В железных лапах мотылька - Надежда Лиманская

Надежда Лиманская

В ЖЕЛЕЗНЫХ ЛАПАХ МОТЫЛЬКА

Кружит лёгкий Мотылёк в чёрных лабиринтах духа.

Что душа моя теперь? Символ Психе?

Символ Духа!

Нам навязана война?

Контроль разума! Она!

В световых кругах, порхая, мотылёк летит, не зная, -

Ангел смерти он теперь!

Мастер ждёт его дары – собранные души падших,

Что в железных лапках наших?

Пробил час нас всех разрушить, искромсать,

Но не обрушить чёрный лабиринт Его,

Смутив разум, превратить кого в ничто?

Человека в Мотылька?

Тягонина на века!

Перспектива – два щелчка:

Мотылёк – Монарх, плюс Мастер!

Твоя личность?

Не смеши!

Не то время? Не скажи!

Дьявол – в форме, как и прежде, в сутану закутан он!

Ангел в небе?

Легион!

Что? Идея не твоя?

Слышишь шелест? Те же Крылья!

Это крылья Мотылька!

Подчиняйся, раболепствуй, и, не смея бунтовать,

Мыслить будешь под контролем,

Жить, любить!

И убивать!

Запущу одно лишь слово,

Монарх станет управлять!

Глава 1

Забившись в угол, несколько пар детских глаз с опаской смотрят на него. Лайковые туфли матово мерцают в полутьме. Шаги отбивают знакомый, несущий ужас звук. Он неторопливо, который час обходит по периметру комнату, где находятся они – мальчики и девочки от пяти до четырнадцати лет. В тонких музыкальных пальцах его цветок. На длинном стебле крупная лохматая голова – белые лепестки ромашки. Обходительный, интеллигентный пожилой человек тепло, обезоруживающе улыбается им. Изредка, кое-кого гладит по голове. С улыбкой глядя в детские лица, отрывая один за другим лепесток, повторяет:

– Люблю тебя! Не люблю тебя!

Дети в ожидании нового кошмара всё теснее жмутся друг к другу. Последний лепесток, словно предупреждение, – оборван, – плавно опускается на пол. Его улыбка гаснет. Взрыв неожиданной жестокости. Пожилой человек, цепко, крепкой рукой вырывает одного из них. Детский крик, почти животный вопль. Интеллигентный пожилой мужчина начинает с удовольствием искусно, умело и злобно мучить, постепенно убивая очередную жертву – невинного ребёнка. Медленно и нарочито, чтобы видели они все, – мальчики и девочки. Это составная часть его программы. Он искренне верит: всё, что происходит в этой комнате – ради великой цели. Ребёнок в его руках – не человек, – кукла, висящая на ниточках, управляемая только им, его властью. Он виртуоз, маг и волшебник. Перед ним – великая цель, итог эксперимента – расщепить, растворить личность на несколько, – абсолютно чуждых, – подчинённых только его воле…

Недовольно, даже с ненавистью, вот уже битый час она бессмысленно рассматривала свою небольшую коллекцию. Уставившись на фигурки животных, олицетворяющих каждый год по восточному китайскому календарю, пыталась развеять тяжёлые мысли. Кролики, мыши, собаки, коты, тигры, собранные за последние шесть лет, приобретённые в разных странах и городах, отличались качеством исполнения, – удивительно, – их озорные мордочки сейчас не вызывали ничего, кроме тоски и неясного, взявшегося непонятно откуда, тупого раздражения.

Короткая, холодная, совсем незаметная весна пролетела. Снова лето. И эта неотвратимая жара. Беспросветно нависшая над городом, она, подчиняя себе людей, равно как от стужи, заставляет замирать всё вокруг. Где-то читала: вибрации земли в этой части света летом вызывают сонливость, лень и неприсущее активным натурам, вроде неё самой, равнодушие ко всему. Летний зной с самого утра отрывает от дел, вынуждает отсиживаться под кондиционером. Страшно не хочется покидать прохладную квартиру. Возможно, сказывается хлопотная прошлая неделя, а впереди – деньки покруче. Переезд. Дел невпроворот. Представила лишь один шаг в эту плотную завесу летнего марева. Даже озноб прошёл по всему телу. Усталость. От жары, забот. И ещё. Тревога. Очертить, установить, хотя бы её границы. Но, нет! Не получается. Выше сил. Что и говорить, как водится, вся эта канитель, так принято, – молча и безоговорочно, – на её плечах.

Солнечный тонкий луч прорезался через жалюзи, упал на стол. Протянув руку, не глядя, провела по столешнице. Улыбающиеся мордочки полетели одна за другой в коробку.

– Вот так!

Встала из-за стола. Порылась в карманах лёгкого кардигана, нащупывая пачку сигарет.

Придирчиво осмотрела стены, бросила взгляд на опустевшие полки шкафов, – всего, что было частью их когда-то уютной квартиры. Внезапно навернулись не прошенные слёзы. Поспешила на балкон, налетела на пирамиду коробок и ящиков. Чертыхнулась. Дрожащей от волнения рукой, попыталась открыть раму. Интересно, кому из них первому пришла в голову эта странная, казалось, бредовая идея? Мужу или ей? Не вспомнить. Хотя, всё правильно. Каждому из них нужен простор. «Своя» территория. Задумалась. Она с мужем, взрослая дочь – студентка и ещё эти родственники. Дальние.

Очень пожилые. Откуда-то внезапно свалились на голову. Уголок рта непроизвольно дёрнулся. Стала неприятна самой себе. Что ж поделать, когда-нибудь и она будет старенькой.

– Нет уж! Не заставишь! – Именно такой была реакция ещё каких-то дней десять назад на предложение мужа переехать из бабушкиной квартиры в центре города, что досталась ей по наследству, в дом на окраине, нет, скорее на дальние – дальние выселки.

Немного успокоилась. Вздохнув, погасила окурок в крошечной пепельнице, спрятанной за широким цветочным горшком. Помахала рукой, разгоняя сигаретный дым, заранее зная, – не поможет. Муж и так унюхает. Да и пусть! Она тоже не робот. Вон сколько всего навалилось сразу. Ну, всё, довольно! Уж слишком увлеклась этой проклятой жалостью к себе. Потёрла виски, плавно убрала золотистую прядь со лба. А вот хорошая чашка кофе не помешает! Сидя на кухне, подперев голову рукой, вяло прикидывала:

– Эту рухлядь под названием «мебель» в новый дом не потащу. Купим всё новое. Жалко выбрасывать, но комнату стариков обставлять старой мебелью неудобно, да и некрасиво. Сделав хороший глоток, огляделась, вздохнув, вслух произнесла:

– Кто знает, может и правда, всё к лучшему!

Подумала немного, вспомнив. Откровенно говоря, – призналась себе, – дом понравился. Замечательный дом. Наполовину бревенчатый, как в стародавние времена, наполовину стилизованный современными конструкциями. Со вкусом, очень гармонично. А природа? Просто чудо! А воздух? Чего уж там! Не сравнить!

В десяти метрах от дома – сосновый бор. Приятно удивило и особенно порадовало её, – мало ли как сложатся отношения с новыми членами семьи, – так это вход в дом. Вернее, целых три входные двери. С разных сторон. Переделывать ничего не надо! Опять же, поиск рабочих и всё остальное легло бы на её плечи. В первый приезд, осматривая дом, услышала: – Собаку заведём! Ты ведь мечтала! Будем жить большой семьёй, – улыбаясь, заявил муж, – вроде вместе, но с преимуществом, видишь, – три входа! Можем неделями их не видеть, – грустно глядя на жену, добавил, – если захочешь!

– Ванюша! – возмущённо воскликнула тогда, прямо взглянув ему в глаза, – не ожидала! Тебя послушать, так я просто эгоистка, изверг какой-то!

– Извини, дорогая, не хотел! Просто, твоё лицо говорит о…, – встретил возмущённый взгляд, – извини, Меня! Ну, правда! – Стал умолять, взял за руку. – Прости, идиота! А? Фимочка!

Фима, Фимочка – так звал её муж и знакомые. Назвать её настоящим сложным церковным именем – Филумена, довольно странным и редким в наше время, ни у кого язык не поворачивался. Иногда муж звал её просто Меня, с ударением на «е». И только в эту минуту вдруг осенило: почему именно Филумена? С какой стати, родители наградили её столь редким именем.

Взгляд упал на жёлтую фарфоровую чашку с лягушонком на ободке. Любимая чашка дочери. Недавно они страшно поругались. Причина – трижды проклятый Филуменой этот самый переезд. В голос, с неожиданно-резкими нападками друг на друга, так ругались впервые. Маша не желала ничего знать, лишь кричала: почему квартиру не оставили ей, была ли необходимость продавать.

– Ведь у вас есть деньги! – аргументировала по-своему Маша. – А я здесь выросла, привыкла! Или я не в счёт? Так, избалованная, мамина дочка, да? Эдакая девочка – студенточка. Вещь, одним словом! Мама, да у тебя сеть салонов. Далеко не дешёвых, кстати, услуг! У отца – консалтинговая фирма, компьютерные услуги… И насколько я поняла, а я, знаешь сама, далеко не дура, даже в жуткий кризис, ваши конторы не простаивали! А учёба? Прикажешь добираться на перекладных часа два или сколько там?!

– До ближайшей станции метро, – Филумена изо всех сил, во что бы то ни стало, пыталась взять себя в руки, – на маршрутке всего минут десять, а там… Ну, Машенька! Совсем, чуть-чуть, немного раньше будешь вставать! К тому же, на своей машине… – Не выдержала. – Забыла, как в пробках торчала?

– Забыла! Да! – огрызнулась Маша. Осколок крошечного бриллианта – пирсинга яростно сверкнула в ноздре. – Всё равно, не понимаю! Рушить все, из-за каких – то там… Мы их даже не знаем!