Один дома - Джон Томпсон

ОДИН ДОМА

John Tompson «HOME ALONE»

Перевод с английского.

Джон Томпсон «ОДИН ДОМА»

ЧАСТЬ I Рождество

НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА

До Рождества оставалось несколько дней. Город заметно преображался. Разноцветные гирлянды огней, иллюминации, нарядные витрины магазинов напоминали о замечательном празднике, которого с нетерпением ожидали и взрослые, и дети. Даже тихие улочки Монтауна, самого спокойного квартала в Чикаго, заметно оживали. То и дело сновали горожане, озабоченные покупкой подарков для своих близких.

Погода стояла по-зимнему морозная и сухая. То и дело сыпал снег, покрывая улицы и деревья. Городские службы не успевали его расчищать.

Нарядные елки сверкали своим роскошным убранством. От них исходило ощущение особой праздничности, предвкушения чего-то необыкновенного. Скоро здесь помнится волшебный Санта-Клаус с огромным мешком разноцветных блестящих свертков. И будет исполнять самые заветные желания.

Все-таки Рождество — необыкновенный праздник. В каждой семье к нему готовятся особенно тщательно, припасают что-то необычайно вкусное, украшают комнаты, создавая атмосферу приподнятости и торжественности.

Вряд ли в Америке есть дом, где не отмечали бы Рождество. И даже самые строгие родители в эти дни особо внимательно и нежно относятся к детям.

Только маленький Кевин Маккальстер не чувствовал любви и заботы близких. В доме стояли шум и суета. Все бегали, носились взад-вперед.

У Маккальстеров гостили дядя Фрэнк и тетя Ненси с выводком своих многочисленных деток. Кевин до сих пор не мог сосчитать двоюродных родственников. Старший брат Питера Маккальстера женился девятнадцать лет назад. И чуть ли не каждый год с тех пор их семейство прибавлялось.

Входная дверь была открыта. Вошел полицейский. Он пытался достучаться, но поняв, что это бесполезно, решил войти сам. Все были настолько заняты сбором к предстоящей поездке, что не заметили бы, даже если бы дом подожгли. Вокруг царил настоящий хаос. На диванах, креслах валялись незапакованные вещи: свитера, брюки, заколки, щетки, мыльницы и прочая дребедень, которую всегда брали в дорогу.

Дом напоминал муравейник. Каждый был занят сам собой, а все окружающее просто не существовало.

Полицейский пытался кого-нибудь остановить, но в этом доме все как будто немножко рехнулись. Здесь никто никого не замечал.

— Эй! Малыш!

— Девочка! На минуточку!

Нет, в этом доме явно было не до него. Нетрудно было догадаться, что семейство куда-то уезжает и, возможно, очень скоро. Поэтому и бегают как в лихорадке, собирая вещи по комнатам. А их в этом доме было так много. И вообще было видно: здесь живут очень состоятельные люди.

Закрывшись в своей спальне, надеясь укрыться от шума, от которого уже звенело в ушах, миссис Маккальстер болтала по телефону. Это была еще совсем молодая женщина довольно привлекательной наружности.

— Брат Питера с семьей здесь, — рассказывала она своей лучшей подруге Пат. — Сумасшедший дом. Я так устала. Вы уезжаете в Монреаль?

— Да.

— А мы отправляемся в Париж.

— В Париж? Это же чудесно!

— Да. Ты же знаешь, там я провела свои лучшие годы.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра.

На ходу, держа трубку одной рукой, Керри Маккальстер другой складывала в чемодан разложенные на кровати платья, чулки, свитера.

В комнате царил беспорядок. На полу валялись игрушки, наступив на которые можно было сломать ногу. Двери платяных шкафов были открыты и оттуда повываливались косынки, шарфы, шляпы.

В комнату вбежал Кевин со слезами на глазах.

— Мама! Дядя Фрэнк не разрешает мне смотреть телевизор. Но почему это делают старшие дети?

Несносный мальчишка! Вечно у него все не слава Богу и всегда появляется в самый неподходящий момент!

— Кевин, я разговариваю по телефону, — миссис Маккальстер отвернулась, чтобы продолжить беседу.

— Подумаешь, — не отставал Кевин, — там нет никаких ограничений. Просто дядя Фрэнк ведет себя как кретин.

Этот ребенок назойлив как муха. Господи, и в кого же он уродился?!

— Ну раз уж дядя Фрэнк говорит «нет», значит, это действительно страшный фильм, — Керри Маккальстер пыталась отмахнуться.

Кевин надулся. Обиженно поджав губы и нахмурив брови, он прыгнул на кровать. Ему всегда и во всем отказывали. Почему у других детей родители ласковые и нежные, а у него равнодушные сухари? И еще эти… родственники. Он терпеть не мог дядю Фрэнка. Холодный черствяк. Вместо сердца у него наверняка кусок глины. И надо было им приехать.

Кевин листал книгу. Ничего, он им еще покажет. Вот только вырастет и отыграется на всех.

— Кевин, уходи.

Но малыш как будто не слышал. Вошел отец.

— Ты взяла адаптер для бритвы?

— У меня не было времени, — миссис Маккальстер не собиралась заканчивать разговор. Пат рассказывала ей занимательную историю, произошедшую с их общей знакомой.

— Но как же я буду бриться во Франции?

Ай, ну что за зануда?! Один пристает с глупостями, другой — с какой-то бритвой.

Кевин встал с кровати.

— Папа, у меня нет никакой работы.

Все чем-то занимались, и мальчугану было невыносимо скучно.

— Ну хорошо. Раз у тебя нет работы — я тебе ее дам. Собери эти микромашинки. Тетя Ненси наступила на одну из них и чуть не сломала себе ногу.

Кевин поджал губы. К нему никогда не относились серьезно. Его не понимали. Что за бездушные существа эти взрослые!

— Я опять был в гараже и играл в свои игры! — выпалил он, собравшись с духом.

Родители запрещали ему ходить туда. Увидев недовольное выражение их лиц, он, как ни в чем не бывало, спросил:

— Я что, испортил семейные драгоценности? Я взял только крючки для рыбной ловли.

— Мои новые крючки? — лицо Питера Маккальстера вмиг стало серьезным. Керри выпучила на сына удивленные глаза.

— Нет. Я хотел взять старые, но на них были засохшие черви. Мне пришлось взять новые.

Невыносимый ребенок! Просто дьяволенок какой-то. Он все делал только назло, шел всегда поперек и гладил против шерсти. И все методы воспитания были просто бессильными. Мистер Маккальстер схватил сына на руки и, перекинув через плечо, понес из комнаты. На пороге его успела подхватить тетя Ненси. Это была забавная толстушка в очках и с желтыми соломенными кудряшками. От многочисленных родов у нее образовался внушительный живот. Всем постоянно казалось, что тетушка Ненси в положении и скоро опять родит. Хотя, если верить ее словам, она поставила точку на детях и четырехлетний Бобби — ее последний ребенок. От жира черты ее лица расплылись и можно было различить только плотно поджатые тонкие губы, маленькие бесцветные глазки и тройной подбородок. Хотя мама говорила, что двадцать лет назад тетя Ненси была довольна мила, но Кевин, к сожалению, этого не помнил.

— У вас нет адаптера для бритвы? — спросил ее Питер.

— У нас есть адаптер для бритвы.

— Хорошо. А ты собирай свой чемодан, — бросил он вслед сыну.

Кевин спрыгнул с рук тети Ненси. Слова отца удивили его. Чемодан? Он был мал, и этим всегда занимались взрослые. Он не знал, как это делать. Но с другой стороны, он радовался, что отец дал ему «взрослую» работу. А собирать машинки… Тоже выдумал! Довольный и в то же время озадаченный он поплелся к своим многочисленным братьям и сестрам.

Внизу все как ужаленные носились с какими-то свертками, пакетами, сумками. Казалось, эта суета не кончится никогда.

Кэт разыскивала свой шампунь, шаря по полкам, тумбочкам, шкафам.

— Куда же он мог подеваться? Чем я буду мыть голову?

— Я не знаю, где твой шампунь, — сказал Ник, не отрывая головы от книжки.

Он обожал детективы. И, когда ему попадалось что-нибудь в этом роде, он уже ничего не замечал.

— Боже мой, — вздыхала Кэт, — здесь столько народа и никто не знает, где шампунь.

По лестнице спускалась Кристи — старшая из дочерей Ненси и Фрэнка Маккальстеров. Недавно ей исполнилось семнадцать лет, и она чувствовала себя абсолютно взрослой. Ее волосы растрепались. Она никак не могла найти свою расческу. К тому же кто-то стащил ее заколку.

— Мисс, вы живете здесь? — ее остановил полицейский, который все еще продолжал стоять в холле, наблюдая картину сборов. Его никто не замечал. Как будто это был не солидный толстяк, а микроскопическая букашка.

— Нет, я живу в Париже, — отмахнулась Кристи. Ей было не до него. У нее куча дел, а к ней пристают с какими-то глупостями.

Зато маленькая любопытная Барбара — младшая из двоюродных сестер Кевина — подошла к незнакомому дяде, вытаращив свои по-детски большие глаза.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! Ваши родители здесь?

— Да!

— Они живут здесь?

— Нет.

Девочка, поняв, что нет ничего интересного, побежала дальше.

— Действительно, сумасшедший дом! Кругом одни дети. Очень похоже на сиротский приют.