Нелюбимый (СИ) - Доманчук Наталия Анатольевна

Наталия Доманчук

Нелюбимый

Всему свое время

Алена не любила праздники. Она не могла понять, почему дорогим людям надо делать подарки только по случаю. Ведь каждый день — это прекрасный способ сделать что-то приятное другим и от этого стать счастливой самой.

Хотя последние четыре месяца о счастье и речи быть не могло.

Ее мужчины всегда обожали восьмое марта! И Алене приходилось подыгрывать им и с радостью и улыбкой принимать хрустящие тюльпаны.

Домработница заранее наполнила вазы водой и расставила в гостиной — знала, что цветов будет как обычно много. Так случилось и сегодня: три букета тюльпанов подарили сыновья и огромные красные розы принес курьер от дочки и зятя, которые вчера улетели отдыхать на Мальдивы.

— С праздником, родная моя! Я очень хочу тебя видеть счастливой! — Сашка вручил маме очередной, уже четвертый букет тюльпанов и продолжил: — Звонил Давиду. Будет с минуты на минуту!

Старший сын повесил куртку и обратился к спутнице, с которой пришел:

— Проходи, Аленький, чего ты остановилась на пороге?

Девушка опустила голову, но потом резко подняла и посмотрела на Алену, как будто вспомнила:

— Здравствуйте. С праздником вас!

— Спасибо, Аля, проходи, очень рада, что ты наконец-то приняла приглашение и пришла к нам в гости.

Сашка выглядел счастливым. Он разулся, помог снять пуховик девушке.

Аля одернула юбку, было заметно, что она очень нервничает. Алена удивилась, ей казалось, что эта девушка настолько безэмоциональна, что нервничать из-за знакомства с возможно будущими родственниками точно не будет. Но Аля действительно выглядела растерянной и даже немного бледной.

Алена решила ее подбодрить:

— Алевтина, не переживай так, пожалуйста! Мы не кусаемся. Меня ты уже хорошо знаешь, а Давид и младшие братья Сашки тебя точно не обидят. Они давно мечтают с тобой познакомиться.

Алевтина кивнула и еле заметно улыбнулась.

— Идем, чем раньше познакомлю тебя с родней, тем быстрей перестанешь дрожать! — Сашка взял девушку за руку и повел в гостиную.

А Алена застыла в коридоре. Услышала шум на площадке и звук открывающихся дверей лифта. Она знала, что через мгновение увидит Давида, брата ее покойного мужа. Мужчину, который любил ее.

И которого не любила она. Вернее, не так. Она его любила. Очень! Как брата, как друга, как родственника. Он был для нее родным человеком. Родным, да. Она так и успокаивала себя этим прилагательным. Ведь оно намного приятней, чем «нелюбимый».

Давид никогда не показывал своей заинтересованности, не позволял себе ни цепких взглядов, ни вздохов, ни единого намека! Он так безгранично любил брата, что так же беззаветно и продолжил любить его счастье, когда тот женился. Знал ли Дима, покойный муж Алены, об этом? Алена была уверена, что он догадывался. И возможно, сам в этих догадках мучился и страдал, не хотел верить сердцу, прогонял прочь интуицию. Ну в самом деле, он же не мог отдать ее Давиду! Потому что, во-первых, знал, как жена его любит, во-вторых, без Алены он бы не прожил и дня!

Но все же он посмел высказаться жене о том, что был бы не против, если она останется с Давидом после его смерти.

Алена вспоминала слова мужа с болью. Даже с какой-то брезгливостью. Она ведь не собачка, которую можно передать хозяину. Даже пусть и очень любящему, и доброму. Она тогда хотела резко возразить, но посмотрела в больные печальные глаза Димы и только мягко ответила, что не сможет никого любить кроме него.

Минувшей ночью ей приснился жуткий кошмар. Она вскочила вся мокрая, схватила стакан с водой, выпила его залпом и почувствовала — что-то случится. И оно будет связано с Давидом.

Сашка завел Алю в гостиную, подвел к двум одинаковым парням и представил:

— Это Игорь, это Илья.

Аля растерянно рассматривала мужчин и искала различия.

— Вот тут, видишь родинку? — Сашка ткнул пальцем в висок одного из братьев. — Это Игорь. А без родинки — Илья. Хорошие парни. Когда спят.

Все трое рассмеялись, но Аля даже не улыбнулась, а с опаской посмотрела в сторону прихожей, где открылась входная дверь.

Алена стояла на пороге и ждала Давида.

Какие цветы он сейчас ей принесет? Тюльпаны, как дарил всегда? Или постарается раздобыть сирень, как это делал ее покойный муж?

От его выбора сейчас зависело очень многое. Если он зайдет с букетом ее любимой сирени, это могло означать только одно: он хочет и готов занять место ее мужа.

Только вот Алена не была готова к этому. Не сейчас. И никогда. И разговора этого боялась больше всего на свете.

Как отказать? Это же так больно и обидно! Она же его потеряет. А ведь она его так любит. Он и Сашка понимали ее без слов. По взгляду, по вздоху, по улыбке. Нет, она не хотела терять Давида. Только не сейчас, пожалуйста!

Дверь отворилась и Алена увидела сначала букет, а потом и самого Давида. Он выглядел усталым: синяки под глазами, волосы взъерошенные с седыми висками, глубокие морщины у глаз.

Но он так по-доброму ей улыбнулся:

— Не знал, что подарить тебе! Мальчишки тюльпаны выбрали, сирень я не посмел тебе купить… вот… нарциссы… любишь?

— Конечно! — Алена приняла из его рук букет и вдохнула нежный тонкий медовый аромат. — Проходи, только тебя и ждем!

— Сашка со своей пассией уже тут? Как она тебе? — шепотом спросил он, повесив на вешалку пальто.

— Обыкновенная девушка, — пожала плечами Алена.

— Красивая? Наш Сашка красавец! Надо и девушку ему под стать! — рассуждал Давид, разуваясь.

— Ты серьезно? — Алена хмуро посмотрела на друга.

— Да шучу я! — засмеялся Давид.

В прихожую зашла домработница, Алена передала ей букет нарциссов, и они с Давидом зашли в гостиную.

— Дава, где ты ходишь? Твой любимый баранчик уже три раза остыл и сейчас выпрыгнет со стола и убежит! Договорились же на шесть! — Игорь взял с тарелки гренку со шпротой, целиком запихнул в рот и налил себе в стакан компот.

— Прожевать не забудь, а то один раз в детстве ты проглотил солдатика и нам пришлось вести тебя в больницу, — Давид пожал руку Илье, отобрал у Игоря стакан, немного отпил и подошел к Сашке: — Ну, давай, знакомь меня со своей девушкой!

Аля стояла спиной, и когда дядя похлопал по плечу Сашку, обернулась и посмотрела в глаза Давида.

Стакан, который он держал в другой руке, соскользнул и упал на мягкий ковер.

— Какой я неуклюжий, — пробормотал Давид, поднимая с ковра хрусталь.

— Ну это не новость! — Сашка засмеялся и похлопал дядю по плечу: — Это Аля. Моя девушка! А это мой любимый дядька, которого все называют просто Давидом.

— Аля! — девушка протянула руку для знакомства, и мужчина рассеяно ее пожал, выдавливая из себя улыбку.

Алена все это видела, как в замедленной сьемке: вот Давид ставит руку на плечо Сашке, в это время оборачивается Аля, они встречаются взглядами и на ковер летит бокал. Как итог — вишневая клякса на белом ковре и до смерти напуганные глаза Давида. Никто, кроме Алены, не увидел замешательство Давида и выжидающий, можно сказать, наглый взгляд Али.

Все уселись за стол, подняли тост за женщин и стали накладывать в тарелки закуски.

Алю посадили с одной стороны от Алены, с другой был Сашка. Давид же сидел напротив них. Он растерянно и как-то безучастно ковырнул еду вилкой и поднес ко рту. Его взгляд был задумчивым и немного раздраженным. На Алену он не смотрел. Он как будто отключился, поедая нелюбимый салат.

Алена хотела промолчать, но не смогла:

— Как давно ты полюбил оливье? — спросила она, даже не улыбнувшись.

Давид сглотнул, кинул взгляд на Алену, потом вниз, как будто увидел содержимое своей тарелки впервые, и, продолжая ковырять салат, ответил:

— Горошек сегодня мягкий, мне нравится.

Алена поднесла полную вилку ко рту, прожевала и заметила: