Секта - Еремей Парнов

Еремей Парнов

Секта

ПАРФЮМ «ПРИНЦЕССА МАРИНА ДЕ БУРБОН — КОРОЛЕВСКОЕ ИСКУШЕНИЕ, КОТОРОЕ ПРИВЕДЕТ ВАС НА ТРОН!

Коль намылились на трон, не забудьте про ОМОН

Начинать роман с рекламы? С идиотской рекламы, за которую никто не заплатит? Нонсенс!

А, собственно, почему? Идиотская — совершенно верно замечено — реклама как нельзя лучше подчеркивает идиотизм жизни, ее примелькавшуюся шизофрению.

О безусловно, он раздражает, этот пир во время чумы: бриллианты, иномарки, пятизвездные отели под пальмами южных морей. Особенно при просмотре интересного фильма, который нарочно прерывается в самом горячем месте.

Но из романа, где речь идет о фактах реальной действительности, нельзя убрать навязчивый элемент этой самой действительности. Не так уж трудно, не глядя, пройти мимо витрин, где выставлены сверкающие «мерседесы», дорогие меха, многокаратные колье и браслеты. Еще легче наплевать на сникерсы-памперсы.

А как быть с МММ, «Чарой», «Тибетом»? Это ведь тоже начиналось с рекламы? И какой! И Белое братство, и секта Асахары «АУМ сенрикё», обосновавшаяся в Москве! Что и говорить, жалко своих трудовых, сгоревших на жульнических «пирамидах», но это пустяк по сравнению с потерей разума и души.

В романе, а строго по секрету, в тайной хронике жаркого лета 1995 года, никак не обойтись без процветающей даже в условиях кризиса индустрии, специально для того и созданной, чтобы манипулировать нашими инстинктами и эмоциями.

Хроника манипулирует фактами. В известной мере это напоминает приготовление отменного шашлыка, где, кроме кусков баранины, обернутой в листья смородины, требуются помидоры, баклажаны, синий лук и зеленые плоды муската, которые едва ли сыщешь на рынке. Словом, чем больше ингредиентов, тем вкуснее.

То же примерно и с фактами. Если желаете знать, что ждет всех нас в ближайшем будущем, не скупитесь в отборе, загребайте пригоршнями из самых разных и далеких одна от другой областей бытия. Ни спицы, ни шампуры не понадобятся, разве что воображаемые. Необходимо единственное: найти связь всего со всем. Это нелегко, но овчинка стоит выделки.

Глава первая

И верно: шизофрения!

Калистратову показалось, что его жена не отражается в зеркале, и он зарезал ее кухонным ножом, встав среди ночи по малой нужде. Впрочем, возможно и несколько иное объяснение. Скажем так: Калистратову приснилось, что его жена Клава не отражается в зеркале, и под впечатлением кошмарного сновидения он пробудился, но не вполне, а как бы наполовину. Такое обычно происходит с лунатиками, у которых тело бодрствует, а мозг спит. Поэтому любая попытка реконструировать психическое состояние Калистратова в момент преступления обречена на провал. Можно лишь с известным на то основанием восстановить последовательность действий. Калистратов сначала прошлепал босиком в уборную, где облегчил, причем преимущественно мимо унитаза, нужду, затем заглянул в кухню, расположенную в непосредственной близости, и взял (нашарил?) большой нож для резки мяса, с узким остроотточенным лезвием и черной пластмассовой ручкой.

Удар был нанесен в сердце, с немыслимой силой и точностью. Смерть наступила мгновенно, так что Клавдия Калистратова даже не успела проснуться. О причинах убийства следствию оставалось только догадываться. Но стоило ли строить догадки, когда налицо была заурядная бытовуха? Для полноты картины не хватало лишь пустых бутылок.

Ни следователь, ни эксперт, понятно, не могли и подозревать о том, что побудительным мотивом явилось зеркало, в коем, если то было не во сне, а наяву, почему-то не возникло отражение Клавы, умеренно полной женщины Двадцати шести лет. Уже сам по себе подобный факт, совершенно немыслимый с рациональной точки зрения, надлежало отбросить. Законы оптики таким образом не только не ставились под сомнение, но даже не возникали в ходе рутинного осмотра.

Отпечатки пальцев, грязные следы босых ног на полу и, само собой, кровь, залившая простыни и просочившаяся сквозь матрас, — все это должным образом было зафиксировано в протоколе.

Милицию вызвали ближайшие соседи, у которых был общий с Калистратовыми балкон, разделенный бетонной плитой. Сначала они не обратили внимания на тошнотворно-сладкий душок, проникавший через распахнутые окна. Мало ли какой дрянью несет со двора, превратившегося в сплошную помойку? Но уже на следующее утро тлетворный запах обеспокоил верхних жильцов, и пошли пересуды. На звонки и отчаянный стук в дверь квартиры № 85 никто не отозвался. Клава не показывалась по крайней мере три дня, а Вячеслава, по словам соседки, вообще где-то черти носили. То ли уехал куда-то, то ли… Словом, припомнить, когда его видели в последний раз, не удалось. Вывод напрашивался сам собой. Печальный, но, как выяснилось, правильный.

Факт смерти гражданки Калистратовой не вызывал сомнений. Паспорт нашли в сумочке, лежавшей в шкафу, а личность помогли опознать соседи.

По причине жары процесс разложения зашел настолько глубоко, что установить время наступления смерти оказалось весьма непросто. Судя по газетам, оставшимся в почтовом ящике, выходило как минимум четыре дня.

Кровь давно успела свернуться и приобрела цвет ржавчины. Под влиянием прямых солнечных лучей это обычно происходит за один-два дня, при рассеянном свете — значительно позже, порой за неделю.

В комнате, где лежал труп Клавдии Калистратовой, окна были плотно зашторены. Таким образом, срок в четыре дня показался судмедэксперту Левиту наиболее вероятным.

Осторожно отделив присохшую к телу простыню — оно было накрыто до подбородка, — он обнаружил две раны, каждая из которых могла послужить причиной смерти: одну — в области сердца, другую — в правом подреберье. Нож лежал на полу, возле самого изголовья.

Следователь Морозов, показав орудие преступления соседям Калистратовых — чете пенсионеров, взятых в качестве понятых, приобщил его к вещественным доказательствам и уложил в коробку. На полированном лезвии явственно выделялись кровавые потеки, а рукоятка могла хранить дактилоскопические отпечатки.

Всем хотелось как можно скорее покончить с формальностями. Дух разложения, несмотря на открытые окна и балконную дверь, так до конца и не выветрился, да и солнце жарило немилосердно.

— Смерть наступила предположительно третьего июня, — продиктовал в микрофон врач-эксперт. — В том же месте, где был обнаружен труп… На кровати. Причина смерти: обширные повреждения в области сердца и печени, нанесенные острым оружием… В скобках: кухонный нож.

— Длиной двадцать два сантиметра, — подсказал следователь.

Важно было не упустить главное, а заполнить форму и, если понадобится, отредактировать всегда успеется. Не тот случай, чтобы выкладываться: бытовуха и есть бытовуха. Таким образом, сомнений насчет личности убийцы не возникло. Версия родилась, что называется, с первого взгляда, когда Морозов приподнял простыню, и были сделаны снимки. Тем не менее, точно следуя инструкции, эксперт зафиксировал положение трупа и позу: на спине, но с наклоном на левый бок, голова запрокинута, правая рука свешивается с кровати, левая откинута за спину, ноги согнуты в коленях.

Одежды на убитой не было, только простыня, накинутая, очевидно, постфактум. Не были забыты ни следы крови непосредственно возле тела (форма, размеры и т.д.), ни трупные пятна, четко выраженные на задней и заднебоковых поверхностях.

— На фоне пятен светлые участки кожи в местах придавливания к постели, — отметил эксперт.

Это был существенный момент. Если у трупа, лежащего на спине, пятна обнаруживаются на передней поверхности, это свидетельствует об изменении положения трупа через сутки и более после смерти.

— Все? — нетерпеливо спросил Морозов, закурив сигарету.

Оперативник с помощником, словно только и ждали сигнала, поспешили выйти на балкон. Но эксперт почему-то медлил, точно не находил в себе сил отойти от трупа. Что-то его удерживало возле кровати, беспокойно подтачивало изнутри, как забытое, но очень нужное к случаю имя, когда мелькнувшее в толпе лицо заставляет замереть в изумлении, и ты не знаешь еще, с чем связан уже тающий в памяти образ: с радостью или горем.

— Пожа-а-луй, — нараспев протянул он, но тут же спохватился. — Нет, постой! Кажется, что-то есть и сверху… Прикройте штору! Только не полностью. — Левит опустился перед смертным ложем на колени, будто собирался прочесть заупокойную молитву. — Так и есть! — в его голосе прозвучала досада и вместе с тем непроизвольное торжество. — И на передней! — он перемотал запись назад, изменив первоначальное заключение. — На передней поверхности тела различаются трупные пятна бледной интенсивности, что может указывать на изменение позы трупа, спустя четырнадцать — тире — двадцать четыре часа после смерти.