Ангел из Галилеи - Лаура Рестрепо

Лаура Рестрепо

Ангел из Галилеи

Девочкам: Кармен, Вилье, Тити, Кристине, Кларе, Глории, Сеси, Диане и Элене

I. Орифиэль, ангел света

~~~

Ничто не предвещало начала этой истории. Или какие-то предзнаменования все же были, но я не сумела их верно истолковать. Восстанавливая последовательность событий, я припоминаю теперь, что за несколько дней до того, как все случилось, трое мужчин изнасиловали проститутку в парке напротив моего дома. В то же время собака соседки выпрыгнула из окна третьего этажа, упала на мостовую, но осталась цела, а прокаженная женщина, продававшая билеты на углу Девяносто второй и Пятнадцатой улиц, произвела на свет здорового, красивого младенца. Без сомнения, все это, как и многое другое, были знаки, но в нашем суматошном городе случается столько всего, сулящего близость конца света, что никто уже не придает подобным вещам значения. И это еще здесь, в моем квартале, где живут в основном представители среднего сословия, а попробуйте представить себе те знамения, которые ежедневно видят в трущобах!

Одним словом, цепь сверхъестественных событий, таким оригинальным образом изменивших мою жизнь, начала разворачиваться в восемь утра самого заурядного понедельника, когда я в отвратительном настроении вошла в редакцию журнала «Мы», где работала репортером. Я была уверена, что получу от шефа задание, о котором не хотела даже слышать и против которого мысленно бунтовала все выходные. Я знала, что меня пошлют освещать национальный конкурс красоты, стартовавший в эти дни в Картахене. Я была моложе, чем сейчас, более энергична и считала своим долгом писать о вещах действительно важных, но судьба не слишком меня баловала, принуждая попусту растрачивать свою жизнь в бульварном журнальчике.

Из всех обязанностей, которые мне приходилось исполнять, конкурс красоты был самой ужасной. Отвратительное дело — брать интервью у тридцати девушек с осиной талией и осиными же мозгами. Признаю, мое самолюбие ранило еще и то, что все они были моложе меня и весили меньше, но все же наиболее мучительной была необходимость всерьез рассуждать о «пепсодентовой» улыбке мисс Боиака, сомнительной целомудренности мисс Толима и о том, как печется о бедных детях мисс Араука. В довершение девицы всеми силами стремились произвести впечатление особ, располагающих к себе и легких в общении, они ко всем обращались на ты, не скупились на поцелуи, расточали фамильярности и лучились жизнерадостностью. С репортерами они вели себя по-свойски, тех, кто работал в журнале «Мы», называли «мышками»: «Мышка, пока ты берешь у меня интервью, подержи зеркало — я накрашусь»; «Мышка, напиши, что мой кумир — мать Тереза из Калькутты», и я впадала в ступор перед этими ста восьмьюдесятью сантиметрами шикарной фигуры, заполняя блокнот всяким вздором.

Нет. В этом году я не пойду на этот конкурс, даже если мне придется уволиться. Лучше я съем банку дождевых червей, чем снова услышу, как меня называют «мышкой», или окажу услугу мисс Кундинамарка, принеся ей сережки, которые она забыла в столовой. Так что я вошла в редакцию, бормоча проклятия, потому что прекрасно понимала: найти другую постоянную работу будет совершенно невозможно, а значит, отказаться от задания я никак не смогу.

В дальнем углу я увидела стоящую спиной ко мне знакомую фигуру, напоминающую мешок, обтянутый вельветом цвета бутылочного стекла. Я подумала, что сейчас этот мешок повернется, внутри окажется мой шеф с его индюшачьей шей и, даже не поздоровавшись, он пробубнит, что мне нужно собираться в Картахену, чтобы снова превратиться в «мышку» и досыта наесться червяков. Мешок тем временем повернулся, индюк поглядел на меня, но, вопреки ожиданиям, снизошел до приветствия и ни слова не сказал про Картахену. Он дал другое задание, которое мне тоже не понравилось:

— Езжай в квартал Галилея, там объявился ангел.

— Какой ангел?

— Да не важно! Мне нужна статья об ангелах.

Среди множества других стран Колумбия занимает первое место по количеству чудес на квадратный метр. С неба одна за другой спускаются Пресвятые Девы, проливаются божественные слезы, невидимые врачи вырезают аппендикс своим адептам, а ясновидящие предсказывают выигрышные номера лотерейных билетов. Это самое обычное дело: мы поддерживаем непрерывную связь с потусторонним миром — нация просто не выживет без ежедневной порядочной порции суеверий. С незапамятных времен мы являемся мировым монополистом в области иррациональных и паранормальных явлений, и, без сомнения, то, что сейчас — не месяцем раньше или месяцем позже, а именно сейчас — главный редактор потребовал принести ему статью о появлении ангела, могло обозначать лишь одно: эта тема только что вышла из моды в Соединенных Штатах.

На несколько месяцев раньше, когда отмечался конец тысячелетия и наступление новой эры, жители Северной Америки совершенно помешались на ангелах. Сотни людей заявляли, что они хоть раз в жизни встречали ангела. Дошло до того, что некоторые именитые ученые утверждали, что верят в их появления, и даже первая леди, вовлеченная во всеобщую истерию, носила на отвороте пиджака брошь в форме крыльев херувима. Как обычно, гринго мусолили эту тему, пока не пресытились. Первая леди избавилась от крыльев и вернулась к более классическому стилю в украшениях, ученые спустились с небес на землю, футболки с пухленькими ангелочками Рафаэля упали в цене вдвое. И тут пришло наше время, время колумбийцев. Как-то так получается, что мы воспринимаем лишь то, что доходит до нас с опозданием через Майами. Удивительное дело: мы, журналисты, вынуждены давать вторую жизнь темам, уже пережеванным коллегами на соседнем континенте.

Однако я не протестовала.

— А почему в квартал Галилея? — поинтересовалась я.

— К тетке моей жены приходит оттуда женщина стирать белье. Вот она-то и рассказала об ангеле. Так что давай езжай и добудь мне историю про ангела, даже если тебе придется выдумать ее. И сделай фотографии, много фотографий. На этой неделе и мы тоже вынесем тему на обложку.

— Вы можете дать мне какое-нибудь имя или адрес? Какую-нибудь менее расплывчатую информацию?

— Ничего больше нет. Разбирайся сама, я знаю только одно: если увидишь кого с крыльями — это и есть ангел.

Галилея. Должно быть, один из тех бесчисленных бедных кварталов на юге города, где живет тьма народу, царит нищета и хозяйничают банды подростков. Но он назывался Галилея, а библейские имена с детства волновали меня. Каждый вечер, лет до двенадцати-тринадцати, дедушка читал мне перед сном главу из Ветхого Завета или Евангелия. Я слушала его затаив дыхание, мало что понимая, скорее завороженная рокотом буквы «р», с каким произносил фразы старый бельгиец, так и не одолевший испанского.

Дедушка засыпал на середине, а я в полудреме тихонько повторяла отрывки из его всемогущей скороговорки. «Самария, Галилея, Иаков, Рахиль, Канна Галилейская, Тивериадское озеро, Мария Магдалена, Исайя, Гефсимания», — твердила я звонкие имена — древние и загадочные, они медленно кружили по моей спальне.

Были среди них и слова, от которых кровь стыла в жилах, как, например, MENE, MENE, TEKEL, UPARCIN[1] — я до сих пор не знаю их значения. Лишь то, что они предсказывают разрушение… Или вот другое: Noli me tangere[2], суровые слова, с которыми воскресший Иисус обратился к Марии Магдалине.

Даже сейчас библейские имена остаются для меня талисманами. Хотя уверяю, что, несмотря на дедушкины чтения и на то, что я крещена и воспитывалась в христианском духе, я никогда не была набожной, а быть может, даже и верующей. И до сих пор ничего не изменилось — специально подчеркиваю это, чтобы никто не отнесся к моему рассказу скептически или, наоборот, не воспылал ложными ожиданиями, думая, что это история обращения в веру.

Признаюсь, что когда шеф впервые произнес «Галилея», это название ни о чем мне не сказало. Хотя должно было вызвать предчувствие, прозвучать как сигнал тревоги. Но я ничего подобного не ощутила, возможно, из-за занудного голоса редактора, который лишил слово силы. Занятно, конечно, что самые бедные кварталы называют библейскими именами — Маленький Вифлеем, Силоам, Назарет, — только это и мелькнуло у меня в голове.

Через двадцать минут я уже поймала такси и попросила водителя отвезти меня туда. Таксист тоже никогда не слышал о таком месте, ему даже пришлось уточнить адрес по радиотелефону.

Мои знания об ангелах ограничивались коротенькой молитвой, которую я читала в детстве: «Святой Ангел Божий, хранитель и покровитель души моей! Пребудь всегда со мной, утром, вечером, днем и ночью, направляй меня на путь заповедей Божиих и удали от меня все искушения зла. Аминь», а единственная моя встреча с ангелом произошла в начальной школе в День Пресвятой Девы 13 мая, и у встречи этой был не очень приятный конец. Так получилось, что моей лучшей подруге Мари Крис Кортес в награду за отличную учебу выпала честь участвовать в шествии, изображающем Небесное Воинство, а потому она облачилась в костюм ангела с очень реалистичными крылышками, которые ее мама сделала из настоящих перьев. Увидев ее, я расхохоталась и сказала, что она скорее похожа на курицу, чем на ангела, впрочем, так оно и было. По традиции, в тот день каждая девочка должна была написать на секретной бумажке свое самое заветное желание, то, что она хотела бы попросить у Пречистой Девы. И ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы кто-то пронюхал, что там написано, иначе желание теряло силу. Потом бумажки сжигали в глиняных плошках, чтобы дым поднялся к небесам. Но в тот раз рассерженная шуткой про курицу Мари Крис Кортес стащила мой секретный листочек и громко прочитала, так что вся школа узнала: моей заветной мечтой было взглянуть хоть раз на лысую голову матери-настоятельницы. Почему-то это вызвало у той благородное негодование, по моему мнению совершенно не соответствующее силе оскорбления, и в качестве наказания она отвела меня в свой личный кабинет, что уже само по себе было неприятно, и, когда мы остались вдвоем, сняла накидку, показав мне голову, вовсе не обритую наголо, а покрытую очень короткими седыми волосами. Настоятельница заставила меня дотронуться до них и попросить прощения. Я до сих пор вспоминаю тот эпизод из детства с неподдельным ужасом — возможно, он был самым сильным потрясением в моей жизни, хотя, если подумать хорошенько, все было не так уж и страшно. Скорее наоборот, через некоторое время эта история принесла мне популярность, так как я стала единственной девочкой в школе, кто не только видел, но и касался лысого черепа монахини, и не просто монахини, а матери-настоятельницы. Как я уже говорила, на самом-то деле она не была лысой, но тогда я соврала. Чтобы не разрушать миф, я клялась, что голова была гладкой, как бильярдный шар, и долго скрывала правду — вот только теперь решаюсь признаться.