Фарос и Фариллон - Эдвард Форстер

Э. М. Форстер

ФАРОС И ФАРИЛЛОН

Благодарим за консультации и помощь в работе В.В. Зельченко, А.Ю. Братухина и О. Малову

Э. М. ФОРСТЕР И АЛЕКСАНДРИЯ

Британский писатель Эдвард Морган Форстер (1879-1970) был одним из создателей «александрийского мифа» XX века. В первую очередь, именно его усилиями египетский город, живущий торговлей «хлопком, луком и яйцами», в котором, казалось бы, не осталось ничего от города Александра, Клеопатры и Антиноя, превратился в одну из важных тем европейской литературы. Именно Форстер, как и его друг и современник, великий греческий поэт Константинос Кавафис (1863-1933), разглядел в скучной Рю Розетт, безуспешно пытающейся подражать парижским бульварам, Канопскую дорогу города Александра Великого, а в обитателях современного городского дна - персонажей александрийской поэзии.

К началу Первой мировой войны тридцатипятилетний писатель, выпускник Кембриджа, участник литературной группы Блумсбери, автор нескольких романов, завоевавших широкую популярность у британской публики («Куда боятся ступить ангелы», «Самое долгое путешествие», «Комната с видом», «Говарде Энд»), переживает серьезный душевный кризис. После первой поездки в Индию (состоявшейся в 1912-1913 годах) он навсегда заинтересовался ориентальными мотивами и начал писать книгу об этой стране, но вскоре бросил (впоследствии Форстер к ней вернется и в 1924 году, после второй поездки в Индию, издаст самый знаменитый из своих романов, «Поездка в Индию»). Пытаясь преодолеть внутренний разлад, Форстер создает роман «Морис», где впервые открыто звучат гомоэротические мотивы (согласно воле писателя, книга вышла в свет лишь после его смерти, в 1971 году). «Морис» был закончен незадолго до войны.

Через некоторое время после начала войны Форстер отправляется в Александрию, где служит в Британском Красном Кресте.

«Я прибыл туда осенью 1915 года в несколько героическом настроении, - писал Форстер в i960 году. - Существовала угроза турецкого вторжения, и я, хоть и был гражданским лицом, мог оказаться на линии фронта. Угроза миновала, и мое настроение изменилось. Форпост стал подозрительно напоминать тыловое убежище, в котором я застрял более чем на три года, посещая госпитали, собирая информацию и составляя отчеты... Я носил обмундирование, похожее на офицерское, но в промежутках между службой был свободен; так я начал постигать магию, древность и сложность города и решил написать о нем...»

Литературным итогом этих лет стало вхождение Александрии в европейскую литературу, в которой на протяжении XX века ей было суждено оставить заметный след (достаточно вспомнить «Александрийский квартет» Лоренса Даррелла). История Города, Александрия древняя и современная, реальная и мифологическая стали предметом ряда эссе Форстера, которые он на протяжении нескольких лет печатал в различных периодических изданиях, а в 1923 году собрал в книгу «Фарос и Фариллон», впервые предлагаемую вниманию русскоязычного читателя.

Помимо этого сборника, выпущенного в свет в Лондоне, несколько раньше, в 1922 году, Форстер публикует в Александрии книгу «Александрия: история и путеводитель», которая и по сей день остается лучшей в своем жанре, несмотря на то, что, на первый взгляд, от космополитического города Форстера, Кавафиса и Даррелла после революции 1952 года и прочих эксцессов минувшего столетия, сделавших его население практически однородным, осталось, пожалуй, ненамного больше, чем оставалось от города Александра ко времени первой мировой войны...

«Меня вдохновляли мои друзья, - вспоминал Форстер, - среди которых были англичане, греки, американцы, французы, итальянцы, норвежцы, сирийцы, египтяне, ибо я постепенно включался в левантийскую жизнь. Видения настигали меня, когда я перемещался по городу на трамвае или пешком или купался в ласковом море. Например, я умножал на четыре высоту форта Кайт-Бей и видел Фарос, который когда-то стоял на этом самом месте. На пересечении двух главных улиц я воздвигал могилу Александра Великого. В своем воображении я следовал за Александром в Сиву, где его приветствовали как Сына Солнца...»

Судьба «Путеводителя» была непростой: тираж первого издания был почти полностью уничтожен в результате пожара на складе издательства. Позднее Форстер дополнил книгу и выпустил еще два издания.

Что касается самого писателя, то для него огромное значение имели две встречи, состоявшиеся практически одновременно, весной 1916 года. Первой из них стало знакомство с Константиносом Кавафисом, человеком, без которого мировая поэзия XX века - от Одена до Бродского - была бы иной, и стихи которого, не произойди этой встречи, могли бы остаться неизвестными миру. Форстер стал первым западным литератором, оценившим по достоинству поэзию «последнего александрийца», и приложил огромные усилия, чтобы она получила известность. Первую английскую публикацию стихотворений Кавафиса Форстер осуществил в 1919 году в «Атенеуме» (вместе со своим эссе, посвященным его поэзии, которое позднее вошло в сборник «Фарос и Фариллон»).

Как показывают письма Форстера и Кавафиса (публикуемые в качестве приложения к нашей книге), на протяжении последующего десятилетия Форстер прилагал огромные усилия для того, чтобы английский сборник греческого поэта увидел свет. К сожалению, при жизни Кавафиса этого не произошло. Отчасти это объяснялось желанием поэта, чтобы книга его стихов впервые появилась именно на родном языке, отчасти - неторопливостью переводчика Йоргиса Валасопулоса (как показывает неопубликованная переписка Форстера с Валасопулосом, лишь к середине сороковых годов последнему удалось перевести большую часть стихотворений Кавафиса); однако, по всей видимости, основная причина состояла в том, что поэт, с его сверхкритическим отношением к собственным произведениям, так и не смог решиться на публикацию книги. Впрочем, из самой переписки читатель может составить представление обо всех перипетиях, связанных с публикацией стихотворений Кавафиса в Англии. В конце концов, английская книга Кавафиса (с предисловием Форстера) увидела свет лишь в 1951 году.

В письмах Форстера и Кавафиса фигурируют, в числе прочих, такие разнообразные персонажи, как Томас Стернз Элиот и Арнольд Тойнби, Вирджиния Вулф и Томас Эдвард Лоуренс, Роберт Грейвз и Жан де Менаш. Многие из них по инициативе Форстера, так или иначе, приложили руку к переводу, редактуре и изданию стихотворений Кавафиса, а некоторым повезло познакомиться с престарелым поэтом в Александрии в последние годы его жизни.

Переписка также опровергает устойчивый миф, который кочует из одной биографии Форстера в другую и сводится к тому, что Кавафис якобы платил ему полнейшим равнодушием, не ценил хлопот Форстера по изданию его стихов и даже не читал книг англичанина. Кавафис, действительно, был человеком весьма замкнутым, но тем заметнее его трепетное отношение к Форстеру, явствующее из писем поэта. Что же касается самого Форстера, то много позже, в 1957 году, он напишет о своих стараниях популяризировать поэзию Кавафиса: «Это, пожалуй, одна из самых лучших вещей, что я сделал в своей жизни».

Общение с Кавафисом, возможно, повлияло и на то, что именно в Александрии тридцативосьмилетний Форстер, наконец, отбросил свое викторианское воспитание и, как он сам сформулировал это в письмах, «покончил с благопристойностью». История взаимоотношений писателя с трамвайным кондуктором Мохаммадом эль Адлем (1899-1922), которую Форстер пытается воссоздать в «письме» Мохаммаду, написанном уже после смерти последнего («письмо» также публикуется в качестве приложения к нашей книге), вполне могла бы стать сюжетом одного из стихотворений Кавафиса...

Можно предположить, что одним из последствий пребывания в Александрии и встречи с Мохаммадом стало то, что на протяжении второй половины своей долгой жизни, после «Поездки в Индию», Форстер больше не писал романов, видимо, сочтя их темы для себя исчерпанными. Он выпускал многочисленную и разнообразную публицистику (принесшую ему славу одного из лучших эссеистов Англии) и биографические сочинения, а также писал «непечатные» для того времени рассказы, опубликованные лишь после его смерти.

Артем Федорчук

'Ερμῇ ψνχομπῷ[1]

Введение

Когда в Египте еще не возникла цивилизация и даже не сформировалась еще дельта Нила, вся страна к югу, вплоть до современного Каира, была покрыта морем. По берегам этого моря лежала известняковая пустыня. Береговая линия была в основном гладкой, но в северо-западном углу из основной массы выдавался примечательный выступ. Шириной меньше мили, в длину он простирался на тридцать. Начинался он недалеко от Бакики, Александрия стоит в середине этого выступа, концом его является мыс Абукир. По обе стороны этой полоски земли некогда было глубокое соленое море.