и Честертон, непрост, но и не так уж неразрешим, как представляется на первый взгляд. Любое преступление имеет определенный мотив, сформированный под воздействием целого ряда факторов, и прежде всего – тех или иных свойств личности преступника. В этом наборе, как правило, превалирует то, которое называется слабостью.

Как заметил в свое время гениальный Вольтер, «только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны».

Слабые не признают естественного отбора. Они предпочитают искусственный, причем в своем особом, специфическом варианте, когда холодная вода их ущербных комплексов смешивается с кипящей лавой подсознательных влечений, и тогда рушатся все запретительные барьеры личности, выпуская на волю страшного мутанта, воплощающего в себе ярость зверя и мстительное коварство двуногого аутсайдера.

Именно слабость делает человека рабом собственных страстей и пороков, именно она толкает его на путь насильственного перераспределения даров Природы. И тогда отвергнутый любовник убивает своего счастливого соперника, должник – кредитора, политик – своего конкурента, тогда член правительства торгует государственными секретами, а вор-рецидивист плетет губительную интригу вокруг своего товарища, решившего порвать с уголовным прошлым.

Миру известно неисчислимое множество самых различных преступлений, но как удручающе убоги и однообразны их побудительные мотивы…

Следует заметить, что примитивная, неразвитая натура проявляется не только в мотивации своих поступков, а и в сугубо поведенческом плане.

Анализируя сложившуюся криминальную ситуацию, один из персонажей романа Эдгара Уоллеса «Комната № 13» отмечает, что «преступники попадаются чаще всего не из-за выдающегося ума сыщиков, а по собственной глупости или неосторожности. Сначала надевают перчатки, чтобы не оставить отпечатков пальцев, а затем расписываются в книге для посетителей».

Что ж, на то они и преступники.

Говоря о них, Агата Кристи неоднократно употребляла словосочетание «врожденная бездарность».

Что ж, каждому свое.

И при этом ничто не бывает случайным, а даже если предположить нечто совершенно невероятное, то такое количество случайностей иначе, чем закономерностью, никак не назовешь.

В. Гитин, исполнительный вице-президент Ассоциации детективного и исторического романа

Гилберт Кит Честертон

Рассказы 

Лицо на мишени

Гарольд Марч, подающий надежды репортер-обозреватель, энергично шел через вересковые пустоши плоскогорья, окаймленные далекими лесами знаменитого поместья Торвуд-парк. Это был симпатичный юноша в твидовом костюме, с очень светлыми вьющимися волосами и ясными светло-голубыми глазами. Он был достаточно юн, чтобы, шагая под ярким солнцем, вдыхая ветер первозданной свободы, не забывать о политике и даже не пытаться о ней забыть. Ибо дело, которое вело его в Торвуд-парк, было напрямую связано с политикой – именно там ему назначил встречу не кто-нибудь, а сам канцлер казначейства сэр Говард Хорн, только что сообщивший о своем так называемом социалистическом проекте бюджета и согласившийся пространно изложить его основы в интервью со столь молодым, но одаренным журналистом. Гарольд Марч знал все о политике и ровным счетом ничего о политиках. Кроме того, он был весьма сведущ в искусстве, литературе, философии и культуре в целом – в общем, почти во всем, кроме того мира, который его окружал.

Неожиданно, прямо посреди залитой солнцем и продуваемой ветрами равнины, он натолкнулся на расселину, до того узкую, что ее можно было бы назвать трещиной в земле. Однако она была достаточно широка, чтобы вместить небольшой ручей, который местами терялся в зеленых зарослях травы и кустов, точно карликовая река в карликовом лесу. У юного путешественника даже возникло странное ощущение, будто он – великан, взирающий на долину, населенную гномами. Впрочем, как только он прыжками спустился вниз, ощущение это пропало. Каменистые склоны расселины хоть и не превышали высоты обычного коттеджа, вид имели неприступный и чем-то напоминали стены пропасти. Когда он, охваченный пустым, но волнительным любопытством, пошел вниз по течению и увидел среди больших серых валунов и мягких, напоминающих огромные подушки мха зеленых кустов короткие поблескивающие ленты воды, у него возникло другое чувство. Теперь ему стало казаться, что разверзшаяся земля поглотила его и он очутился в каком-то подземном сказочном мире. А когда он увидал темнеющую на фоне серебристого потока фигуру сидящего на большом валуне человека, чем-то похожую на большую птицу, его охватило смутное предчувствие, что сейчас завяжется самое странное знакомство в его жизни.