Звездный портал - Джек Макдевитт

Макдевитт Джек

Звездный портал

Посвящается Розанне и Эду Гэррити, в чьей компании я

всегда мог размышлять вслух.

Хотелось бы выразить особую признательность тем, кто

великодушно позволил использовать свое вымышленное alter

ego в отчаянной ситуации, описанной в последних главах.

Кроме того, я пребываю в долгу перед Галеном Холлом и

Брайаном Колом за их комментарии по поводу ранних

вариантов рукописи; перед Джимом Кларком, майором ВВС США

(в отставке), и перед Джоном Гоффом за технические

рекомендации; перед Лорной Шарп из резервации сиу на

Дьявольском озере в Северной Дакоте; перед Кристофером

Шеллингом из издательства "Харпер-Коллинз" и Сью Варга за

помощь в редактуре; перед собственной женой и надомным

редактором Морин, не теряющей чувства юмора по отношению

ко всему этому. А также перед Джимом Карасом, привлекшим

мое внимание к озеру Агассис.

1

Чудно порой увидеть в янтаре

Травинку, ком земли или жучка

Все, что найдешь в достатке во дворе...

Но что за дьявол втиснул их туда?

— Ну ни черта себе! — Тому Ласкеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой ветра.

Уилл выпрямился, держа в руках лопату с черноземом, и взглянул, что привлекло внимание отца.

Из земли торчала жесткая треугольная пластина, смахивающая на акулий плавник. Вроде бы металл, но совершенно не тронутый ржавчиной.

Работали они допоздна при свете праздничной гирлянды на невысоком гребне, ограждавшем ферму с западной стороны, прокладывая трубопровод для подачи наверх воды из колодца. Ласкер осветил находку фонариком, а Уилл потрогал ее носком ботинка. В ночном воздухе пахло надвигающейся зимой. Холодный хлесткий ветер раскачивал гирлянду. Ласкер опустился на колени и руками в перчатках разгреб землю. Предмет оказался ярко-красным, гладким и твердым. Ласкер дернул, но предмет даже не шелохнулся.

Уютный и радостный свет из окон их двухэтажного щитового дома, в четверти мили отсюда, пробивался сквозь стену деревьев, обступивших дом со всех сторон.

"Плавник" оказался монолитной частью шеста, уходившего в землю под углом градусов в тридцать. Уилл поддел шест лопатой и вместе с отцом налег на рукоятку, как на рычаг. Шест закачался, но не стронулся с места.

— На счет "три"! — скомандовал Ласкер.

Они навалились вместе, но не удержались на ногах и со смехом повалились друг на друга.

— Ладно, пап, на сегодня хватит, — сказал Уилл. — Пойдем перекусим.

Из окон спальни Ласкеров открывался вид на плоскогорье Пембина, состоящее из ряда округлых холмов, гребней и зубчатых скал — весьма впечатляющее зрелище посреди плоской как блин равнины. Десять тысяч лет назад здесь было западное побережье внутреннего моря, покрывавшего изрядную часть Дакоты, Миннесоты, Манитобы и Саскачевана. Тогда площадка, на которой ныне стоит дом, находилась на глубине нескольких сотен футов.

Ласкер, как большинство крупных и широкоплечих мужчин, отличался некоторой неуклюжестью. Его каштановая шевелюра уже начала редеть. Резкие, грубоватые черты обветренного лица несли на себе неизгладимую печать множества суровых зим. Всю свою жизнь он прожил в районе Форт-Мокси. Сам он себя считал личностью вполне заурядной — обыкновенным фермером, который много работает, мало вращается в обществе и более всего заботится о своей семье. Он любил свою жену, она отвечала ему взаимностью, а двое их сыновей, подрастая, становились рассудительными, надежными мужчинами. А еще Ласкер любил летать; как и многие местные фермеры, он имел пилотскую лицензию, владел самолетом "Катана DV-20", был обладателем боевого "Мстителя" времен второй мировой войны и состоял членом Конфедерации ВВС группы энтузиастов, увлекающихся восстановлением старых боевых самолетов.

На следующий день вскоре после рассвета они с Уиллом снова были на гребне. В октябре на северных равнинах обычно холодно и бесприютно, и то утро не отличалось от других. Ласкеру мешала раздутая пуховая куртка, но он еще не упарился от работы настолько, чтобы сбросить ее.

Торчавший из земли дюймов на пять "акулий плавник" был прикреплен к шесту диаметром в пару дюймов. Напорись на такой даже на тракторе — мало не покажется.

— Ну, — вонзая лопату в землю, сказал Уилл, — пора его выворотить отсюда.

Отваленный пласт земли даже в эту пору года источал пьянящий аромат. Вокруг царила удивительная тишь — ни шороха, ни ветерка. На забор присела голубая сойка и, склонив голову набок, принялась наблюдать за людьми. Ласкера вдруг охватило чувство дивного единения с природой. "Плавник" заинтересовал его — трудно даже вообразить, что это за штуковина и как она оказалась погребенной посреди участка, принадлежавшего роду Ласкеров уже добрых шестьдесят лет. Но что важнее — эта загадка позволила ему чуточку сблизиться с сыном.

Далеко ли шест уходит в землю? Отмерив от "плавника" футов пять по прямой, Ласкер принялся методически копать вглубь. Уилл пришел к нему на помощь, и какое-то время спустя лопаты наткнулись на металл. В шесте оказалось никак не менее полудюжины футов. Они продолжали копать, пока не настало время Уиллу отправляться в школу. Тогда Ласкер пошел в дом, выпил кофе с тостами и снова вернулся к находке. Он все еще занимался раскопками, когда Джинн и позвала его поесть.

После ленча жена пошла вместе с ним — посмотреть, из-за чего разгорелся сыр-бор. Высокая, умная Джинни, коренная горожанка из Чикаго, приехала в Северную Дакоту работать таможенным инспектором, подальше от городской суеты. Вскоре она влюбилась в этого парня, а он зачастил в Канаду в надежде, что на обратной дороге будет проходить контроль у нее. Порой он даже покупал что-нибудь подлежащее обложению пошлиной. Джинни до сих пор вспоминала, как он впервые попытался прибегнуть к этой уловке, потратив тридцать долларов в виннипегском книжном магазине на книгу по истории канадской авиации, и был явно разочарован, когда Джинни дала ему знак проходить, потому что книги пошлиной не облагаются.

Друзья пытались отговорить его от ухаживаний. "Суровые зимы очень скоро допекут ее, — твердили они. — И жизнь в крохотном городке тоже. Рано или поздно она непременно сбежит к себе в Чикаго". В их устах "Чикаго" звучало примерно так же, как и "Плутон". Но с тех пор утекло уже двадцать лет, а она все еще здесь. И, как Том, обожает, когда по ночам за стенами дома неистовствует вьюга, а в камине потрескивает огонь.