Любящие и мертвые - Картер Браун

Картер Браун

Любящие и мертвые

Глава 1

Сказать лишь то, что он был красив, значит — ничего не сказать. Он был чертовски красив! Он волновал, будил воображение... Любая из нас, хоть раз в жизни, но мечтала о таком парне и не могла бы уснуть до утра, думая о нем, — несмотря на предусмотрительно выпитый стакан горячего молока. Я взглянула на вошедшего. Дыхание мое замерло. Затем последовал такой глубокий вздох, что, будь у моего бюстгальтера пуговки, они мгновенно отлетели бы...

Высокий брюнет внимательно посмотрел на меня черными блестящими глазами. Его лицо можно было прочесть, как книгу с занимательными страницами. К своим тридцати годам этот парень многое испытал. Его любили и ненавидели, он любил и ненавидел... Следы страстей угадывались легко: блондинки, брюнетки, шатенки...

— Это агентство Рио? — спросил он низким тягучим голосом.

Его взгляд охватил меня всю, целиком. Он проник даже в самые укромные места, но подобная наглость мне даже понравилась.

— Да, вы не ошиблись, — ответила я.

Иногда со мной происходит то, что называется раздвоением личности. Вот и сейчас одна Мэвис разговаривала с клиентом, а вторая — лежала в его объятиях, мысленно, разумеется, и развлекалась «самым компрометирующим образом», — та обычно говаривала моя мама.

— Мэвис Зейдлиц, частный детектив, — представилась я.

Скряга Джонни из соображений экономии поместил на двери агентства табличку только со своим именем. Теперь мне приходится объяснять всем и каждому, что я — партнер Джонни, а не приходящая прислуга.

— Н-да?..

— Мы компаньоны с Джонни Рио, — сказала прекрасная (и лучшая!) половина агентства Рио. — Правда, сейчас я выполняю еще и секретарские обязанности.

Надо же как-то объяснить тот постыдный факт, что клиент застал меня за клавиатурой старой пишущей машинки.

Брюнет равнодушно пожал плечами: мои роли в агентстве его, видимо, не интересовали.

— Разрешите представиться — Убхарт, — скороговоркой произнес он, нимало не заботясь о том, как это воспримет девушка, у которой с ним вовсю развивался роман — в ее фантазиях, естественно. — Дональд Убхарт.

Итак, Дон... Я наметила, опять же мысленно, программу дрессировки Дона и первым пунктом поставила «уважительное отношение к леди», т. е. ко мне.

— Очень приятно, мистер Убхарт.

Моя голова была слегка опущена. Я взглянула на Убхарта снизу вверх и при этом улыбнулась, выставив губки, как для поцелуя. К сожалению, «фирменная» улыбка, которую я считала обворожительной, несмотря на то, что Джонни придерживался иного мнения, не произвела впечатления.

Клиент нервничал.

— У меня была предварительная договоренность с мистером Рио. Вы доложите ему? — брюнет продолжал разговаривать со мной, как с секретаршей, а сам рассматривал стены нашего офиса.

— Я доложу, но хочу предупредить: у нас большая клиентура...

— Если для меня мистер Рио занят, значит, через минуту у вас одним клиентом будет меньше.

Этот тип умел разговаривать. Я поджала губы и набрала служебный номер Джонни.

— Дональд Убхарт? — задышал в трубку мой компаньон. — Немедля проведи его ко мне. Надеюсь, ты не успела наговорить ему гадостей? Нет, наверное, раз он еще в офисе. Дорогу к моему кабинету знаешь?

В ответ я фыркнула:

— Два шага прямо и пять налево. У нас всего один кабинет. Твой.

— Надо же, какая память!

Я швырнула трубку на рычаг.

— Мистер Рио готов встретиться с вами, — холодно произнесла я и указала, где сидит мой компаньон.

Красавчик встрепенулся.

— Ваши усилия стоят благодарности, — сказал он насмешливо и скрылся за дверью кабинета Джонни.

Я сидела и размышляла на тему, какого мнения мужчины о моих умственных способностях. Если я законченная дура, то зачем Джонни взял меня в компаньоны? А если я смышленая, толковая и смелая девушка, то почему страдаю оттого, что Джонни временами считает меня законченной дурой?

Звякнул телефон, и я вздрогнула. Взяв трубку, я заговорила хорошо поставленным голосом, который должен внушать клиентам уважение к агентству Рио.

— Зря стараешься, — раздался в трубке до боли знакомый смешок. — Ты что, не заметила, что я звоню по внутреннему телефону?

— «Внутренние звонки» всегда тревожат меня сверх меры, — ответила я, но Джонни почему-то не оценил моей шутки.

Мой первый «внутренний звонок» закончился удалением аппендикса. Хирург, который оперировал меня, был начисто лишен чувства юмора — так же, как и Джонни. И мне тоже стало не до смеха, когда я увидела, какой шов и в каком месте он соорудил. Этот шов... Доктор не раз приглашал меня к себе, чтобы посмотреть на него. Усаживался рядом на кушетку, смотрел и вздыхал. Если бы операция прошла успешно, то ради чего, спрашивается, ему нужно было наблюдать меня столько времени!

— Эй, Мэвис, куда ты пропала?! — Джонни, оказывается, все это время что-то бубнил мне по телефону. — Срочно зайди. Повторяю: срочно...

— Слышу! У меня, кроме всего прочего, прекрасный слух.

Когда я вошла в кабинет, оба джентльмена замолчали и загадочно посмотрели на меня.

— Присаживайся, Мэвис.

Уж чего-чего, но Джонни никогда не слыл галантным и предупредительным, и потому я насторожилась.

Я села, небрежно изящным движением положив нога на ногу, и откинулась на спинку кресла. В глазах мистера Убхарта что-то вспыхнуло — клиент оценил безукоризненные линии и пластику частного сыска. Я одернула юбку, но сделала это, скорее, из кокетства, ничуть не стремясь погасить огонь в глазах брюнета.

— Вы с мистером Убхартом уже знакомы? — ласково спросил Джонни.

— Разумеется, — я тоже была мила и произнесла это слово воркующим голоском.

Джонни почему-то уверен, что я отбиваю клиентов от нашего агентства, хотя обычно бывает наоборот: клиенты отбивают у меня всякую охоту работать на них.

— Мистер Убхарт платит нам, — многозначительно сказал Джонни.

Как бы между прочим я обнажила ноги на пару дюймов — если клиент платит, он имеет право на дополнительный сервис.

— Расскажите свою историю заново, — Джонни повернулся к Убхарту. — Мэвис послушает, и я уточню по ходу кое-какие детали.

— Главную роль в моем деле играет наследство, — начал брюнет.

На сей раз он говорил неторопливо и внятно, а не бурчал себе под нос. Я отметила две вещи: приятный баритон клиента и страусиную позу компаньона, спрятавшего лицо себе в руки.

— Я пришел к вам, чтобы вы помогли мне это наследство получить...

Убхарт никак не мог объяснить суть дела, и я решила, что виной тому — разглядывание моих коленок. Поэтому я попробовала одернуть юбку.

— Мой отец — Рэндолф Убхарт... Кстати, вы не припоминаете его?

— Он появлялся в эпизодах? — принялась уточнять я. — Или его снимали со спины? Сколько народу разгуливает по бульвару Сансет, всех не упомнишь, но если в Голливуде ему дали роль второго плана, я, несомненно, вспомню его лицо.

— Мэвис, — страдальчески поморщился Джонни, — Рэндолф Убхарт был нефтяным магнатом. Наследство Убхарта — десять миллионов.

— О!..

Мои руки безжизненно упали.

Дональд Убхарт соизволил улыбнуться и продолжил:

— Столько хлопот с этим наследством... Отец умер, и мы стали заложниками его прихотей... Мы — это я и сестра. Я старший в роду. Есть и третий наследник — наш сводный брат. После смерти матери отец женился еще раз... Несмотря на то, что отца мы похоронили пять лет тому назад, до сих пор нам доставались от наследства лишь жалкие крохи. Мой ежегодный доход, например, всего тридцать тысяч, а брат с сестрой получают и того меньше — по десять тысяч долларов. А в это время всем состоянием Убхартов распоряжаются доверенные лица...

— Тридцать тысяч — это же много, — ляпнула я.

— Мэвис, твои мысли по этому поводу нас не интересуют! — прикрикнул Джонни.

— Что за тон! — вспылила я. — Мы компаньоны, дорогой. Конечно, если бы я была твоей секретаршей, ты ходил бы на задних лапах!

— Еще бы! Хорошую секретаршу сейчас найти куда труднее, чем плохого компаньона. Продолжайте, мистер Убхарт, прошу вас.

Клиент снисходительно поглядывал на нас. Его явно забавляла наша пикировка.

— Так вот, — продолжил он наконец, — старик умер, но в своем завещании поставил несколько условий. Первое таково: наследство делится только тогда, когда я достигну тридцатилетнего возраста. Сестра и брат получают по миллиону, благотворительные организации — триста тысяч. Все, что останется — мое. Но...

Убхарт закурил.

— Условие второе: я должен быть к этому времени женат, и мы с женой должны провести последних три дня до моего тридцатилетия в «Толедо».

— Где-где? — переспросила я.

— Дело в том, что моя мать была испанкой. Толедо был ее родным городом. Когда отец отстроил поместье, он назвал его «Толедо».

— Три дня в «Толедо» с женой... Что тут особенного? А в награду — семь с половиной миллионов... Я бы сама вышла за вас замуж и даже из-за меньшей суммы — ну, например, той «жалкой крохи» в виде тридцати тысяч...