Привет от тети Моти - Валерий Гусев

Валерий Борисович ГУСЕВ

ПРИВЕТ ОТ ТЁТИ МОТИ

Глава I

«ОН УЕХАЛ В ТАНКЕ!»

Каникулы у нас начались не очень удачно. Сначала во всем доме на все лето отключили горячую воду, и стало очень неуютно под родной крышей. Особенно по утрам, когда мама заставляла нас умываться ледяной водой. И вечерами, когда она заставляла нас мыть ноги перед сном.

Каждый вечер:

– Алексей! Мыть ноги и спать!

– Мам – безнадёжно поет Алешка, – вода холодная.

– Подумаешь, какие нежности, – мама беспощадна.

Алешка, надутый, плетется в ванную, включает воду и издает дикий вопль.

– Жестокий ты человек, – папа вздыхает и качает головой.

– Не растает, – говорит мама.

Можно подумать, что от холодной воды все только и делают, что тают от удовольствия.

Но Алешка, как скоро выяснилось, не очень-то и страдал. Он садился на край ванны, свесив ноги наружу, включал посильнее воду и… орал но весь голос. А потом, на всякий случай, немного мочил свое полотенце и вешал его на место.

Когда я, совершенно случайно, обнаружил эту фишку, Алешка подмигнул мне и заорал еще пуще.

– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной.

– Простудится, – вздохнул папа.

– Или охрипнет, – прибавил я.

– Я бы ему кое—что посоветовал, – задумчиво произнес папа, оглядываясь на маму, – но, боюсь, это непедагогично.

Что хотел Алешке посоветовать папа, я узнал (совершенно случайно) в тот же вечер, когда настала его очередь принимать водные процедуры.

Нет, папа не орал от ледяной воды. Он тоже сидел на краю ванны, в которую эта самая вода вхолостую хлестала ледяной струей, и спокойно курил свою трубку.

И тоже мне подмигнул.

– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной комнаты. Мне было жалко самого себя. За то, что не додумался до такой простой вещи.

Но зато тут же додумался до другой вещи. Еще более простой.

– Пап, – невинно сказал я на следующий день за завтраком, – наш класс сегодня в театр идет. Ты не позволишь взять твой бинокль на вечер?

Этот бинокль, который подарили папе немецкие коллеги по Интерполу, неприкосновенен. Он уникальный, даже со встроенным прибором ночного видения. Папа держит его в запертом ящике стола.

– Конечно, сынок, – радостно (сквозь зубы) сказал папа. – Конечно, бери. Ты еще спрашиваешь!

– Что это ты, отец? – удивилась мама. – Такую ценную вещь – в их руки.

Алешка тоже сразу врубился. Он поставил тарелку в мойку и спросил:

– А у меня что попросишь, Дим?

Я забрал у него на вечер его любимую игровую приставку. А ведь Алёшка ее до сих пор под подушкой прячет.

Мама удивленно переводила взгляд с одного на другого и третьего и удивленно хлопала своими длинными ресницами. А потом вдруг успокоилась и расцвела:

– Как приятно! Какие вы, мои мужчины, друг о друге заботливые.

– Да! – с восторгом подхватил я. – И как мы дружно ноги перед сном моем! Ледяной водой!

Папа и Алешка тяжело вздохнули.

А наутро папа сказал решительно:

– Все! Мне эти ледяные процедуры надоели! И шантаж тоже! Едем на дачу!

– А что, – ледяным тоном осведомилась мама, – у нас на даче есть горячая вода? У нас там и до холодной-то целый километр.

– Мы ее будем греть на плитке! – сказал папа. – Или на солнышке.

И мы было совсем собрались ехать на дачу, но тут папе опять, как обычно, отменили отпуск. И направили в командировку. Куда-то в Европу.

– Ты могла бы поехать со мной, – сказал он маме, – но у нас двое совершенно неуправляемых сыновей. Их нельзя оставить одних.

– Ни на минутку, – согласилась с ним мама. – А давай возьмем их с собой?

– Чего я там не видел, в вашей Европе? – насупился Алешка. – Там одни европейцы. Мы лучше с Димой на даче поживем. Будем ноги мыть, рыбу собирать, грибы ловить.

– Лучше наоборот, – сказал папа. – Ноги собирать.

Но тут случились вечером одно за другим два события, которые разрешили эту проблему.

Сначала позвонил Бонифаций. Это наш преподаватель литературы и режиссер нашего школьного драмтеатра. Заводной до ужаса.

– Дима, – сказал он, – я тебя обрадую.

Я никогда после таких его слов не радуюсь – по горькому опыту.

– Мы едем на Кубань. Всем театром. Будем разъезжать по степным станицам и хуторам и давать спектакли в местных школах. По полной программе. Скажи, здорово!

Ну я и сказал. Правда, не очень искренне и без особой охоты.

На эту Кубань наши старшие классы раньше традиционно ездили на сбор урожая. Собирать в кубанских степях черешню и клубнику, яблоки и абрикосы. А теперь вот будем собирать зрителей.

– Повезем «Недоросль»! – захлебывался от счастья Бонифаций. «Горе от ума». Инсценировку «Онегина». «Грозу» возьмем. Скажи, здорово!

Но тут я сказал совсем другое:

– Онегина, конечно, возьмем. А Лешку?

Бонифаций немного завял.

Понимаешь, Дим… Только старшие классы… Билеты на поезд… Питание… Но я постараюсь…

– Постарайтесь, Игорь Зиновьевич, – увесисто произнес я, давая понять, что другого выхода у него нет.

Как только я положил трубку, раздался еще один звонок – на этот раз в дверь. За дверью стоял бравый офицер при ремнях и погонах, с орденами на груди. Он держал ладонь у фуражки и улыбался во весь рот.

Это приехал папин двоюродный брат дядя Боря.

Ну тут начались, конечно, всякие восклицания, обнимания, хлопанья по плечу и воспоминания. Под Алешкины вопли в ванной. Он как раз мыл ноги перед сном.

Дядя Боря время от времени недоуменно прислушивался, а потом все—таки спросил:

– А что это у вас воет?

– Это Алешка ноги моет, – пояснила мама. – Холодной водой.

– Он у вас сороконожка, что ли? – удивился дядя Боря. – Сколько ж можно орать?

– Ему нравится, – заступился я за младшего брата.

Тут Алешка вылетел из ванной и повис у дяди Бори на шее:

– Гранаты привез?

– Целый чемодан.

Да, эти гранаты… Когда-то дядя Боря подарил нам несколько штук, учебных. Они совсем как настоящие, но совершенно безопасные. С одной такой гранатой мы с Алешкой натворили дел…

Теракт в школе придумали, бандитов повязали… да что вспоминать! А теперь вот – целый чемодан. Большие возможности! Не зря у Алешки глаза разгорелись…

Когда мы немного успокоились от радостной встречи и расселись в кухне пить чай, мама стала рассказывать дяде Боре о своей жизни. Какие у нее прекрасные сыновья, какой великолепный муж, какие классные учителя в нашей школе. А после нее дядя Боря стал рассказывать нам о своей службе. Какой у него прекрасный танковый полк. Какие у него великолепные боевые машины. Какие классные танкисты.

– А вот недавно на ночных стрельбах…

Алешка перебил:

– А это что такое?

Дядя Боря изумился:

– Ты, Алексей, не знаешь, что такое ночные стрельбы? – Он перевел дыхание. – Это такая красота! Ну, Сергей, – сказал он папе, – как ты их воспитываешь! Придется внести коррективы. Иди, Алексей, собирайся. Поедешь со мной в часть. Попробуешь солдатской каши.

Мама почему-то при этом с испугом посмотрела на свою самую большую кастрюлю.

– Не беспокойся, – сказал ей дядя Боря. – Солдатская каша – это понятие без кастрюли. Это, образно говоря, трудности солдатской жизни.

– У него и здесь трудностей хватает, – поспешила мама, – зачем ему еще и солдатские? Пусть лучше с нами в Европу едет.

– Нет уж! – сказал папа. – Тогда трудности у Европы будут.

– А что с собой брать, дядь Борь? – решительно пресек эти споры Алешка. – Гранаты?

– Гранат у меня – целый склад.

– Ложку и кружку, – подсказал папа. А мама добавила:

– И полотенце для ног.

– Какие нежности! – возмутился Алешка. – Да у дяди Бори целый склад ложек, да, дядь Борь?

– Ложек пока хватает, – кивнул дядя Боря. – Вери личные вещи. Зубная щетка, пара белья.

– Понял! – И Алешка помчался собираться.

А мама встревожено попросила:

– Борь, ты там за ним приглядывай, ладно?

– Не беспокойся, не пропадет твой Лешенька. Весь полк будет за ним приглядывать. Подъем, зарядочка, трехразовое питание, – дядя Вора азартно рубил воздух своим командирским кулаком… – Мытье ног перед сном, отбой! Не бойся, не пропадет!

Мама с какой-то жалостью взглянула на него и протяжно вздохнула:

– Да я, Борь, не за него боюсь, а за весь твой полк. Ты плохо знаешь Алешку. Пригляди за ним. В твоих же интересах.

– Да, – спохватился и папа. – Из танковых орудий стрелять ему не давай. А то разнесет что-нибудь важное. С первого выстрела.

– И не позволяй ему командовать, – поспешила дополнить мама, – иначе весь твой полк разбежится. И смотри, чтобы он какой-нибудь самый большой танк не угнал.

– А что, он может? – Дядя Боря, похоже, уже немного пожалел о своем поспешном решении.

– Может, – опять вздохнула мама. – Он все может. Он уже угонял воздушный шар.

– И снегоход, – добавил я.

– И подводную лодку, – добавил папа.