Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Лоуренс Блок

Когда закроется священный наш кабак

И вот ночи приспел конец,

Ночи стихов, когда не страшен мрак.

И каждому быть одному,

Когда закроется священный наш кабак.

Глава 1

Окна у Моррисси были закрашены черной краской. Взрыв был очень громким и прозвучал достаточно близко и изрядно всех ошеломил. Разговор смолк на полуслове, официант замер на полпути, превратившись в статую с подносом в руке и занесенной ногой. Шум в помещении моментально стих, и еще долгое время стояла тишина, словно все затаили дыхание.

Кто-то сказал: «Господи Иисусе», и все наконец смогли выдохнуть. Сидящий за нашим столиком Бобби Русландер достал сигарету и сказал:

— Похоже на взрыв бомбы.

— "Бомбы с вишнями"[1], — добавил Скип Дево.

— Всего-навсего?

— Этого вполне достаточно, — сказал Скип. — «Бомба с вишнями» — вполне серьезный боеприпас. Если тот же заряд поместить в металлическую оболочку вместо бумажной, то получится уже совсем не игрушка. Если поджигаешь эту малышку и невзначай забываешь отойти, то потом приходится учиться делать элементарные вещи левой рукой.

— Грохот был позначительней, чем от фейерверка, — продолжал настаивать Бобби. — Больше похоже на динамит или гранату. Словно третья мировая началась, вот на что это похоже.

— Вы только послушайте этого актера, — ласково сказал Скип. — Как вам нравится этот парень? Сражавшийся в окопах, штурмовавший обдуваемые ветрами высоты, месивший грязь, наш Бобби Русландер, потрепанный ветеран тысячи военных кампаний.

— Ты имеешь в виду — потрепанный выпивкой? — заметил кто-то.

— Актер хренов. — Скип взъерошил Бобби волосы. — Эй, я слышал орудийный залп. Знаешь этот анекдот?

— Это я теберасскажу анекдот.

— Эй, я слышал орудийный залп. Ты когда-нибудь выстрел-то слышал? Последний раз, когда у нас была война, — продолжал Скип, — Бобби принес справку от своего психиатра: «Дорогой Дядя Сэм, извините Бобби за его отсутствие, так как пули сводят его с ума».

— Это была идея моего старика, — сказал Бобби.

— Но ты пытался его отговорить. «Дай мне оружие, — говорил ты. — Я хочу послужить своей стране».

Бобби засмеялся. Одной рукой он обнимал свою девушку, а другой держал выпивку.

— Я только сказал, что, по-моему, это было похоже на взрыв динамита.

— Динамит по-другому взрывается. — Скип покачал головой. — У каждого взрыва свой особый звук. Взрыв динамита очень громкий, и звук более монотонный, чем у «бомбы с вишнями». Все взрывы звучат по-разному. У гранаты звук совершенно другой, похожий на музыкальный аккорд.

— Последний аккорд, — сказал кто-то, а кто-то другой добавил:

— Прислушайтесь, это похоже на стихи.

— Я хотел назвать свой кабак «Подковы и Ручные Гранаты», — сказал Скип. — Знаете, что бы стали говорить: не придавайте значения внешнему виду подков и ручных гранат.

— Хорошее название, — заметил Билли Киген.

— Мой партнер его возненавидел, — продолжал Скип. — Этот чертов Касабиан! Он сказал, что название не годится для кабака, а больше подойдет заковыристому бутику или какому-нибудь магазинчику в Сохо, торгующему игрушками для учеников начальной школы. Не знаю. Название «Подковы и Ручные Гранаты» мне по-прежнему нравится; мне нравится, как это звучит.

— "Конский Навоз и Ручная Работа", — пошутил кто-то.

— Может, Касабиан и был прав, если все в итоге так и начнут называть заведение. — Потом Скип снова обратился к Бобби: — Если уж заговорили о разных взрывах, то тебе стоило бы услышать миномет. Как-нибудь попроси Касабиана рассказать про миномет. Это замечательная история.

— Обязательно.

— "Подковы и Ручные Гранаты", — не унимался Скип, — вот как нужно было назвать кабак.

Вместо этого они с партнером назвали свое местечко «Мисс Китти». Большинство посетителей считали, что это название навеяно телесериалом «Пороховой дым»[2], но на самом деле так именовался один бордель в Сайгоне. Я чаще захаживал в заведение «У Джимми Армстронга», на 9-й авеню, между 57-й и 58-й улицами. «Мисс Китти» тоже стоял на 9-й авеню, но ниже 56-й улицы, этот кабак был слишком большим и шумным для меня. В выходные дни я в него не заходил, но будними вечерами, когда народу становилось меньше и шум стихал, это местечко казалось вполне приличным.

Этой ночью мы там уже побывали. Сначала мы зашли к «Армстронгу», и около половины третьего ночи нас там осталось только четверо: Билли Киген за барной стойкой, я да еще пара пташек, уже изрядно накачавшихся «Блэк Рашн»[3]. Билли закрылся, девчонки, пошатываясь, растворились в ночи, и мы вдвоем пошли к «Мисс Китти». А где-то в районе четырех закрылся Скип, и мы все пошли к Моррисси.

Моррисси не закрывались часов до девяти-десяти утра. Легально бары в Нью-Йорке могли работать до четырех утра, а по субботам закрывались на час раньше. Но у Моррисси заведение было нелегальным и поэтому свободным от всяких ограничений. Оно находилось на втором этаже четырехэтажного кирпичного здания, стоящего среди таких же строений на 51-йулице, между 11-й и 12-й авеню. Около трети домов этого квартала пустовали, их окна были заколочены досками или разбиты, а некоторые подъезды были завалены бетонными блоками.

То здание полностью принадлежало Моррисси. Думаю, обошлось оно им не дорого. Они жили в двух верхних этажах, первый этаж сдавали любительскому ирландскому театру, а на втором этаже продавали пиво и виски в запрещенное для всех баров время. Этот этаж представлял собой огромное открытое помещение, в котором были сломаны все внутренние перегородки. С одной из стен они полностью удалили слой штукатурки, обнажив кирпичную кладку, остальные стены, со встроенными светильниками, украшали вставленные в рамочки плакаты «Аэро Лингус»[4] и копия декларации Ирландской Республики Пирса от 1916 года («Ирландские мужчины и женщины, именем Господним и ушедшими поколениями...»), пол был сколочен из широких сосновых досок, тщательно отполированных и покрытых лаком. Вдоль одной из стен тянулась небольшая барная стойка, а оставшееся пространство занимали двадцать — тридцать квадратных столов с грубой деревянной поверхностью.

Мы сидели за двумя сдвинутыми вместе столами. Мы — это Скип Дево, Билли Киген — бармен из «Армстронга», Бобби Русландер и его девушка на этот вечер, рыжеволосая Хелен с сонными глазами. Здесь же были Эдди Грильо, что работал в баре одного итальянского ресторанчика на Западной 40-й улице, да еще один парень по имени Винс, звукооператор с канала Си-би-эс.

Я пил бурбон, это был либо «Джек Дэниелс», либо «Эрли Таймс», другого Моррисси не продавали. У них всегда имелось в наличии три или четыре вида скотча, «Кэнэдиан Клаб»[5] и по одному виду джина и водки, два вида пива: «Бад» и «Хайнекен», коньяк и парочка разных ликеров. Кажется, был «Калуа»[6], потому что в этом году больше всего пили «Блэк Рашн». Еще можно было найти три вида ирландского виски: «Бушмиллс», «Джеймисон» и «Пауэрс», которое никто не заказывал, но очень любили братья Моррисси. Можно было предположить, что у них найдется ирландское пиво, хотя бы «Гиннесс», но Тим Пэт Моррисси однажды сказал мне, что ему не нравится «Гиннесс» в бутылках — оно ужасное — и что он любит только крепкий портер и только тот, что производится по другую сторону Атлантики.

Они были крупными ребятами, эти Моррисси, с высокими широкими лбами и густыми бородами цвета ржавчины. Одевались они всегда в черные брюки, черные блестящие грубые башмаки, белые рубашки с закатанными до локтей рукавами и белые фартуки до колен, каку мясников. Их официант, стройный, гладко-выбритый парень, носил такую же одежду, но на нем она смотрелась как униформа. Думаю, он приходился Моррисси кузеном. Чтобы здесь работать, ему обязательно надо было быть кровным родственником владельцев.

Они были открыты семь дней в неделю с двух ночи до десяти утра. Выпивка у них стоила по три доллара, дороже, чем в большинстве баров, но вполне в пределах разумного для заведения, работающего в запрещенные часы. К тому же выпивка у них была хорошая. Пиво продавалось за два доллара. Здесь могли смешать любые напитки, но посетители не особо любили заказывать коктейли.

Не думаю, чтобы у Моррисси когда-либо были проблемы с полицией. Хотя неоновая вывеска отсутствовала, это никого не могло обмануть. Копы хорошо знали, что здесь находится, а этой ночью я заметил парочку патрульных из северного Мидтауна да еще давно знакомого инспектора из Бруклина. За одним из столиков сидели два негра, я узнал обоих: одного я частенько видел в первых рядах у ринга во время боев, а второй был сенатором. Уверен, что Моррисси платили за то, чтобы их не закрывали, но помимо денег у них явно были хорошие связи с местными политиками.

К тому же они не разбавляли выпивку и разливали хорошие напитки. А разве это не самая лучшая рекомендация?