Донбасский дневник - Яна Кович

Яна Кович

Донбасский дневник (из жизни прифронтового города Е.)

© ООО «Издательство К. Тублина», 2015

© А. Веселов, оформление, 2015

Я остаюсьТам, где мне хочется быть,И пусть я немного боюсь,Но я остаюсь, чтобы жить!

Предисловие

За месяцы войны мы привыкли думать о своих городах, как о живых существах. Это чувство становилось особенно сильным, когда начинались обстрелы. Мы могли уйти в подвал, спрятаться в ванной или в коридоре, а он – Город – не мог. Он принимал в себя снаряды и осколки домами, дворами, телами своих жителей, могилами своих убитых детей. Город страдал, и плакал, и хотел защитить.

А если Город – живое существо, то он мог вести дневник. Такой, как этот. Чтобы не забыть, как в течение вечера становились народными стихи, переходя со страницы на страницу тысячи раз, теряя авторство и становясь такими же узнаваемыми, как «Жди меня» или «В землянке».

На этих страницах то, что Город видел, слышал, читал в Интернете, где писали его жители – те, кто потом его отстроит, залечит нанесенные раны и нарожает много детей. Кто всем погибшим на этой войне поставит на главной площади величественный памятник, у подножия которого всегда будут лежать цветы и играть дети.

Опрос: Вы сейчас находитесь в Е.?

7 % – Нет, я уже давно здесь не живу.

18 % – Нет, я уже уехал.

15 % – Да, но скоро уеду.

60 % – Да, и уезжать не собираюсь.

Если ты уже отчаялся, беги отсюда, а я останусь тут со своей восьмидесятилетней бабушкой, которая всех фашистов в гробу видела и еще раз хочет увидеть.

Так, К. уже в Мариуполе, а мы возимся до сих пор. Каждый собирает свои вещи. Берет то, что считает самым необходимым, а потом мы его багаж рассмотрим на семейном совете и решим, что лишнее. Только чур не спорить и не настаивать: багажник один, а нас пятеро.

Куда ты прешь эту дрель? Ну и что, что первая вещь в доме? Ну и что, что пятьсот? Зато вместо нее соковыжималка входит. Оставь. Оставь, говорю! И, пожалуйста, без ультиматумов: если она останется, то и ты тоже.

Мама, оставьте вы, ради бога, эти пластинки! Ну и что, что вы всю жизнь собирали? Они все на одной флешке поместятся. Ну и что, что виниловые в моде и скоро будут состояние стоить? Это ваше состояние весь багажник займет, а в чем мы зимой ходить будем? А это что? Мама дорогая, распашонка! Зачем вам распашонка? Ну и что, что в этой Игорька из роддома забирали? Вот вы его забирали, как человека, а он тайком дрель в багажник засовывает! Повторяю, нужно брать самые необходимые вещи, одежду и обувь на каждый сезон – неизвестно, как все обернется.

Алло! Вы уже в Бердянске? Уже купались? А мы только собираемся.

Вот, пожалуйста, люди уже в море купались.

Нет, мама, они надо мной издеваются! Полезли под кровать проверить, нет ли там чего нужного, и прямо там начали пазлы складывать. Ничего, мы подождем, пока война кончится, нам не к спеху. Раньше вы не знали, что у вас пазлы есть? А-а-а, вам некогда было? В Интернете надо было меньше сидеть! Ради бога, кладите свои дурацкие пазлы сверху папиной дрели, только поскорее.

Мама, а чего вы все выкладываете? Я же только про пластинки сказала. Как это – не поедете? Ну и что, что пятьдесят два года прожили? А ты куда дрель понес? Мне с детьми одной ехать? С детьми и пазлами? Даже без детей? Вы за кого меня принимаете?! Так, выгружаем все! Да-да, остаемся. Зачем же вы эту сумку так бросаете? Там же мамины пластинки коллекционные! Что ты свою дрель под ногами оставил? Она же пятьсот гривен стоит! Не видишь, люди за продуктами торопятся. Сами купите? Знаю я, что вы купите. И муку купите? Точно? Ладно, езжайте без меня. А вы, мама, в аптеку? Возьмите и на мою долю валерьянки. Два… Нет, лучше три флакона.

Алло! Из Ростова? А мы уже не едем. Да, передумали.

Непросто это: собраться, но не в отпуск, а навсегда, если возвращаться будет некуда. Она вспомнила, как, готовясь к отъезду, несколько дней ходила по комнатам и решала, что взять, а заодно и прощалась. Внутри кипели слезы и злость. Какое они имеют право заставлять ее делать это? Заставлять выбирать, что бросить, и бросать то, за чем стоит целая жизнь?

Жаль было все, причем не новый ремонт и новейшую технику – это уж действительно дело наживное, а другое… Сервант немодной посуды, например. С хрустальными фужерами, подаренными на свадьбу дружкой. Забитый до отказа книжный шкаф. Каждая книга стоила не больше рубля, а детские – так вообще копейки. Не то что нынешние: в жестких обложках, сто страниц в «Курочке Рябе», на каждое слово – иллюстрация, одно слово на странице.

Стопки журналов «Бурда». Не современные, в которых смотреть не на что, а те, которые невозможно было достать, за которые в киосках «Союзпечати» платили по пятерке и которые продавались только в нагрузку с журналом «Украина». Подшивки «Науки и жизни», «Вокруг света», «Юного натуралиста», вырезки из «Крестьянки» и «Работницы»… Кому они нужны?

Мне нужны! И никакой новый шкаф без тетради с вырезками рецептов, собранными за сорок лет, мне будет не в радость. И без облезлого медведя за книгами, которому место на помойке. Но это никого не касается, потому что у этого медведя скоро пятидесятилетний юбилей. Значки, марки, фотоувеличитель, глянцеватель… Ну и что, что сейчас цифровые? Этот глянцеватель мы, между прочим, по случаю приобрели и радовались, что теперь будем фотки не на окнах и шифоньере глянцевать.

Старые елочные игрушки. За каждой – целая история. И не елочные: мозаика, хоккей, футбол – помните? У вас тоже наверняка такой был. Резиновые игроки на пружинках должны попасть по мячу. Он сто лет на антресолях лежал, никому не был нужен, никто уже и не знал, что он там лежит. А теперь оказалось, что у человека дороже этого футбола и дрели в жизни ничего и нет.

Мраморный домик – знаете? – из сугроба, стен и крыши с лампочкой внутри. Его нашему деду в 1973 году женщины-строители на 23 Февраля подарили, судя по сохранившейся местами золотой надписи. Помните, делали такие надписи специально обученные дяденьки в универмагах?

Если хотите знать, мне даже коврик у двери жалко. Ну и что, что давно собирались выбросить? Так то – выбросить, а то – бросить. То было добровольно, а теперь меня вынуждают. Да, хлам! Но этот хлам составляет целую жизнь, и даже не одну. Хотя как это могут понять те, кто превратил в хлам человеческие жизни?

Планы на лето:

1. Выжить.

Погода:

«С утра возможен кратковременный “Град”».

Мечта каждого жителя: чтобы нас не бомбили.

Любимые песни:

«Этот город самый лучший город на Земле» группы «Браво».

«Городок» А. Варум.

– Как дела в городе?

– Комендантский час с 22:00 до 6:00. Многие магазины закрыты, а те, которые еще открыты, работают до 15:00, потому что продавать все равно нечего: полки все больше напоминают девяностые, и наша потребительская корзина скоро станет потребительским карманом. Банки закрыты, со связью проблемы, «Енакиевский рабочий» не выходит, нет бензина. В аптеках теперь не говорят: «Дайте А, В и С». Сначала спрашивают, что вообще есть. Ритм жизни изменился. Больше никто вальяжно не прогуливается, светских бесед в тени акаций не ведет, пивко на лавочке не потягивает. Все собраны, походка максимально быстрая, но так, чтобы на бег не было похоже. Поэтому все напоминают спешащих по своим делам пингвинов. На залпы артиллерии, доносящиеся из-за горизонта, женщины опасливо косятся, мужчины делают вид, что им ничуть не страшно. Любой хлопок заставляет половину прохожих подпрыгнуть. После победы собираемся всем городом на шашлыки.

Некоторые граждане в поисках экстрима с парашютом прыгают, в горы ходят, с аквалангом ныряют. Наивные, разве это адреналин? Сходили бы вы на рынок в выходной день.

Скупившись, неспешно бреду к остановке трамвая. Где-то высоко над городом пролетел самолет, да и бог с ним. От перекрестка стремительно бежит группа людей. «Что такое?» – «Наверх посмотри». Да это же ракеты! Народ врассыпную. Что характерно, сначала включились ноги. Вы когда-нибудь стометровку за три секунды пробегали? По жаре? В туфлях? С двадцатью килограммами в руках? Я до сегодня тоже. Причем полная женщина на каблуках, груженая сумками в два раза большими, обошла меня на полкорпуса.

Потом включается мозг. Падают слишком медленно, светятся – значит, тепловые ловушки. И уже как-то стыдно становится, бочком-бочком к остановке: «Это вообще не я вон там бегал, как угорелый». Но меня никто не замечает, все задрали головы вверх и смотрят на невиданный фейерверк. Ас укр. люфтваффе идет на второй заход. Вы думаете, народ побежал прятаться? Щас! Половина толпы побежала на открытое место. Там же лучше видно! Через минуту все стихло. В массе сразу же обозначились счастливые владельцы «Лайфа» и «Киевстара». Все бурно обменивались впечатлениями. Тут и трамвай подошел.