Выбор - Алиса Альвари

Алиса Альвари

Выбор

Я стояла на набережной и тряслась от холода. Нева величественно несла свои темные воды и толпу корабликов всех мастей. Облокотившись на гранитный парапет, я смотрела на снующие в темноте огоньки лодок и катеров. Зябко поежилась, пытаясь растереть окоченевшие плечи – несмотря на июнь, петербургские ночи не располагали к прогулкам в тонкой майке, а одежды теплей с собой не было. Что сподвигло меня геройствовать этой ночью? Надо было не выпендриваться, а действительно, напроситься на ночлег к тётке. Подумаешь, потерпела бы пару часов завуалированного хамства и пассивной агрессии, но зато поспала бы в тепле. Хотя… Нет, всё правильно, больше никаких токсичных родственников. Достаточно!

Как обычно, мы с подругой поздно ушли из академии, и потом долго бродили по Марсову полю, вдохновенно зависая у каждого цветущего куста, пьянея от восхитительного летне-сиреневого воздуха. Опьянеть было немудрено: мы с утра ничего не ели, а макароны с жареным луком – наш ужин (он же завтрак ещё как минимум на пару недель) ждал нас в общаге. Мы так увлеклись разговорами и волшебной атмосферой июньского Петербурга, что пропустили время, когда ещё можно было попасть в общежитие – вход закрывался в полночь. Обнаружив себя в двенадцатом часу ночи бродящими в окрестностях Мухи, мы поняли, что ночка пройдёт, по всей видимости, у вечного огня на Марсовом. Это была не первая наша ночёвка под открытым питерским небом: когда Маша осталась без жилья, а ловкая схема ее проникновения в мою общагу ещё не была разработана, мы пару раз вот так гуляли по городу всю ночь. Правда, тогда мы были готовы к подобному сценарию, а потому – изрядно утеплены.

В этот раз бескрышесть была спонтанной. Мы уже направлялись к спасительному огню, когда неожиданно столкнулись с Арнольдом – предметом подругиных воздыханий, коренным петербуржцем, и, как и положено коренным петербуржцам, проживающим в центре с мамой – непризнанным гением. Томно закатив глаза (парень явно долго репетировал сей живописный жест), абориген питерских болот удостоил нас разговором, в процессе которого даже вяло намекнул, что не против видеть подругу у себя в гостях.

Маша ни за что не оставила бы меня одну, но я знала, как сильно она хочет пойти со своим принцем, и, хотя откровенно не одобряла её выбор (да и вообще вкус на мужиков), препятствовать личному счастью не стала и бодро соврала, что отправлюсь ночевать к тётке.

Так я оказалась там, где сейчас коротала время – на ночной набережной в полном одиночестве. Мне было грустно. А может это холод так действовал – он вытаскивал из тёмной глубины ощущение тонкого отчаяния, которое незаметно погружало в какой-то мрачный фоновый анабиоз и вытягивало силы.

Из месива мыслей и мутных ощущений меня выдернула внезапно возникшая тяжесть на плечах. Я резко развернулась, готовая биться насмерть, и "тяжесть" – куртка из плотной ткани, свалилась мне под ноги от этого резкого движения. Хозяин куртки, симпатичный рыжеватый парень, обнаружился в паре шагов – когда мы встретились глазами, он, оправдываясь, смущённо пробормотал: «Я увидел, что вы замёрзли и решил согреть. Обычно я так не делаю – не набрасываю тайком свою одежду на плечи незнакомым девушкам. Извините, не знаю, что на меня нашло…»

У него был приятный голос и такой растерянный вид, что мое негодование куда-то испарилось, оставив, наверное, лишь хмурую складку между бровей. Я подняла куртку, отряхнула и подала спасителю замерзающих девиц: «Спасибо, я в порядке».

«Какой "в порядке?!" – смущение на его лице мгновенно сменилось твёрдым выражением, а голос зазвучал уверенно, совсем не похоже на бормотание минутой раньше, – Я давно наблюдаю, как ты бродишь здесь одна, трясясь на ветру. Не похоже, что тебе есть куда идти этой ночью!»

Я изумлённо вытаращилась на наглеца: мало того, что он отчитывал меня так, словно имел на это право, так ещё и вздумал мне «тыкать»! Я открыла было рот, чтоб осадить нахала и, красиво взмахнув волосами, гордо удалиться вдаль, пока стучащие зубы не выдадут истинного положения вещей. Но не успела.

Рыжик быстро шагнул ко мне, ловко накинул куртку и застегнул верхнюю пуговицу, чтоб та не упала. Потом решительно взял за руку и потянул прочь с набережной.

Не знаю, что это было. Что случилось со мной – почему я не вырвала руку, не дала пощёчину, не швырнула несчастную куртку ему в лицо. Я не знаю. Моей руке, зажатой в его крепкой ладони, вдруг стало очень тепло. И спокойно. Я затрудняюсь описать, как это – когда спокойно – руке. Но так было. Я послушно следовала за ним, не задавая вопросов. Всё вдруг стало нормально. Если меня спросят: о чем я думала, резво шагая за незнакомым мужиком среди ночи, мне будет нечего ответить – я не думала. В кои-то веки.

Мне было, наконец, спокойно. Нормально. И – тепло!

Мы сидели за узким столиком в крохотной полуподвальной забегаловке (я и не знала, что тут есть подобная) и пили чай. Такой «советский» варёный чай – но он был прекрасен. Это тёмное горько-приторное варево разогревало кровь сильнее крепкого алкоголя, пьянило – быстрее шампанского на голодный желудок.

Он продолжал держать мою руку в своей, а я не хотела её освобождать. Казалось, мы знаем друг друга всю жизнь – и этого недостаточно, потому что хочется провести вместе взахлёб ещё, и ещё, и ещё одну. Мы чувствовали это, просто безошибочно знали. Мы разговаривали всю эту бесконечную ночь. И молчали. И снова разговаривали. Когда наступило утро, и нас вытурили из странного заведения, давшего ночной приют, он поцеловал меня. Я уже знала, как все будет – поцелуй ничего не изменил, он просто подтвердил, запечатал то, что какой-то моей сущностной части стало понятно почти сразу – когда его одежда коснулась моих плеч.

Сердце сладко ныло весь долгий учебный день. Вечером он должен был ждать меня у Литейного моста. Я прибежала на встречу с небольшим опозданием, как и положено приличной девушке. Но его не было. Я прождала не один час, с каждой минутой чувствуя, как по капле вытекает надежда, а сердце каменеет. Не знаю, сколько времени на самом деле я провела, нарезая круги вокруг проклятого места, но, когда очнулась и собралась уходить, на город уже опустились белёсые июньские сумерки. Я в последний раз взглянула на мост и на реку и уже было направилась прочь, когда меня окликнули. Мужчина и женщина неопределенного возраста, приятные, даже красивые, но их черты словно ускользали из памяти, стоило отвести взгляд.

«Тебе нужно выбрать, – мужчина не озаботился лишними предисловиями, словно мы продолжали начатый разговор, а не увидели