Искры на ветру - Илья Витальевич Карпов

Искры на ветру

Глава 1

Инквизитор Грегорион Нокс вышагивал по сводчатому коридору Великого Храма Троих в Энгатаре. Сейчас, незадолго до полудня, здесь было безлюдно, и гулкие шаги окованных железом сапог отдавались эхом в древних залах, помнивших ещё Эдельберта Завоевателя. Веками здесь устраивались молебны перед великими битвами, заключались династические браки и нарекались дети, позже прослывшие мудрыми правителями или жестокими тиранами.

Солнечный цвет, окрашенный цветным стеклом витражей, падал на строгое лицо инквизитора, делая его разноцветным, но, увидь его кто-то, едва ли это зрелище показалось бы ему забавным. Инквизитор был на голову выше ростом любого из своих коллег, а шириной нескладной фигуры со спины напоминал медведя, так что костюм ему приходилось шить на заказ. В Храме о Грегорионе говорили, что его тяжёлые грубые черты лица будто высечены из камня неумелым скульптором. Кто-то болтал, будто инквизитор никогда не улыбается, а иные утверждали, что однажды видели на его лице улыбку. Но и те, и другие врали.

Глаза серого стального оттенка всегда непоколебимо глядели прямо на собеседника, отчего тому становилось неловко. Поговаривали даже, что инквизитор попросту не умеет отводить взгляд. Его прямота и немногословность в общении и вовсе стали предметом шуток.

Навстречу инквизитору шла женщина с мальчишкой лет семи. Проходя мимо, она прижала сына к себе, глядя на Нокса со смесью страха и благоговения. Что-то ёкнуло в душе служителя Церкви, где-то глубоко, под толстой бронёй невозмутимости. Когда-то он и сам был таким мальчишкой, вот только некому было прижать его к себе и защитить от угроз этого неспокойного мира.

Грегор Нокс был шестым ребёнком в семье землевладельца, которому принадлежал надел в несколько акров в Южном краю неподалёку от Биргинхема, поэтому служители столичного храма традиционно считали его «южанином». После рождения мать успела лишь наречь его именем Грегор и вскоре после родов отдала душу богам. Убитый горем отец всю оставшуюся жизнь испытывал к сыну смешанные чувства.

Будущий инквизитор рос в окружении четырёх сестёр и всего одного брата, и все они, так или иначе, разделяли мнение отца, при случае называя Грегора проклятьем семьи и убийцей матери. До одиннадцати лет он влачил тоскливое существование младшего сына, ощущая себя чужим в собственной семье. Сёстры жили разгульно, неумело это скрывая, а на старшего брата, будущего наследника имения, вешались все окрестные девки.

Однажды старшая из сестёр сбежала со странствующим рыцарем. Грегор их заметил, но сестра дала ему серебряный марен за молчание. Спустя неделю её изуродованное тело выловили в реке. Кто-то умело сбрил её роскошные каштановые волосы острой бритвой и вырезал на коже демонические знаки. Такое событие не могло не привлечь внимание инквизиции Храма Троих, и дом Ноксов посетил Агемар Соррен, который при первой встрече показался мальчику стариком. С седыми прядями в чёрных волосах, покрытым шрамами лицом, одноухий и одноглазый. Он по очереди задавал вопросы каждому члену семьи, начав с отца, и до юного Грегора добрался только поздней ночью.

— Ты знаешь, кто я, мальчик? — спросил старик, закрыв дверь и не сводя с Грегора пристального взгляда единственного целого глаза. — Знаешь, зачем я здесь?

— Инквизитор, — не мешкая ответил тот. — Мою сестру убили злые люди, и вы пришли помочь. Хотите найти их. И покарать.

— Верно, но лишь отчасти. Злых людей обязательно найдут, но я пришёл сюда выяснить, не растут ли корни скверны из её семьи. Ты любил свою сестру?

— Не знаю… — честно ответил Грегор. — Но она не заслужила такого. Никто не заслужил.

Старый инквизитор на мгновение задумался. Долгие размышления — непозволительная роскошь для его профессии.

— Похоже, тебя здесь не очень-то любят.

— Я убил свою мать. Когда родился. Так мне говорят.

— В жизни не видел, чтобы младенец кого-то убил, — инквизитор улыбнулся краем покрытых рубцами губ. — Твоя мать дала тебе жизнь, отдала всю себя без остатка. Это великая жертва. Мы, инквизиторы, занимаемся тем же, жертвуем собой ради блага людей. Чтобы то, что произошло с твоей сестрой, случалось как можно реже. Ты прав. Никто не заслуживает такой участи.

— Тогда я тоже хочу стать инквизитором! — выпалил мальчик.

Грегорион едва заметно улыбнулся, вспомнив собственную детскую горячность. Тогда ему было одиннадцать, но лишь спустя годы он понял, что Агемар Соррен специально выстроил разговор таким образом. Инквизитор поговорил с отцом мальчика. Сначала тот не решался расстаться с лишней парой рабочих рук, но, стоило ему услышать, что, став инквизитором, Грегор потеряет право наследования, он с лёгкостью отпустил нелюбимого сына из дома.

Соррен отвёз Грегора в Риген, где на долгие годы домом ему стала крепость-монастырь святого Вигилия, покровителя инквизиторов. Многие века она, словно кузница, ковала вернейших служителей Церкви Троих, их карающую длань. Заготовками в этой кузнице служили мальчишки и юноши, смело ступившие на путь святого воина. Наковальней были суровые условия жизни в её стенах, молотом — тяжелые тренировки тела и духа, а в роли пылающего горна выступала боль. Именно эта боль закаляла инквизитора, делая его безжалостным орудием Церкви, несущего смерть хоть культисту, хоть магу-отступнику.

Для мальчика Агемар Соррен стал единственным настоящим другом в этом далёком от дома краю, но их дружбе было не суждено продлиться долго. Через семь лет, Агемар погиб от ран после боя с лидером демонического культа. Только тогда Грегор узнал, что «старому инквизитору» было всего тридцать девять. Только тогда он по-настоящему понял значение ходившей в монастыре поговорки: «редкий инквизитор доживает до старости, но каждый доживает до седин».

После этого случая Грегор Нокс ещё более ожесточился. Закончив обучение, он сменил имя на Грегорион и вернулся в Энгату. Первым делом он нанёс краткий визит семье, которая ожидаемо приняла его без восторга. Из-за неурожаев дела у отца шли неважно, и тот тяжело запил. Увидев сына, он не узнал его, или не пожелал узнавать, так что Грегор, не задерживаясь, отправился в Энгатар, где поступил на службу Храма. Вскоре ему стало известно, что в имении его отца случился пожар и все, находившиеся в доме, погибли. По слухам уцелела лишь одна из сестёр, но и та пропала без вести.

С тех пор минуло уже шестнадцать лет. Грегорион Нокс пережил войну, гибель близкого друга, всех родных, множество коллег-инквизиторов. В этом году ему должно было исполниться тридцать девять. Грегорион с беспокойством ждал этого года. Он запомнил это как роковой возраст инквизитора и, хоть внешне был совершенно спокоен, в глубине души его охватывало смутное беспокойство, грозившее перерасти в страх, непозволительное чувство для инквизитора.

Эти мысли грызли его душу даже сейчас, когда он ступал по блестящему мраморному полу Храма, и продолжали бы делать это и дальше, если бы путь ему не преградил почтенного вида старец с бородой, доходившей до груди, облачённый в белоснежную сутану с серебряными лентами. Его седовласую голову венчал столь же белый клобук, украшенный знаком Троих: треугольником, стороны которого пересекал круг. То был символ единства трёх богов, Холара, Тормира и Сильмарета, искусно вышитый серебряной нитью. В этом церковь строго следовала догматам «Триединого пути»: золото для правителей земных, а серебро для правителей небесных.

Инквизитор с почтением опустился на правое колено перед одним из тех немногих, перед кем он должен был это делать: главой Церкви Троих, его святейшеством патриархом Хельдериком.

— Грегорион, сын мой, — по-отечески мягко сказал патриарх. — Я ведь велел не ходить здесь в этих сапогах. Они царапают мрамор.

Хельдерик был единственным, кто умел смотреть на инквизитора сверху вниз, даже несмотря на разницу в росте.

— Желали меня видеть, Ваше святейшество, — проговорил низким голосом инквизитор, будто не услышав замечания, но после выжидающего взгляда патриарха добавил: — Прошу прощения. Я решил, дело срочное.

— Желал. И дело действительно срочное, хотя