А почему бы и нет… «Снежный романс» - Валерий Дудаков

Валерий Дудаков

А почему бы и нет… «Снежный романс»

Внуку посвящается

Ты юн, а я еще не стар,И как законное наследство,Чтоб долго вспоминалось детство,Дарю стихи тебе, Захар.

© Дудаков В. А., 2013

Утро в Платанас

За дальней грядой рассветало,Плыл шторма последний надрыв,И море песок покрывало,Всласть мокрые губы вонзив.

Так в древность на остров являлсяПосланник любви Гименей,С ним солнца зрачок разгоралсяВ густом оперенье теней.

Луч звонко резвился на волнах,Скакал сквозь теснины прорыв,Так к высям стремится подсолнух,Макушку на свет обнажив.

Под звуки собачьего лаяАвтобусы тронулись в путь,Крикливая сизая стаяВилась под застрехой заснуть.

Вкруг благостный мир, непорочный,Светилась и грелась земля,Охраной прозрачной и прочнойСверкала небес кисея.

Стоны голубей

Ухают голуби, ухают.Словно веков недошедшими слухамиС нами делиться хотят,Словно парящими древними духамиВ душу, как тени, летят.

Красные крыши прожарены солнцамиВ желтых строеньях глухих,Что же кричите вы здесь под оконцамиДнем и в печалях ночных?

Падают каплями, мерными стуками,С тверди фронтонов и стен,И растекаются гулкими звукамиВ тонких строеньях антенн.

Края, наверно, не сыщите лучшего,Солнце искрит по волнам,Чем же вы, горлицы, птицы заблудшие,Сны всё ж тревожите нам?

Кружат их стоны назойливой мухою,Слышатся нотой одной,Ухают голуби, тягостно ухают,Плачут по доле иной.

Буря

Закружил горизонт синеву,Глубь кипит расторопной волною,То ли в снах, то ли вновь наяву,Гул грядет в темной дымке стеною.

И в опасный войдя поворот,Шлет безумье от края до края,Если щепке какой повезет,Доконает пучина морская.

Солнце в черную даль унеслось,С громогласными бурями спелось,Все дождями слилось и спилось,Коли всласть бушевать захотелось.

Словно конь закусив удила,Скачут гребни в цепи белоснежной,Вот со стоном волна обвилаОстрый мыс в белой гальке прибрежной.

Там, где в море вонзается мол,Где не спрячется смелая птица,Неприкаянный путник забрел,С мрачной бурей готов породниться.

Надышаться ветрами сполна,Шум прибоя отчаянно слушать,Ну а если и сбрендить с ума,То продать черту сердце и душу.

Утро в отеле

Дымком пахнуло сигаретным,Благую негу утра смыв,Вдали корабль едва заметнымБлеснул пятном, сквозь синь проплыв.

За серебристой дымкой скалыС восходом спрятали луну,Лениво листьев опахалоЧуть гнули пальмы в вышину.

В кустах запрятались цикады,Чтоб день руладами томить,И лишь вечерняя прохладаИх стрекот сможет усмирить.

Такое утро часть подарка,Какой не чаешь от судьбы,И пусть слегка сегодня жарко,Прохладой дышит гладь воды.

На небе не единой тучкиНаш быт – он скромен так и прост,И радует улыбка внучки,Не тяготит жены вопрос,

Не гложет скука от безделья,Хоть я к такому не привык,Но вдруг встревожит, как с похмелья,Гортанный голубиный крик.

Фест

Заросшего хребта выглаживая спину,Ножом срезал асфальт за слоем снова слой,И с ревом в вышину стремящейся машиныВъезжали мы на холм в глухой палящий зной.

Вокруг смыкая цепь долин синели горы,Тянулись чередой к прозрачной вышине,И как очаг с огнем камней пылали створыСтроений, что взгрудились прочно на холме.

Как будто темных птиц бесчисленная стаяСлетела с гор глухих из всех окрестных мест,И абрисом немым на скалах возникаяВ останках проявлялся зримый древний Фест.

Здесь высился дворец, по очертаньям сложнымПредставить нелегко, как встал на верх горы,Как будто великан, сердясь неосторожно,Сгрудил вкруг валуны для каменной игры.

Пылает солнца диск назойливо и властно,Затягивая в дым свет неба голубой,И птицы тень найти пытаются напрасноНа соснах в пиках игл, расплавленных смолой.

Приветна рощ и нив манящая прохладаВ заплатах золотых распаханных полей,Немолчен шум стрекоз и резкий скрип цикадыНа солнечной жаре в игре густых теней.

Смеркался свет земной,            стремясь к вершинам дальним,И солнечный закат разлился за горой,Лишь ветер выдувал прощально и печально:Все бренно на земле, но вечен мир живой.

Лондон после Олимпиады

Нескорая осень ветрами дра́знится,Сквозь август сентябрь заглянул в лицо,И тенью большой минувшего праздникаКружит «миллениума» кольцо.

Разъехались толпы по разным странам,Разбежались, к делам возвратясь привычным,И теперь непонятным кажется, страннымНедавнее внимание к наградам и отличьям.

Город затих, он словно вымер,На улицах ни души одной,Неба тяжелого низкое вымяДождь готово доить проливной.

Скоро пройдёт карнавал в Ноттинг Хилле,Превращая Лондон в приют иностранцев,Четыре миллиона загорланят илиИзвиваться будут в бесовских танцах.

Из афроазиатской выбираясь преисподней,Свистя, прихлопывая, приплясывая ногами,Они, как когда-то овцы господни,Покой английский сожрут с потрохами.

А пока разомлевшие от скуки и лени,Они будто праздные бояре тут,И бродят в автобусах чёрные тени,Ямайские ритмы наяривают.

Вид из окна в Сент-Квентин

Каштан ажурный выткал листНа шёлке неба голубого,Нет мира, кажется, иного,Чтоб был прозрачен так и чист.

На окнах паутины нить,В неё свернулся вьюн засохший.Не слышно соек заполошных,Им, видно, некуда спешить.

И ровный ряд кирпичных стенВкруг выстроился нотным станом,В нём согласованно и странноЗапела вертикаль антенн.

Гудков раздастся первый звук,Отпев ушедший день вчерашний,И молоко наполнит чашуИз добрых материнских рук.

В душе так ценим мы не зряЦелебный ясный отблеск света,Последнее веселье летаПред томной грустью сентября.

Первые дни осени

Затуманились ветви берёз,Загрустили о лете прошедшем,Под дождём, к нам внезапно забредшем,Мокнет луг, что травою зарос.

И белёсых небес пустотаТак и тянет для призрачных странствий,Погрузиться в безмолвье пространстваИ запрятаться в нём на века.

Ловит влагой воздушный покровБесприютные тени как в сети,Облака, словно малые дети,Стайкой прячутся в кромке лесов.

Вот и август покойно отцвёл,Полыхнув золотыми шарами,Осторожно пробравшись дворами,К нам сентябрь с прохладой забрёл.

Памяти Дмитрия Плавинского

В ярком свете чуть теплятся свечи,Хор на клиросе скрыт за стеной,Вот лежишь ты, цветами рассвечен,Упокоясь от жизни земной.

Что ж, работал так рьяно и зримо,На износ, как состав под откос,Крест, что в многих являлся картинах,Ты по жизни незримо пронёс.

И, в себя непреклонно поверив,Не просил ты даров от судьбы,Снегирёв, и Немухин, и ЗверевБыли дружбой с тобою горды.

Не боялся отчаянной драки,Посылая и в Бога и в мать,Но прослыть на Руси забиякой —Эка невидаль, можно сказать.

И, не каясь в земных прегрешеньях,Пусть с похмелья дрожала рука,Тонкий штрих рисовал с наслажденьемТо, в чём тлела и грелась душа.

Как на камне узор африканцевСохранился за тысячу лет,Так кружит, словно в сказочном танце,Бесприютной «Собаки» скелет.

Всех восторгов и «охи» и «ахи»Телеграмм не опишет строка,Ведь узоры твоей «Черепахи»Расползлись сквозь миры и века.

Снов-офортов твоих отпечатокВ чутких душах оставил свой след,Прославляя число и порядок,Создавая Вселенной макет.

Проступают виденья из пыли,Словно древнего времени срез,Азиатские степи взрастилиК миру вечному твой интерес.

И Америка грешного сынаПриняла из российских глубин.Не сложилось. Простая причина:Знать страдальной России ты сын.

Так художник от века до векаОт земли оторваться не мог,Где так трудно жилось человеку,Да поможет нам вера и Бог.

Но Восток может с Западом слиться,Если выверить всё до конца,Ведь граница с былой «заграницей»Вдоль проходит сквозь наши сердца.

Нас от века учили: «Поверьте,В новой жизни всё свет, чистота,Не коснётся души после смертиЧеловеческая суета».

И, земную юдоль завершая,Ты отрёкся от будних забот.Всё прощая и всё понимая,Мудрый «славься» тебе пропоёт.

Сентябрь в Загорянке