Сын Войны, Дочь Хаоса - Джанетт Рэллисон

Сын Войны, Дочь Хаоса

Автор: Джанетт Реллисон

Переводчик: Rovena_nn

Редакторы: Gosha_77, NaPanka, _Kirochka_, svetik99

Вычитка: enzhii

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 1

Я привыкла выискивать врага, я делала это всю свою жизнь. Но я не хотела этим заниматься сейчас, когда Дейн Брекенридж был на пути к нашему дому. Несмотря на все свидетельства обратного, я хотела, чтобы он думал о нас как об обычной семье.

Папа стоял перед окном, завешенным жалюзи, в гостиной, осматривая улицу. Свет был выключен. Папа мог напугать, когда хотел. Он был высоким, мускулистым, и тренировался каждый день. Если бы вокруг его глаз не было морщинок, и залысин на тёмных волосах, никто бы не понял, что ему почти 50.

Я прошла мимо него в кухню, чтобы положить в раковину тарелки.

— Что ты ищешь? — спросила я.

— Ничего, — сказал папа. — Я просто смотрю, нет ли чего-нибудь странного.

К нам едва ли когда-то приходили гости. Папе это не нравилось. Он думал, что небезопасно пускать кого-либо в дом. Он боялся, что это могут быть разведчики.

Я больше беспокоилась о беспорядке в доме, о том, что мои туфли разбросаны перед входной дверью и о грязной посуде, которую мой брат Рорк оставил на журнальном столике. Я подобрала свои вещи, бросила их в свою комнату и вернулась за посудой.

Папа не сдвинулся с места. По дороге в кухню, я сказала:

— Тебе, правда, нужно это делать? Дейн один из друзей Рорка, я вижу его каждый день на уроке мировой истории. С ним всё в порядке.

— Ты уверена? Эйслинн? — папа не отводил взгляда от окна. — Ты искала в нём признаки?

Некоторые дети растут, ожидая Санту и пасхального зайчика. Я провела столько лет в детстве, высматривая людей, чьи глаза светились зелёным, чьё сердцебиение было ненормально медленным, кто, казалось, не замечал холодной погоды, или был исключительно сильным, или мог летать. Папа ещё хотел, чтобы я рассказывала ему обо всех, кто задавал слишком много вопросов о нас. Ожидание врага было его главным беспокойством, особенно потому, что мы с Рорком обычно ходили в общественные школы.

Когда я была в младшей школе, я усердно искала в одноклассниках и незнакомцах знаки и сообщала об этом своим родителям. Я ни разу не находила того, чьи глаза светились бы зелёным, или кто бы умел летать, хотя я наградила Зубную фею и оленя Санты недоверием на несколько лет. Я не имела понятия, как проверить, что сердцебиение медленнее, чем нормальное, и я попала в неприятности во втором классе за то, что прижала мальчика к земле, пытаясь проверить его сердце. Что насчет холодной погоды? Единственные люди, которые попадали в эту категорию, оказались из моей семьи. Я ни разу не простудилась во время зимы в Монтане или Монреале, или куда бы там моим родителям ни пришлось переехать в этом году. Я объясняла нашу выносливость множеством экспедиций, когда мой отец тащил нас в Арктику или Антарктиду. Снежные заносы в Айдахо просто не выдерживали большой скорости после бега по ледникам.

Что касается тех, кто задавал много вопросов, ну, когда я постоянно была новенькой, я всегда получала кучу вопросов. Так что я обычно не обращала внимания на этот знак.

Единственные объяснения, которые мне дали родители, по поводу того, почему враги нас преследуют, были туманными намеками на то, что мы — потомки древних защитников. Враги могут захотеть уничтожить меня только из-за моих генов. Родители сказали, что объяснят подробнее, когда я буду старше, но к тому времени, когда я доросла до средней школы, я прекратила задавать вопросы. Я решила, что бред о защитниках был открыт им каким-нибудь оракулом в отдаленной деревне, где всё ещё читали будущее по внутренностям животных. Я начала смотреть на упорное недоверие родителей к незнакомцам, как на причуду.

Я направилась в прачечную и взяла свои любимые джинсы из сушки. Они выцвели до светло-голубого цвета и были мягкими, как фланель. Но, что более важно, они идеально сидели на мне, подчеркивая, мою талию и бёдра, деталь не такую уж очевидную под остальной моей одеждой. Когда мама была жива, она говорила, что у меня «атлетичная» фигура, а это кодовое слово для отсутствия форм.

Я пыталась не позволить мыслям задерживаться на маме. Я и так достаточно этим занималась по ночам, когда должна была спать. Проблема в том, что, когда приказываешь себе о чём-то не думать, всё равно об этом думаешь. Я почувствовала знакомую боль, которая охватывала меня, когда я вспоминала маму.

Папа постоянно говорил мне, что, когда я думаю о маме, нужно вспоминать счастливые моменты. От этих наставлений мне только становилось хуже. Потеря казалась только глубже.

Я прислонилась к сушилке и сделала несколько глубоких вдохов. С момента её смерти прошло восемь месяцев. Иногда это казалось вечностью. Ещё несколько глубоких вдохов. Я подумала о своих целях — как я собиралась жить по полной. Это была единственная хорошая вещь, которую я могла извлечь из этой ситуации. Я не буду проводить каждый день в страхе, или жить в коконе, неважно чего хотел мой отец. Я собиралась заниматься чем-то новым. Нормальным. Например, завести парня, и парнем, которого я хотела, был Дейн.

У Дейна были голубые глаза, от взгляда которых люди застывали как вкопанные. Он был уверен в себе, хорошо обходился со всеми в школе, и иногда, когда он думал, что никто не смотрит, я видела его с другой стороны. Угрюмое выражение его лица отражало что-то глубинное, выражение его глаз говорило о том, что в глубине его души скрыта какая-то тайна. Такой парень мог бы меня понять.

По дороге в свою комнату я прошла мимо папы, всё ещё смотрящего в окно, как будто он ожидал, что Дейн прилетит на НЛО.

Я уперлась рукой в бок.

— Пожалуйста, не говори мне, что будешь так делать, когда придёт Дейн.

— Нет, — сказал папа, отпуская жалюзи. — Я открою дверь, чтобы хорошенько вглядеться в его глаза.

Рорк оставил пустой пакет из-под чипсов и банку из-под лимонада рядом с диваном. Я осторожно подобрала их, чтобы ничего не пролить.

— Отлично, но не спрашивай его, кто его родители, какой он предпочитает климат, или насколько он силён. И не рассказывай ему о своей работе.