Книга о Прашкевиче, или От Изысканного жирафа до Белого мамонта - Александр Етоев

Александр ЕТОЕВ

Владимир ЛАРИОНОВ

КНИГА О ПРАШКЕВИЧЕ,

или ОТ ИЗЫСКАННОГО ЖИРАФА ДО БЕЛОГО МАМОНТА

Владимир Ларионов

Предисловие: Как я полюбил писателя Прашкевича

Перелом в моём отношении к писателю Геннадию Прашкевичу случился весной 1997 года. К этому времени я уже был знаком с Мартовичем, я так зову Прашкевича, по его замечательному весеннему отчеству: тут вам и искреннее уважение, и вполне допустимое панибратство. Не могу точно вспомнить, когда конкретно состоялось наше личное знакомство, может, в 1989 году на первом международном конгрессе любителей фантастики социалистических стран под названием «Соцкон-89», на который мы оба ездили (конгресс был первым и последним, после него соцлагерь немедленно развалился), а, может, ещё раньше. Во всяком случае, в 1997 году мы с Мартовичем уже приятельствовали и эпизодически переписывались бумажной почтой, электронная до нас ещё не добралась. И, конечно же, были совместные задушевные посиделки со слушанием уморительных баек-анекдотов Мартовича на самых разных ковентах, в том числе и на «Аэлитах» конца восьмидесятых-начала девяностых в Свердловске-Екатеринбурге. Редакция журнала «Уральский следопыт» в ночь перед началом фестиваля превращалась в подобие ночлежки, заваленной телами спящих фэнов (любителей фантастики), съехавшихся со всех концов Советского Союза, и их сумками с книгами (фэны привозили фантастику на «Аэлиту» с целью совершения взаимовыгодного обмена). Спали, конечно, не все, во всяком случае, я не спал, а слушал рассказы Геннадия Прашкевича и заведующего редакцией фантастики «УС» Виталия Бугрова. Именно на «Аэлитах» конца восьмидесятых-начала девяностых мне удалось выменять несколько книг Прашкевича, вышедших в Западно-Сибирском книжном издательстве, в том числе и многострадального ярко-фиолетового «Великого Краббена» с повестью Мартовича, давшей название этому сборнику, тираж которого был изъят из книжных магазинов и пущен под нож за нескромное отклонение повести Мартовича от партийной линии. Меня это не смущало, я с любопытством и удовольствием читал всё, написанное Прашкевичем. Иногда его произведения попадались мне в «Уральском следопыте», повесть «Двое на острове» (1972) я нашёл в альманахе «На суше и на море», рассказ «Соавтор» (1981) — в альманахе «НФ. Выпуск 24», повесть «Кот на дереве» (1986) — в журнале «Химия и жизнь». Я прочёл новосибирский авторский сборник Мартовича «Разворованное чудо» выпуска 1978 года, я прочёл «Записки промышленного шпиона», собранные Виталием Бугровым и Игорем Кузовлевым в 1994 году в екатеринбургском издании «Шпион против алхимиков», я прочёл «Пять костров ромбом», вышедшие в 1989 году в издательстве Новосибирского университета. Я прочёл детективы Прашкевича «Бык», «Иномарка с томскими номерами» и «Подножье тьмы», появившиеся ближе к концу девяностых. Мне нравились стиль и слог Прашкевича. Я купил и прочёл составленную Д. Громовым и О. Ладыженским «Шкатулку рыцаря» (1996), я даже по-особенному полюбил эту книгу, ведь в неё входят такие разные вещи («Демон Сократа», «Анграв-VI», «Приключение века» и др.), но сборник не разваливается, а замечательно представляет читателю всю разносторонность и разнообразие творчества Прашкевича. В общем, я по-доброму, с искренним уважением относился к Мартовичу. Он колоритен, заметен, талантлив, при этом толерантен, доброжелателен, умеет повеселиться и повеселить окружающих, он очень хороший писатель. Но в 1997 году я почти не знал Прашкевича-поэта, я не знал Прашкевича-эссеиста, я не знал Прашкевича-историка, и я практически не знал Прашкевича-историка фантастики…

Так вот. 1997 год, Санкт-Петербург. После конференции «Интерпресскон-97» я подвозил Мартовича из Разлива в северную столицу. Я торопился, меня ждали срочные дела, пора было расставаться, и Мартович попросил подбросить его на улицу Смольного в редакцию журнала «Посткриптум», где в начале года вышло его эссе «Возьми меня в Калькутте». Прашкевич хотел получить авторский экземпляр со своим произведением и гонорар. Мы зашли в редакцию, и ему выплатили какие-то смешные деньги, которых как раз хватило, чтобы купить ещё несколько экземпляров журнала. Один был тут же подписан и подарен мне. Мы обнялись и распрощались…

Как только нашлось свободное время, я взялся за чтение эссе. По сути «Возьми меня в Калькутте» — это своеобразный художественный спор писателя Геннадия Прашкевича с писателем Михаилом Веллером, выпустившим в 1989 году брошюру-инструкцию для прозаиков под названием «Технология рассказа», в которой автор подробно анализирует процесс создания рассказа, скрупулёзно объясняя принципы организации литературного материала. Мартович весело оппонирует Веллеру, доказывая, что литературную гармонию невозможно поверить алгеброй технологических инструкций. Между прочим, на «Соцконе-89» Веллер мне эту брошюру с бирюзовой обложкой, вышедшую в Таллинне тиражом всего лишь 100 экземпляров, подарил. Экземпляры дотошный Веллер вручную пронумеровал, у меня — экземпляр № 004. Видимо, Веллер тогда же подарил свою брошюру и Прашкевичу, а тот, видимо, её прочёл. Иначе с чего бы Мартович с Веллером полемизировал, да ещё называл своё эссе «опытом рецензии»?

«Возьми меня в Калькутте» я проглотил не отрываясь, с нарастающим восторгом. Аргументы Прашкевича в заочном споре с таллиннским коллегой показались мне достаточно убедительными, но даже не в них было дело, а в особой авторской экспрессии, неподдельной искренности и энергичной выразительности. В небольшой по объёму вещи я нашёл размышления о судьбе литературы и о судьбах писательских; трагикомический рассказ о поездке Мартовича в Болгарию в составе писательской делегации из трёх человек, двое из которых были отправлены в братскую страну только для того, чтобы присматривать за неформатным Прашкевичем; несколько невероятно смешных историй, которыми Прашкевич вербально пленял нас на конвентных посиделках; фантастический детектив из цикла «Сыскное бюро Роальда» и многое другое, невероятным способом смешанное в странный пузырящийся коктейль, эйфорически подействовавший на мою душу и оставивший внутри меня грусть вперемешку с оптимистическим послевкусием. «Возьми меня в Калькутте» (именно тот вариант, что в «Посткриптуме»), я перечитывал раз пять и обязательно буду ещё перечитывать. Эрудит-аналитик Веллер чётко распланировал и выстроил свою жизнь (заинтересовавшихся отсылаю к его книге «Моё дело»), но мне ближе интуитивная правда поэта Прашкевича из «Возьми меня в Калькутте»: «Ты можешь ходить под сумасшедшим солнцем в черном глухом пиджаке, а можешь наоборот бегать нагишом — ничего от этого не меняется; ты можешь с ювелирной точностью разбираться в точечной или в плетеной композиции, в ритмах, в размерах, а можешь обо всем этом не иметь никакого представления — дело не в этом. Существует, вне нас, некое волшебство, манящее нас в небо и низвергающее в выгребную яму. Но что бы ни происходило вокруг, как бы у тебя там в жизни что-то ни складывалось, как бы ни мучила тебя некая вольная или невольная вина, как бы ясно ты ни понимал, что преступление не окупается, все равно однажды бьет час — и без всяких на то причин ты вновь устремляешься в небеса, вновь и вновь забывая о выгребной яме».