Долина Слез - Соня Мармен

Соня Мармен

Долина Слез

Моему нежному супругу, с которым мне так приятно делиться этим счастьем

Чтобы быть счастливым, важнее любить то, что у тебя есть, чем получить то, чего желаешь

© Les éditions JCL inc., Chicoutimi (Québec, Canada), 2003

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2014

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Переведено по изданию:

Marmen S. Cœur de Gaël: La Vallée des larmes: Roman / Sonia Marmen. – Québec: Les éditions JCL, 2003. – 544 p.

Слова признательности

Хочу поблагодарить…

моего супруга и моих детей – за бесценное терпение, проявленное ими в периоды моих «отлучек». Маму, мою первую читательницу, моих подруг Изабель, Сюзанну, Мишлин, Жасинту и мою сестру Джуди – за поддержку и веру в меня. Особая благодарность – Юдит, которая, невзирая на напряженный рабочий график, нашла время прочитать мой роман, поправить его и поддержать меня добрым словом. Мистера Ангуса Маклеода с Кейп-Бретон – за то, что он поправил диалоги на гэльском[1], а это, честное слово, очень трудный язык! Господина Жан-Клода Ларуша, моего издателя, – за оказываемое мне доверие, благодаря которому я имею возможность претворить в жизнь мою давнюю мечту. И наконец, спасибо всем авторам тех многих произведений, из которых я почерпнула полезную информацию, пригодившуюся мне в процессе написания этого романа. Эти материалы очень помогли мне в работе.

От всего сердца,

С. М.

Часть первая

Зима – единственное время года, когда мы знаем наверняка, что хайлендеры[2] не смогут скрыться в горах, забрав с собой своих матерей, жен, детей и домашнюю скотину…

Это отличный момент, чтобы расправиться с ними во мраке ночи.

Глава 1

На рассвете 13 февраля 1692 года

В очаге, озаряя комнату мягким золотым светом, потрескивало пламя. Маленький мальчик сидел на коленях у матери и время от времени встряхивал головой, чтобы не уснуть и дождаться-таки отца.

– Màthair[3], а где athair?[4] Хочу, чтобы перед сном он рассказал мне историю про Фингала Маккумала и его воинов-фианов, – пробормотал малыш сонным голосом.

– Твой отец сейчас у дедушки Дункана, Колл! А эту историю он рассказывал тебе, наверное, уже раз сто. Тебе давно пора в кровать!

Молодая женщина встала, перенесла сынишку на кровать, уложила его и заботливо подоткнула одеяло.

– Могу спеть тебе колыбельную, если хочешь, – тихо произнесла она и легонько погладила мальчика по волосам.

Сын посмотрел на нее синими, как озера Шотландии, глазами и улыбнулся, показав молочно-белые зубки.

– Конечно, хочу, màthair! – ответил он.

Мальчик закрыл глаза и под ласковый материнский напев незаметно для себя соскользнул в мир сновидений. Анна допела старинную колыбельную на гэльском и нежно поцеловала сына в лоб.

– Oidhche mhath leat, a mhic mo chridhe[5], – прошептала она, проведя пальцем по пухлой щечке ребенка.

Она медленно встала, вернулась к очагу и снова принялась штопать рубашку своего мужа. Время от времени она вздыхала. Лиам все не возвращался, а погода между тем испортилась, ветер стонал и завывал в дымоходе. Не то чтобы она за него по-настоящему волновалась, но все же… С того дня, как солдаты Аргайлского полка расположились на постой в долине, Анна часто испытывала беспричинное, казалось бы, беспокойство и ей не нравилось подолгу оставаться дома одной.

Солдаты пришли тринадцать дней назад и попросили приютить их. «В Форт-Уильяме для нас не нашлось места», – сказал капитан Роберт Кэмпбелл Джону Макдональду, старшему из сыновей главы клана. Предводитель клана, Аласдар Макиайн Абрах Макдональд, принял их гостеприимно, как это заведено в Хайленде[6]. Вот и вышло, что в каждом доме в долине обосновался один, а то и несколько солдат, и местным жителям приходилось делиться с ними своим хлебом, мясом и виски.

Обитатели долины не слишком обрадовались этой перемене, нарушившей их привычный жизненный уклад, и даже пожаловались на это своему предводителю. Макиайн постарался утешить их, напомнив, что на землях Хайленда традиции гостеприимства свято соблюдаются и хозяевами дома, и гостями, а поскольку две трети солдат – такие же горцы, как и они сами, нежданные гости их не нарушат.

С тех пор прошло две недели, и каждый день на рассвете гренадер выбивал на барабане сигнал «Подъем!», эхом отдававшийся в долине. Первому барабану отвечало множество других – словно волна прокатывалась от деревни Инверко до Лох-Ахтриохтана.

Погода для февраля стояла на удивление мягкая, и солдаты ежедневно, с утра и до полудня, упражнялись в строевом шаге и владении оружием. Дети словно завороженные наблюдали за этим парадом красных мундиров. Солдаты в красно-желтых курточках поворачивались на месте, ударяли каблуками по промерзшей земле и по приказу офицера вскидывали и опускали оружие.

После полудня представители соперничающих кланов мерялись силами в рукопашной борьбе, в метании палки и камня. Еще они играли в shinty[7] – довольно-таки жесткую игру, популярную у всех хайлендеров, и состязались в прицельной стрельбе из лука (проигравшие в других состязаниях получали, таким образом, свой шанс отличиться). Заканчивался день всеобщим весельем и танцами под открытым небом под волынку и скрипки.

По вечерам мужчины зализывали свои раны – по меньшей мере телесные – перед торфяным пламенем очагов и вместе пили виски. В такие моменты темные тартаны Кэмпбеллов по-дружески соприкасались с более яркими цветами Макдональдов. В задымленных домах звучал смех, заключались пари и стучали кости. Древние сказания долин перемежались рассказами о солдатских походах и сражениях. И только лоулендеры, к которым, впрочем, относились с таким же уважением, как и к прочим гостям, держались особняком и не участвовали в этих вынужденных дружеских посиделках.

Казалось бы, многовековое кровопролитное противостояние, словно пропасть разделившее Кэмпбеллов и Макдональдов, на время забылось и наступило краткое перемирие…

Дверь с грохотом распахнулась, и в дом вместе с облаком холодного воздуха ворвался высокий мужчина. Он поспешил закрыть за собой дверь и попутно обругал отвратительную погоду.