Человечье сердце - Олег Николаевич Верещагин

Олег Верещагин

Человечье сердце

Есть у вас бесстрашье,

Сила есть — навечно…

…И должно быть сердце.

Сердце человечье.

Р. Рождественский. Просьба.

НАЧАЛО 2-ГО ГОДА ГАЛАКТИЧЕСКОЙ ЭРЫ

ПЛАНЕТА ЦЕРРА-ПРИМ.</p>

— Значит, не передумаешь?

В голосе спрашивавшего было искреннее огорчение. Он сидел за круглым столиком, сцепив на нём — рядом с двумя высокими стаканами, четырьмя пустыми и двумя — наполненными желтоватой явно холодной жидкостью — длинные узловатые пальцы, украшенные двумя перстнями с искристо поблёскивающими причудливо огранёнными камнями — прозрачным и синим — и навалившись на край стола — это огорчение выдавала сама поза. Круглое, уже немолодое, с морщинами тут и там, но всё ещё сохранившее характерную для его расы — джангри — тонкость черт лицо, природную бледность которого не мог перебить даже многолетний космический загар, ярко-синие глаза, даже густая грива чёрных волос, в которой красиво блестели частые серебряные нити — всё это было огорчённым, если так можно сказать.

Его собеседник, сидевший напротив (и в то же время они оба устроились так, чтобы видеть дверь) и привалившийся затылком к серо-коричневой глинобитной стене, хранившей тут, внутри, прохладу кондиционированного помещения — молчал. Он был намного моложе джангри — практически мальчик — и явно принадлежал к другой расе. Об этом говорили и серые глаза, и такие же длинные, как у старшего товарища, но — русые волосы, заплетённые на затылке в тяжёлую, тугую косу, и сами черты лица. Дорогая светло-коричневая кожаная куртка со множеством карманов и увесистый рабочий пояс, потёртые штаны из прочного тканепластика и высокие сапоги на толстой подошве с ремнями — весь этот наряд, так не подходящий к адскому безводному пеклу Церры, ясней ясного говорил о том, что мальчишка — космонавт, как и его собеседник. К поясному ремню и правой ноге была пристёгнута большая открытая кобура трианского иглопистолета с переделанной рукояткой, отличного оружия для скоротечных схваток в узком пространстве, когда противники почти не защищены бронёй. Рукава куртки были подсучены, открывая мускулистые руки с тонкими запястьями, коричневые перчатки без пальцев плотно облегали кисти.

Видимо, они говорили уже долго — и скорей всего не напрасно выбрали этот уголок кафе, где гудел и пощёлкивал не слишком отлаженный увлажнитель воздуха. Впрочем, народу в забегаловке было совсем мало — не то время суток, это вечером тут будет не продыхнуть и не протолкнуться… Тут всегда было так — дешёвая сносная кухня, нелюбопытный и быстрый персонал (как и хозяин, весь он был из нэрионов — едва ли не единственные добровольно оказавшиеся на планете и оставшиеся тут жить представители этой недавно обрётшей свободу расы), возможность, уже съев заказ, сидеть за столом сколько угодно, не ожидая вот-вот, что сейчас тебя не слишком вежливо "попросят"… Забегаловка пользовалась большой популярностью у всех, кто связан с космической торговлей, ещё задолго до того, как началась война с землянами, да ещё до того даже, как об этих землянах кто-то что-то вообще узнал. А вот поди ж ты — вся Галактика меряет сейчас свою историю по этим рубежам: "до землян", "когда земляне отступали" и так далее…

… - Ты тоже думаешь, что это пропаганда? — неожиданно спросил мальчик, когда джангри уже, кажется, перестал ждать ответа и взялся за стакан.

Джангри отпил, явно задумавшись. И решительно сказал, с пристуком ставя стакан на шероховатую белую поверхность стола:

— Нет. Как раз-таки этого я не думаю. Просто… ты сам мне сто раз говорил, что совсем не помнишь Землю и почти не помнишь, как жил дома, в той земной колонии. Так чего тебе искать на этой Земле? Посмотри на меня — я не был на Джангре почти сколько себя помню. И не тянет. Неужели Земля сейчас, после войны, лучше Джангра?

— Да не в этом дело… — задумчиво пробормотал мальчик. Казалось, он сам не уверен в том, что говорит — но в то же время…

Его собеседник уловил эту нотку неуверенности и, словно бы воспрянув, усилил напор:

— Да подумай сам, к чему тебе уезжать куда-то?! — он вновь стукнул стаканом об стол. — Ты же отличный специалист. В корабле у тебя доля, ты соображай головой! Вся команда на тебя смотрит, как на талисман, ты сам это знаешь. А время сейчас такое — очень прибыльное время, перевозки нужны всем, а тем более — такие, когда перевозчик не спрашивает, что перевозит, — джангри подмигнул и хлопнул по плечу, протянув руку, улыбнувшегося мальчишку. — Ну?!

— Нет, Дэайт, — вдруг решительно сказал тот — как будто напористость старшего собеседника возымела обратный эффект. — Нет. Прости, но я уеду.

— Правду говорят, что все земляне просто-напросто ненормальные! — Дэайт в ненаигранном жесте изумления и почти злости воздел руки — так резко, словно собирался подбросить вверх потолок.

— Разобраться бы мне ещё, в какой степени я могу считать себя землянином… — пробормотал мальчик, не спеша вставать после своих решительных слов. Но потом решительно поднялся. — Мне пора.

— Если бы твои земляне были такими благодетелями — они бы добили джаго, — проворчал, снова берясь за стакан и решительно его допивая, Дэайт. Подобно почти всем своим соплеменникам, к какой бы из наций Джангра те ни принадлежали, он ненавидел джаго — уже просто за то, что те не позволяют Джангру всерьёз выйти в космос, висят над ним и его немногочисленными владениями, как тяжёлая душная туша. Затем он хмуро продолжил: — Послушай вот напоследок. Если на твоей волшебной Земле что-то обернётся как-то не так… или там тебе просто не понравится — ты можешь вернуться на "Маэт". Пока мы летаем — у тебя будут место, доля и прибыль по курсу. Так я скажу — и никто не возразит. Найдёшь нас, и никто даже не спросит, где ты был и почему вернулся. Понял?

— Понял, — мальчик нагнулся и, обняв пожилого мужчину, потёрся щекой о его затылок. Молча.

— Иди уже, — джангри оттолкнул его. И поднял руку, показывая официанту, что хочет выпить ещё…

…Сашке — мальчишку звали Сашкой, а фамилии он не помнил — очень хотелось оглянуться на пороге, но он одёрнул себя, напомнив, что, в конце концов, идёт не на смерть и в любом случае скоро встретится с Драйей вновь. Двумя пальцами небрежно, но точно, надвинув на нос и рот маску, он распахнул дверь и, выходя, кивком опустил на глаза очки. Он мог бы вполне обойтись довольно долго и без того, и без другого