Такой чужой, такой желанный - Айрис Джоансен

Айрис Джоансен

Такой чужой, такой желанный

Глава 1

Клэнси Донахью откинулся в дымчато-сером мягком кресле и с наслаждением вытянул ноги.

– Значит, она приехала в Пэрадайз Кэй четыре дня назад, – подвел он итог. Его глаза подозрительно сузились, когда сидящий напротив Лен Бертолд молча кивнул и нервно передвинул с места на место стопку бумаг на столе. – Что это с тобой происходит, Лен? Ты как будто сам не свой.

– Да, в некотором роде. – Бертолд поморщился. – Мне не нравятся твои игры, Клэнси, и я не хочу в них участвовать. Теперь я администратор в отеле и далек от всего этого. И мне бы хотелось, чтобы ты расставлял свои ловушки в другом месте!

– Тем хуже для тебя, – пожал плечами Клэнси. – Твое тихое пристанище оказалось самым удобным местом, чтобы подбросить наживку этому негодяю. – Его ленивая поза не изменилась, но в голосе вдруг зазвучала почти осязаемая сила. – Пэрадайз Кэй – одно из владений Седихана, как и этот отель-казино. Два года назад я сделал тебя управляющим казино, считая, что ты надежен, честен и исполнителен. – Его голос понизился почти до мурлыкающего шепота. – Надо ли объяснять, что будет с тобой, если ты утратил хоть одно из этих качеств?

Лен облизнул внезапно пересохшие губы.

– Нет, Донахью, я все понял.

Выражение этих ледяных голубых глаз говорило яснее слов. Лен знал Донахью: более шести лет тот занимал пост начальника службы безопасности Алекса Бен Рашида, правителя Седихана. Не было случая, чтобы Донахью не справился с заданием. Лен знал также о методах его работы, в том числе и о применении грубой силы. Как только Лен Бертолд узнал о появлении Донахью, решившего лично заняться делом Лэндон, он понял, что его спокойной жизни пришел конец. Стараясь казаться невозмутимым, Лен откашлялся и поднял глаза на собеседника.

– Я просто высказал свое мнение, Клэнси. Ты же знаешь, я в твоем распоряжении. Я всегда скрупулезно выполняю твои указания. Эта Лэндон поет в кафе уже два вечера. – Он вдруг нахмурился. – А знаешь, она довольно привлекательна. В ней есть что-то особенное… – Он замолчал, о чем-то задумавшись, но потом просто пожал плечами. – Определенно в ней что-то есть.

– Я приехал не для того, чтобы наслаждаться ее пением, – отозвался Клэнси с изрядной долей сарказма. – Ты поручил Гэлбрейту следить за ней?

– Конечно! За ней установлено наблюдение с того самого момента, как она здесь появилась. – Бертолд слегка улыбнулся. – Я еще не утратил профессиональные навыки. Мы фиксируем каждый ее вздох. Болдуин пока не вступал с ней в контакт, это я знаю наверняка. Мой человек каждый вечер обзванивает все отели на острове, но никого подходящего под описание пока не заметили.

– Ты уверен? – нахмурился Донахью.

– Абсолютно. Мы, разумеется, размножили фотографию, которую ты нам прислал. Он здесь не показывался. – На лице Бертолда отразилась робкая надежда. – Может, она его больше не интересует?

– Ничего подобного. Он приедет, – мрачно сказал Клэнси. – Где бы ни появлялась Лайза Лэндон, он тут же выскакивает, словно черт из табакерки. Она – его идефикс, а избавиться от этого не так просто.

– Но ты говорил, что они развелись больше трех лет назад, – сказал Бертолд. – Возможно, до него наконец дошло, что он ей не нужен?

Клэнси покачал головой.

– Повторяю, она – его навязчивая идея. В нашем досье на него есть все: сцены ревности, попытки насилия, публичные угрозы. Он наверняка здесь появится. Болдуин очень внимательно следит за своей бывшей женой. Когда она сегодня выступает?

– Ночное шоу начинается в десять. – Бертолд взглянул на свои золотые часы. – Это уже через пятнадцать минут. Ты хочешь посмотреть?

Донахью кивнул и поднялся.

– Собираюсь поговорить с ней сегодня после выступления и убедить сотрудничать с нами.

– А если она откажется?

– В любом случае мы используем ее. – Он холодно улыбнулся. – Слишком долго я охотился за этим негодяем, чтобы теперь раздумывать над тем, что красиво, а что нет. А где сейчас Гэлбрейт?

– Должно быть, в кафе.

– Прекрасно. – На секунду в улыбке Клэнси мелькнула ирония. – Не хотелось бы позорить твое шикарное заведение, Лен, но я не успеваю переодеться. Ты лучше позвони своему метрдотелю и предупреди, чтобы он ко мне не привязывался.

– Очень сомневаюсь, чтобы ему пришло такое в голову. – Окинув взглядом мощную фигуру Клэнси, Бертолд решил, что тот скорее похож на боксера-тяжеловеса, чем на завсегдатая ночного клуба. Ведь Клэнси действительно когда-то был борцом. Он вообще много чего успел перепробовать, прежде чем возглавил службу безопасности в Седихане, и чем опаснее было занятие, тем больше Клэнси был увлечен. – Хорошо, я позвоню Монти, чтобы он был полюбезнее с тобой.

– Ну и ладно. Я устал как черт, и лишние стычки мне ни к чему. – Клэнси повернулся, чтобы выйти. Несмотря на усталость, он двигался с удивительной гибкостью и грацией.

– Ты уже устроился в отеле, – поинтересовался Лен, – или мне тебя зарегистрировать?

Клэнси задержался у двери.

– Я буду жить у себя на вилле, на побережье. Это недалеко отсюда, так что в случае чего я появлюсь здесь через пять минут. Я уже возненавидел отели. Последние полтора месяца я только и делал, что переезжал с места на место, преследуя Болдуина. – Он вытащил из кармана связку ключей и бросил Лену. Ключи упали как раз на стол перед ним. – Распорядись, чтобы горничная приготовила для меня виллу прямо сейчас, хорошо? – Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь и быстро зашагал прочь.

Пересекая фойе, устланное пушистым ковром, Клэнси попытался расслабить напряженные мускулы шеи и плеч. Он не лгал, когда говорил Бертолду, что здорово устал. Сегодня он спал всего несколько часов, пока летел из Лос-Анджелеса на этот маленький островок в Багамском архипелаге. К сожалению, поездка в Лос-Анджелес ничего не дала. Болдуин как сквозь землю провалился. Ну что ж, если не удалось обнаружить его нору сейчас, то придется подождать, пока эта крыса выползет из нее, чтобы добраться до своего любимого лакомства – Лайзы Лэндон.

Кафе было маленьким, и в нем царил интимный полумрак, традиционный для всех этих заведений, тысячи которых Клэнси перевидал за долгие годы. На столиках были белые камчатые скатерти, свечи в полупрозрачных высоких стаканах отбрасывали легкие тени на лица тихо беседующих посетителей. Трое музыкантов на крохотном подиуме в дальнем конце зала играли джаз. Клэнси на секунду остановился в дверях, вспомнив былые дни. Клэнси всегда любил джаз. Алекса это неизменно удивляло, и он понимал, почему. Джаз – это самая лениво-чувственная и мягкая в мире музыка, а лень, мягкость или чувственность совершенно отсутствовали в характере Клэнси. У него было крепкое здоровье, и женщины требовались ему довольно часто, но отношения с ними скорее походили на утоление голода, легкие и ненавязчивые, такие, о которых больше не вспоминают. Чувственность же предполагает проявление более тонких, сложных эмоций, но это вступало в противоречие с его работой. Тем не менее джаз он любил, и здесь ему было хорошо.