Частные уроки - Эммануэль Арсан

Эммануэль Арсан

Частные уроки

ДЕНЬ ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ

Первые звезды проявились в сгущающихся сумерках. Но для собравшихся в этот вечер в доме мистера Винсента, на празднование окончания школы его дочерью Джойс, это обстоятельство не имело ровным счетом никакого значения. Ночь впереди длинная, спиртных напитков, теперь разрешенных для вчерашних учащихся, вполне достаточно, места в саду сколько угодно. Самое веселье сейчас царило у бассейна, где молодые люди танцевали под ритмичную быструю музыку или сидели парами за уютными столиками.

Двое мальчишек — брат Джойс Шерман и его закадычный друг Фили — лежали на траве в кустах неподалеку от места основных событий. В руках они держали оптические приборы, Фили — морской бинокль, а Шерман большую подзорную трубу, и в строжайшей конспирации наблюдали за весельем.

— Слушай, Шерман, — удивился Фили, — а чего мы сюда забрались? Сидели бы вместе со всеми, доедали бы торт.

— Дурак ты, романтики не понимаешь! — огрызнулся Шерман. — Там учителя, родители… Ну их! Здесь наведешь трубу на раздвинутые ножки и любуйся сколько влезет!

Слова не расходились у него с делом и Шерман, лежа на брюхе, не отрывал подзорную трубу от глаза, ловя объективом стройные загорелые ножки сидящих за столиками молодых девушек. Был он необычайно толстым, низеньким, с комичным пластичным лицом, носил круглые очки с толстыми линзами и отличался скверным характером. Он неизменно стремился быть лидером, но не всегда у него это получалось.

Его лучший друг Фили был полной противоположностью Шерману, как внешне, так и по характеру — поэтому они и являлись друзьями не-разлей-вода. Фили, в отличие от остальных одноклассников, терпеливо сносил выходки Шермана, не упуская, впрочем, случая в свою очередь поддеть его. Фили был высоким, черноволосым, с красивыми крупными чертами лица, спортивного вида юношей. Правда, он постоянно сутулился, отчего выглядел не очень уверенным в себе.

— Вон мой отец с твоим о чем-то разговаривает, — отметил Фили с безразличием в голосе. — Сейчас, наверное, опять пойдут в карты резаться.

— Не туда смотришь, болван! Гляди-ка, как этот Тэд лапает мою дуру-сестру за сиськи — пропищал своим тонким голоском Шерман.

— Сигару, Дик? — предложил мистер Винсент, хозяин дома. — Настоящая кубинская сигара, а?

— Нет, нет, Роберт. Я бросил. Уж месяц как бросил — надо держать себя в форме. Годы. — Мистер Филмор хлопнул себя рукой по начинающему расти животику.

Он был высок, строен для своих сорока пяти лет, с красивым ухоженным лицом, солидными каштановыми усами и серебряными на висках, буйными курчавыми волосами. Безукоризненного покроя дорогой строгий костюм, тщательно подобранный под цвет костюма галстук, золотой перстень с бриллиантом на среднем пальце левой руки — все в нем соответствовало высокому положению, которое он занимал в обществе.

— Как время бежит, однако, — вздохнул Мистер Филмор. — Давно ли твоя Джойс вот такой бегала, — он показал ладонью где-то на уровне пояса, — а уже закончила школу! Веселятся….

— Время им сегодня веселиться, — поддакнул хозяин дома и закурил свою хваленую сигару. С наслаждением выпустил струйку дыма. — Я ощущаю себя даже как бы лишним сейчас… Пусть веселятся, пойдем сыграем в бридж, все уже готово. Нас, наверно, заждались.

— Да, не стоит смотреть в нашем возрасте на этих стройных соблазнительных фурий, — оторвался мистер Филмор от созерцания весело танцующих молодых людей (главным образом, естественно, он рассматривал танцующих девушек на которых, по причине прекрасной погоды было не шибко много одежды).

Мистер Филмор лукавил: на возраст в отношениях с женщинами он пока не жаловался. Но ему скучно было стоять на ярко освещенной разноцветными мельтешащими огнями площадке, оглушаемым заводной музыкой. Он чувствовал себя здесь как епископ, который в полном облачении, попал в стриптиз-клуб.

— Пойдем, — сказал он своему старому соседу. — Только не допоздна, как в прошлый раз. Завтра мне лететь в Вашингтон, и у меня еще много дел по дому.

— Ты говоришь о своей новой экономке? — блеснули глаза у мистера Винсента. — Видел, видел сегодня утром — ягодка в соку, мне бы такую экономку, да жена…

Мистер Винсент был черноволосый, маленький, полный человек с ранней лысиной и масляными глазами. Обычно он ходил в пестрой, распахнутой на пузе рубахе и свободных брюках, но сегодня по случаю торжественного вечера в своем доме вынужден был вырядиться в парадный костюм. Но он давно уже снял пиджак, узел галстука сейчас был ослаблен, а пуговичка на рубашке расстегнута, что придавало ему домашний, радушный вид. Да мистер Винсент и сам по себе был воплощением радушия — пока дело не касалось его финансов.

— Я никогда не нарушаю свои принципы. — Мистер Филмор взял со стола бокал с коктейлем и отпил. — Хороший коктейль. А один из моих основных принципов — не иметь интимных дел со своими служащими. Кстати, а где Фили? — Он стал осматривать танцующих и сидящих за столиками людей.

— Бегает, наверно, где-нибудь с моим Шерманом, — пожал плечами мистер Винсент и взял старого приятеля под локоть. — Пялятся, наверно, на подружек Джойс — вспомни каким сам был в его годы…. — Мистер Винсент расплылся в мечтательной улыбке, видно что-то вспомнив.

— Да, — подтвердил мистер Филмор и сделал еще глоток.

— Трудно, наверное, управляться одному с пятнадцатилетним сорванцом? — посочувствовал Винсент.

— Да нет, — ответил Филмор. Они пошли в дом, где все было подготовлено для традиционной вечерней игры, в тишине, без этой ослепляющей пляски разноцветных огней. — Фили — хороший мальчик, я горжусь им, — сказал он. — Хотя, наверное, мне следует уделять ему чуть больше внимания. Но встань сейчас Лилиан из могилы, она ни в чем не смогла бы упрекнуть меня.

Они вошли в дом. Если бы веселящиеся в саду возле большого бассейна молодые люди обратили на это внимание, они, может быть, и вздохнули с облегчением. Но вечер переходил уже в ту фазу, когда такие пустяки, как присутствие родителей и учителей уже перестают сковывать все возрастающее веселье.

Огромное фарфоровое блюдо с остатками праздничного торта горделиво возвышалось на большом столе. На торте бережно сохранили надпись «Поздравляем с окончанием школы!».

Настроение у недавних школьников, само собой, было примерно где-то на высоте птичьего полета. Вчерашние трудности позади, завтрашние — только завтра. Веселись и не думай ни о чем!

Джойс и не собиралась ни о чем думать, кроме как о стискивающих ее руках и тянущихся к ней губах обнимающего ее страстно и нетерпеливо Тэда. Они стояли на краю бассейна, в прозрачной зеленоватой воде которого, отражались яркие тропические звезды и блики светомузыки. Глаза застилала пьянящая розоватая пелена и их пришлось закрыть — чтобы не видеть никого и представлять, что они лишь вдвоем в сладкой сказочной стране. Руки их жадно ощущали через ткань одежды жаркие молодые тела друг друга, дыхание слилось в унисон — о чем еще сейчас думать?