Разбилось зеркало, звеня... - Агата Кристи

Агата Кристи

Разбилось зеркало, звеня…

Порвалась ткань с игрой огня,Разбилось зеркало, звеня.«Беда! Проклятье ждет меня!» —Воскликнула Шалот.

Глава 1

1

Мисс Джейн Марпл сидела у окна. Оно выходило в сад, бывший некогда предметом ее гордости. Ныне все изменилось. Теперь всякий раз, выглядывая из окна, она морщилась. Активное садоводство ей было запрещено. Ни наклоняться, ни копать, ни сажать — в крайнем случае ей разрешалось лишь понемногу заниматься подрезанием веток. Старый Лейкок, приходивший три раза в неделю, несомненно, делал все, что мог, но то, что он мог (а было это совсем немного), совершенно не соответствовало намерениям его хозяйки. Мисс Марпл точно знала, что надо делать в саду, и давала Лейкоку должные наставления, после чего он неизменно обнаруживал свой особый дар, заключавшийся в том, чтобы с энтузиазмом соглашаясь с полученными им указаниями, все делать по-своему.

— Это верно, мисс, — говорил он. — Здесь мы посадим мыльнянку, а вдоль стены колокольчики. Сделаю, как вы говорите. Именно с этого я начну на следующей неделе.

Когда же выяснилось, что все сделано не так, объяснения Лейкока всегда были разумны и весьма напоминали извинения капитана Джорджа из романа Джерома К. Джерома «Трое в одной лодке», который свое нежелание выходить в море оправдывал тем, что ветер дул с моря или с берега, был слишком слаб или чрезмерно силен. Лейкок же все валил на погоду. Она была то слишком сухой, то слишком влажной, то слишком жаркой, то слишком холодной. Всегда находилась какая-нибудь веская причина, в особенности тогда, когда Лейкоку выдавалась возможность заняться капустой, которую он обожал выращивать в несметном количестве.

Никто при всем желании не смог бы отучить Лейкока от крайне простых методов ведения садоводства: долгого и обильного чаепития перед началом работы, тщательного сгребания опавших листьев осенью и выращивания астр и сальвий в летний период. «Эти цветы, — любил он повторять, — создают прекрасный фон». Зато розы Лейкок опрыскивал крайне неохотно и под любым предлогом уклонялся от прополки душистого горошка.

Справедливости ради следует, однако, признать преданность Лейкока своим хозяевам: он всячески потакал их фантазиям в садоводстве, в особенности тогда, когда для их осуществления не требовалось никаких усилий. Главным в своей жизни он считал выращивание овощей, например, капусты, а разведение цветов было, по его мнению, делом женщин, которые не знают, куда деться от безделья и скуки. Свою преданность Лейкок проявлял в виде букетов астр, сальвий, лобелий или летних хризантем.

— Вот, поработал немного в Жилмассиве, — говорил он обычно мисс Марпл. — Там тоже любят хорошие сады. У них больше рассады, чем требуется, еот я и принес немного. Думаю, ее стоит посадить на месте роз, которые сейчас не в моде. Да и вид будет, пожалуй, получше.

Вспомнив все это, мисс Марпл со вздохом отвела глаза от окна и взялась за вязание.

Увы, следовало признать, Сент Мэри Мид в известном смысле был уже не тот, что прежде. Можно было обвинять в этом войну (даже обе войны), молодое поколение, эмансипацию женщин, атомную бомбу, наконец, правительство, но мисс Марпл знала истинную причину — просто она постарела. И, естественно, это особенно остро ощущалось в Сент Мэри Мид, деревушке, где она провела большую часть своей жизни.

Правду сказать, внешне центр Сент Мэри Мид почти не изменился. Все так же здесь стояла гостиница «Голубой кабан», церковь с домом викария и несколько построек времен королевы Анны и короля Георга. По-прежнему находился на своем месте дом мисс Хартнелл, а сама мисс Хартнелл все так же стоически боролась против всяческих нововведений. Мисс Уитерби умерла, и в ее доме теперь жил директор банка с семьей. Свой переезд он ознаменовал тем, что выкрасил окна и двери в ярко-синий цвет. Большинство других домов также сменили своих хозяев за последние годы, но внешний вид зданий почти не изменился, так как новые их владельцы стремились сохранить в этих домах их «старомодное очарование», как выразился агент по продаже недвижимости. Они, как правило, ограничивались тем, что устраивали в здании еще одну ванную комнату и тратили уйму денег на водопровод, электричество и посудомоечные машины.

Однако если дома выглядели почти так же, как прежде, этого совсем нельзя было сказать о единственной улице поселка. Почти все магазины на ней подверглись совершенно немыслимой модернизации. Со сменой хозяина неузнаваемо преобразилась рыбная лавка, за огромными витринами которой теперь всеми цветами радуги переливалась свежемороженная рыба. Мясник, правда, оказался консерватором. «Хорошее мясо, — заявлял он, — это хорошее мясо, были б только деньги. А если нет денег, покупайте дешевые котлеты и будьте довольны». Барнс, бакалейщик, был все еще здесь, за что мисс Хартнелл, мисс Марпл и другие ежедневно благодарили бога. Ведь так приятно сидеть, беседуя о разных сортах сыра и бекона, на этих чудесных стульях у прилавка! И как бы в противовес этой лавке, на другом конце той же улицы, там, где раньше находился уютный магазинчик плетеных изделий мистера Томса, ныне возвышался роскошный новый супермаркет — проклятие пожилых обитательниц Сент Мэри Мид.

— Вы только представьте себе, — восклицала мисс Хартнелл, — Все эти бесчисленные пакеты с названиями, о которых никто никогда даже не слышал! Детям вместо настоящего завтрака из яичницы с беконом предлагается какая-то каша из хлопьев! При этом еще требуют, чтобы вы взяли корзину и сами выбирали все, что вам нужно! На все эти поиски уходит не менее четверти часа, и результат, как правило, неудачный: упаковки попадаются либо слишком большие, либо, наоборот, слишком маленькие! А потом еще приходится выстаивать в длиннющей очереди в кассу. Это так утомительно! Конечно, для них, из Жилмассива, это привычно…

В этом месте мисс Хартнелл, как правило, замолкала, ибо район новых домов на окраине Сент Мэри Мид, или, выражаясь по-современному, Жилмассив, вызывал у старожилов совершенно определенные ассоциации, а само это слово произносилось ими с большой буквы.

2

Мисс Марпл с досады резко вскрикнула. Она вновь спустила петлю! Более того, очевидно, это произошло несколько минут назад. Но только сейчас, пересчитав петли, она убедилась в этом. Мисс Марпл поднесла вязание к свету и озабоченно на него уставилась. Увы, даже в новых очках она мало что могла разглядеть. К сожалению, размышляла мисс Марпл, видно, уже подошло время, когда окулисты, несмотря на свой роскошные приемные, самые современные инструменты и препараты, хотя они и берут с вас такие гонорары, ничего не могут сделать с вашими глазами. С некоторой грустью мисс Марпл вспомнила, какое хорошее зрение у нее было всего лишь несколько (а может быть, и не несколько) лет тому назад. Когда она работала в своем саду, ничто, происходящее в Сент Мэри Мид, не могло ускользнуть от ее внимательного взгляда! При помощи небольшого бинокля (главное, чтобы все знали, что вы ужасно интересуетесь жизнью птиц!) чего она только не видела!.. Постепенно мисс Марпл погрузилась в воспоминания.

Энн Протеро в открытом летнем платье, медленно бредущая к саду у дома священника. Полковник Протеро… Бедняга, хотя, следует признать, весьма утомительный собеседник и неприятный человек, но погибнуть таким ужасным образом… Она покачала головой и вспомнила о Гризельде, молодой симпатичной жене викария. Дорогая Гризельда… такой преданный друг… не забывает ее, постоянно присылает поздравления к Рождеству. А ее милый мальчик уже превратился в прекрасного мужчину, и у него очень хорошая работа. Машиностроение, кажется. Он всегда любил разбирать свои заводные машины. За домом викария была калитка, от которой начиналась тропинка. Она шла через поле мимо фермы Гайлса и вела на луга, туда, где теперь… теперь…

Жилмассив…

«А почему бы и нет?» — одернула себя мисс Марпл. Это вполне естественно. Новые дома были просто необходимы, и они очень хорошо построены.

Так, по крайней мере, утверждают. И называется все это «планированием».

Единственное, чего не могла понять мисс Марпл, это почему все улицы там называются «клоус». Обри-клоус и Лонгвуд-клоус, Грэндисон-клоус, да и все остальные улицы. Какие же это клоусы? Мисс Марпл отлично знала, что такое «клоус»: ее дядя был каноником Чичестерского собора, и в детстве она часто гуляла с ним в клоусе[1].

Как это все похоже на Черри, которая неизменно называет старомодно заставленную гостиную мисс Марпл «столовой». И мисс Марпл всякий раз поправляет ее: «Это гостиная, Черри». Молодая и добродушная девушка искренне старается говорить так, как надо, но все же на следующий раз у нее с языка вновь срывается «столовая». Слово «гостиная», очевидно, звучит для нее слишком забавно.