У врат Молчания - Александр Мень

Мень Александр

У врат Молчания

Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры

ЗДЕСЬ ИЗНЕМОГ ВЫСОКИЙ ДУХА ВЗЛЕТ.

Данте. Рай, XXXI, 142

Третья книга из серии "История религии" вводит читателя в загадочный мир восточных религий. Ее автор, Александр Мень (1935-1990), убежден, что знакомиться с древними учениями Индии и Китая следует не по измышлениям европейских теософских компиляторов, а по первоисточникам: Конфуцианскому канону и Упанишадам, Бхагавад-Гите и буддистским сутрам. Глубокий анализ этих и других редких ныне рукописей, а также эпохи их создания позволяет автору - а вместе с ним и читателю - понять самую суть восточных учений и их роль в духовных исканиях человечества.

В середине первого тысячелетия до н.э. глубокий кризис потряс старые магические цивилизации. На смену древней "ритуальной философии" пришли новые учения и мировые религии, которые во многом изменили внутренний облик культур и окончательно определили пути дохристианского человечества.

Слово Христово в первую очередь было обращено к миру, выросшему на идеях великих Учителей, идеях, которые в большинстве своем живы и в наши дни. Понятия о Боге, Вселенной и человеке, о добре и зле, созданные в Греции и Палестине, Китае и Индии, пронизывают своим влиянием людей XX века. Отрешенная мистика и пантеизм, тоталитарная идеология и атеизм, социальные идеи и утопии - все эти порождения эры Учителей для многих продолжают сохранять свою привлекательность. С другой стороны, духовные поиски нашего времени удивительно перекликаются с тем страстным исканием высшей правды, которое характеризует период Упанишад, Будды, Конфуция, Сократа и библейских пророков. Поэтому диалог Евангелия с нехристианским миром - не только событие двухтысячелетней давности, но нечто, продолжающееся и сегодня /1/.

Наше повествование о мировых Учителях разделено на три части. Одна (том III) посвящена странам юго-восточной Азии: Китаю и Индии, другая - Греции (том IV), а третья - Израилю (том V). Том VI в цикле рисует панораму Востока и Запада накануне явления Христа.

x x x

В той величественной эпопее, какой является странствие человека на путях к Истине, мир юго-восточной Азии составляет особую главу, полную глубины и значительности. Долгое время европейцам казалось, что "буддийские страны" - это какой-то парадокс, нечто бесконечно далекое от столбовой дороги всемирной истории, и поэтому их нельзя рассматривать в едином контексте общечеловеческой культуры. Действительно, народы юго-восточной Азии жили в изоляции от средиземноморской семьи культур, порождая своеобразные, непохожие с виду на другие типы мышления, искусства и религии. С этими загадочными мирами Европа познакомилась сравнительно недавно. Но чем больше она узнавала о них, тем яснее становилось, что при всем своем отличии от западноевропейского и средиземноморского миров Китай и Индия гораздо ближе к ним, чем думали прежде. Под покровом экзотических драпировок стали отчетливо вырисовываться идеи, стремления и надежды, свойственные людям всех континентов. Оказалось, что религиозные системы и философскую мысль Востока следует рассматривать не как причудливое исключение, а как явление глубоко родственное Западу/2/.

Изучение Востока положило конец попыткам отсечь его от общего потока человеческого духа. Достаточно сравнить живопись Египта и Китая, философию эллинов и Упанишад, Рамаяну и Гомера для того, чтобы убедиться в поразительном сходстве или, если хотите, родстве между самыми отдаленными очагами творческого гения. И замечательно, что эта общность культур проявлялась нередко даже тогда, когда отсутствовали всякие внешние контакты между ними.

x x x

Основное содержание предлагаемой книги будет составлять Индия. О первых шагах ее религиозного развития было уже сказано в предыдущем томе "Магизм и Единобожие" (главы VIII и IX). Теперь же мы обратимся к той эпохе, в которую Индия, по словам Вл. Соловьева, "в лице своих мудрецов служила некоторое время национальным органом всемирной душе человечества, когда эта последняя поняла суетность природного существования и освободилась от пут слепого желания"/3/. Мы увидим, до каких захватывающих дух вершин поднимались восточные мудрецы, как складывалась их вера, согласно которой весь мир и человек предназначены исчезнуть в глубине Божественного...

Индия - родина буддизма, одной из первых мировых религий избавления. Мы вслушаемся в слова Будды, который как бы воплотил в себе всеобщую жажду спасения. Несмотря на все духовные опасности и соблазны, которые с христианской точки зрения кроются в его доктрине, ему, несомненно, принадлежит исключительное место среди предшественников Христа.

Мало где еще необходимость спасения была осознана столь остро, как в буддизме, нигде тоска по божественной полноте не облекалась в столь прекрасные формы, как в буддийских писаниях. Уже одно это даст право говорить о Будде как о человеке, оказавшем влияние, пусть даже косвенное, на приуготовление мира к Евангельской вести.

Восток шел к Истине дорогами, очень сходными с теми, по которым шел Запад. Но если западный мир непосредственно приобщился к новозаветному Откровению, то Восток все еще продолжает находиться в пути/4/. В пути к подлинному спасению. Ибо оно достигается не там, где земная жизнь заслоняет Небо, и не там, где Небо поглощает землю, но лишь там, где Небо и земля соединяются во вселенском таинстве Богочеловечества.

1. О диалоге между христианским и нехристианским миром см.: S. Neill. Christian Faith and other Faiths. London, 1961, p. 2-3.

2. Эти аналогии и параллели рассмотрены в работах: Н. Конрад. Восток и Запад. М., 1966: Б. Роулеид. Искусство Запада и Востока. М., 1958: //. Гринцер. Эпос древнего мира. Сб. "Типология и взаимосвязь литератур древнего мира". М.. 1971, с. 135.

3. Bл. Соловьев. Собр. соч. т. XI. Брюссель, 1969, с. 320.

4. Одним из характерных симптомов новой эпохи в индийском рслигиозном сознании является преклонение перед личностью Иисуса Христа. Так, Свами Ранганатанда говорит: "Провозвестие Иисуса и Его Божественная жизнь нашли отклик в индийской душе, благодаря их покоряющей привлекательности" (S. Rangtinathanda. The Christ We Adore. Calcutta, 1960, p. 48). В другом месте этот известный религиозный деятель пишет, что именно в Индии христианство, если оно воспримет философские принципы Веданты, достигнет наибольшего успеха (S. Ranganathanda. Eternal Values for a Changing Society. Calcutta, 1960, p. 164). Как бы ответом на эти слова является создание в Индии католического монастыря, братия которого -индийцы: они используют в своей духовной практике наследие Йоги и всего индийского подвижничества.

Глава первая

НА БЕРЕГАХ ХУАНХЭ

Царство идет к своей гибели скорой.

Небо оставило нас без опоры!

Даже пристанища нам не найти.

Как мы идем, по какому пути?

Ши цзин

Китай между XII и VI вв. до н.э.

Высокий желтолицый старик с длинной бородой, густыми черными бровями и голым шишковатым черепом. Таким запечатлели его китайские художники. Нередко его изображали сидящим на быке, который уносил его далеко в неведомые края. По преданию, последним, кто видел старика, был начальник пограничной заставы, получивший от него на память удивительную книгу "О пути и добродетели". Расставшись с ним, мудрец отправился куда-то далеко на запад. Фигура его растаяла, подобно призраку, среди горных проходов. С этого дня никто о нем больше не слышал...

Над всем обликом этого человека и доныне клубится дымка легенд, обманчивая, как туман в горах. Даже имени его никто не запомнил точно. Одни называли его Данем, другие - Ли Эром, третьи - Ли Бо Янем. Но всем он был известен под прозвищем Лао-цзы, что значит "Старое дитя" или "Старый мудрец". Временем его рождения многие считали 604 г. до н.э.

Тому, кто захотел бы рассказать жизнь Лао-цзы, сделать это было бы нелегко, ибо ничего достоверного о нем фактически не известно. Нередко возникали серьезные сомнения в самом его существовании. Тем не менее рискованно пренебрегать древними преданиями. Слишком часто, к изумлению недоверчивых критиков, в них обнаруживалось ценное историческое ядро.

Скудные сведения о Лао-цзы восходят к его последователю Чжуан-цзы (IV в. до н.э.) и историку Сыма Цяню (II в. до н.э.). Сыма Цянь утверждал, что легендарный мудрец был царским чиновником и заведовал архивом. Когда при дворе начались неурядицы, он оставил службу и, решив "навсегда удалитьс от мира", покинул родину. По словам Сыма Цяня, Лао-цзы "считал, что человек должен жить в уединении и чуждаться славы"/1/.

Свое учение философ изложил в "Дао де цзине", книге "О пути и добродетели". Некоторые полагают, что писал ее не сам Лао, а его ученики. Впрочем, в ней слишком чувствуется печать личного творчества, и вряд ли ее можно считать созданием многих людей. И даже если бы вся легенда о ее авторе оказалась вымыслом, он, несомненно, должен быть поставлен в первые ряды мировых мыслителей. Кто бы он ни был, какое бы ни носил имя - перед нами писатель огромной силы, по праву названныйВл. Соловьевым "величайшим умозрительным философом желтой расы"/2/.