История Средних веков - Сергей Нефедов

Сергей Александрович Нефедов

История Средних веков

Посвящается другу

ПРЕДИСЛОВИЕ

Для многих читателей эта книга не требует особого предисловия – ее можно читать просто как "роман истории". Это действительно увлекательный роман, особенность которого заключается в том, что он написан по "учебной программе". Эта программа значительно шире программы обычной школы, и по этой книге могут заниматься учащиеся гуманитарных лицеев и студенты институтов – те, для которых история не является основной специальностью. Для любителей истории книга С. А. Нефедова представляет собой настоящий клад – они могут найти здесь много нового и интересного – не только факты, но и концепцию, помогающую понять историю. Современные российские учебники обычно лишь пересказывают события и мало что объясняют; эта книга объясняет историю.

Конечно, историю можно объяснять, лишь опираясь на мощную и хорошо разработанную теорию исторического процесса. Автор не пишет о происхождении используемой им концепции, и именно это обстоятельство побудило меня написать это краткое предисловие. Основа этой книги – концепция знаменитой французской школы "Анналов", и в частности, так называемая теория "вековых тенденций" (или "демографических циклов"). В основе концепции "Анналов" лежит объяснение исторических событий через посредство демографических, экономических и экологических закономерностей. Эта теория разработана в трудах знаменитых ученых, таких, как Фернан Бродель, Эрнест Лабрусс, Франсуа Симиан, Пьер Шоню; в ее создание внесли свой вклад известные европейские и американские историки Майкл Постан, Вильгельм Абель, Курт Хеллинер, Карло Киполла, Рондо Камерон. В своих основных чертах эта концепция сформировалась достаточно давно, почти полвека назад; она получила название " La Nouvelle Histoire " – "новая историческая наука".

"Очень нелегко переубедить историков и особенно преподавателей общественных наук, упорно желающих понимать под историей то, чем она была вчера, – писал Фернан Бродель. – А между тем, новая историческая наука уже существует, непрерывно совершенствуясь и видоизменяясь…" С тех пор как были написаны эти слова, прошло больше сорока лет, и концепция "новой исторической науки" стала классикой западной историографии; она вошла в учебники и энциклопедии. У школы "Анналов" появились "родственники" в других странах – "новая научная история" в Англии и "новая экономическая история" или "клиометрия" в Америке. Поскольку демографические и экономические закономерности описываются математическими уравнениями, то американские "клиометристы" предприняли попытку выразить исторические процессы с помощью математических моделей. Простейшая из используемых ими моделей – это логистическое уравнение, о котором говорится в приложении к этой книге.

Конечно, учебник, написанный с позиций западной историографии, может вызвать естественные вопросы у российского читателя. Долгий период изоляции от мировой исторической науки не прошел даром, и теперь у нас, как когда-то во Франции, "очень нелегко переубедить историков и особенно преподавателей общественных наук, упорно желающих понимать под историей то, чем она была вчера". Но времена меняются, и постепенно приходит новое понимание окружающего нас мира. Будем надеяться, что книга С. А. Нефедова внесет свой вклад в это новое видение исторической реальности.

Академик Российской Академии Наук,

директор Института истории и археологии

УрО РАН

В. В. Алексеев

Пролог

Гибель древнего мира

Смотри, сколь внезапно смерть

осенила весь мир…

Древний мир остался в памяти поколений как созвездие чудесных легенд, повествующих о богах и героях, о Вавилонской башне, об Александре Великом, об Иисусе Христе. Легенды рассказывали о мудрецах, постигших тайны природы, об удивительных машинах Архимеда, о колоссальных статуях, у ног которых проплывали корабли – и люди новой эпохи с удивлением взирали на остатки Великого Прошлого: на застывшие в веках пирамиды, на беломраморные колонны Парфенона и на огромные амфитеатры, на аренах которых варвары строили свои деревни и сеяли пшеницу.

Катастрофа, погубившая цивилизацию Древнего Мира, была вызвана новым ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМ ОТКРЫТИЕМ кочевников – изобретением стремени. Стремя сделало всадника устойчивым в седле и позволило использовать копье и саблю. Привстав в стременах, всадник обрушивал на римского легионера или китайского пехотинца удар, в который вкладывал всю массу своего тела. Металлический овал на боку лошади породил страшную Волну, принесшую гибель цивилизации и оборвавшую ход всемирной истории.

Угроза, исходившая из Великой Степи, уже давно ощущалась на Востоке и Западе. "На границе… стоят огромные полчища кочевников, угрожающие нам обоим, – писал сирийскому царю правитель Бактрии Евтидем, – и если только варвары перейдут границу, то страна, наверное, будет завоевана ими". Бактрийские цари воздвигли для защиты от кочевников стену длиной в 250 километров – об этой стене рассказывал великий поэт Навои; он писал, что ее построил Александр Македонский ("Искандер Двурогий"), чтобы спасти мир от нашествия диких народов – "Гога и Магога". Цивилизация защищалась, как могла, Империи перегораживали стенами равнины Европы и Азии. Но стены в тысячи ли было трудно охранять по всей их длине; они спасали от набегов родовых ополчений, но не могли защитить от Орды. Спасением цивилизации была родовая и племенная рознь кочевников, вечная и всеобщая война в Степи – баранта. Баранта давала выход демографическому давлению; прекращение же баранты и объединение племен означало подготовку к нашествию на окружающий мир: демографическая энергия Орды выливалась во всесокрушающую Волну.

Иляты, "люди меча", – так называли кочевников на Востоке. "У них считается счастливым тот, кто испускает дух в сражении, – писал римский историк Аммиан Марцеллин, – а стариков и умерших от случайных болезней они преследуют жестокими насмешками, как выродков и трусов. Они ничем так не хвастаются, как убиением какого-либо человека, и в виде славных трофеев навешивают на своих коней кожи, содранные с голов убитых". Они поклонялись мечу, "по варварскому обычаю втыкали в землю обнаженный меч и поклонялись ему, как Марсу". Война была способом существования Орды, каждый кочевник проходил жестокий естественный отбор в десятках поколений. В то время как кочевники совершенствовались в искусстве войны, привыкшие к мирной жизни крестьяне-земледельцы постепенно утрачивали качества воинов. Христианское, буддийское, конфуцианское воспитание прививало им покорность, терпеливость и дружелюбие к окружающим. Когда этих крестьян посылали в бой, то они гибли при первом же ударе Орды; как говорит монгольское "Сокровенное сказание", "кости трещали словно сухие сучья".

Победы "людей меча" над огромными армиями империй объяснялись не только их силой, выносливостью и дикой яростью, с которой они бросались в бой. Иляты были подлинными кентаврами, они были неотделимы от своих лошадей. "Приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошадёнкам, они исполняют на них все обычные свои дела, – свидетельствует римский историк, – на них каждый из этого племени ночует и днюет, покупает и продает, ест и пьет, и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон…" Это единение с конем удесятеряло силы человека – притом, что, невзрачные на вид, кони гуннов принадлежали к лучшим породам мира. Великая Степь была родиной дикой лошади, она издавна славилась самыми сильными и самыми выносливыми породами. Это были полудикие "монголки" и "небесные кони" Ферганы – именно эти знаменитые лошади обеспечили победу Орды. "Северные войска потому одерживают победы, – говорил китайский император Ай-цзун, – что опираются на силу северных коней". Этих коней нельзя было разводить вне Степи: в другом климате они давали слабое и болезненное потомство. В средневековой Европе настоящий боевой конь стоил в шесть раз дороже слабых крестьянских лошадок.

История кентавров прошла через несколько стадий – несколько своеобразных мутаций, с каждой из которых человек и лошадь все теснее соединялись друг с другом. Каждая мутация по существу порождала новый подвид, новую разновидность Homo Sapiens, обладавшую новыми возможностями в искусстве выживания и войны с окружающим миром. Первой такой мутацией было изобретение колесницы древними ариями, второй – освоение всадничества скифами. Каждая мутация-открытие порождала Волну: обладатели Нового Оружия объединяли степные племена и лавиной обрушивались на окружавшие их земледельческие народы.

В конце III века до н. э. гунны совершили новое фундаментальное открытие: они создали мощный составной лук из кости и дерева. Гуннская Волна покатилась с востока на запад; спасаясь от гуннов, юэджи прорвались в Индию, сарматы – в Европу, а саки – в Иран. Смешавшись с парфянами, саки создали здесь новую рыцарскую державу, новое "арийское государство", в котором рыцари-завоеватели господствовали над порабощёнными туземцами. В 53 году до н.э. эта первая рыцарская армия встретилась под Каррами с легионами римского полководца Марка Красса. По словам Плутарха, парфяне "предстали перед неприятелем пламени подобные – сами в шлемах и латах из маргианской, ослепительно сверкавшей стали, кони же их в латах медных и железных". Это была тяжёлая конница "неранимых" на огромных, "подобных слонам", "небесных конях"; она была вооружена копьями четырехметровой длины и предназначалась для последней, сокрушительной атаки. Тактика парфян была традиционной для Великой Степи – это была та самая "наука побеждать", которая тысячу лет спустя приносила победы полководцам Чингисхана. Сражение начиналось с окружения неподвижной пехоты противника и атак конных лучников, которые проносились вдоль строя, непрерывно стреляя из гуннских луков. Этот обстрел мог продолжаться несколько суток – до тех пор, пока у противника не кончались стрелы, продовольствие, и его воины не падали от изнеможения; когда этот момент наступал, в атаку шла лавина железных рыцарей с длинными копьями. Бежавших врагов преследовали и убивали несколько дней после сражения; пленных не брали.