Косовский одуванчик - Пуриша Джорджевич

Младомир (Пуриша) Джорджевич. Косовский одуванчик

Предисловие автора

Я, Младомир Джорджевич

Роман «Косовский одуванчик» я писал на высоте тысячи метров, на Златиборе, в декабре 1999 года.

В декабре 1941 года, будучи учеником седьмого класса гимназии и бойцом партизанского отряда из Чачака, я под бомбежкой отступал через Златибор в село Мачкат, и в это время нас окружали немецкие танки.

В декабре 1941 года Верховный штаб во главе с Тито исчез в снегу и метели в направлении Боснии. Я остался.

Меня взяли в плен в Новый, 1942 год.

Под Вышеградом меня поджидала немецкая 313-я дивизия СС.

Меня препроводили в Чачак, мой родной город, где отец Яня и мать Милица родили меня в 1924 году, в день святого Георгия Победоносца.

В Чачаке я предстал перед чрезвычайным трибуналом и был осужден как партизанский бандит. Председательствовал в чрезвычайном трибунале капитан Флике. Я разговаривал с ним на его языке.

Потому что мое поколение очень хорошо знало немецкий.

В гимназии, в Чачаке, немецкий язык нам преподавала учительница, девица Нада Мамузич. Она была красивая, мы ее любили и учились старательно.

Капитан Флике после вежливого обсуждения немецкого фильма «Кора Тери» с Марикой Рёкк в главной роли приговорил меня к смертной казни.

Сейчас я боюсь, что из-за романа «Косовский одуванчик» опять предстану перед «чрезвычайным трибуналом».

В Европейском сообществе что-то сильно напоминает чрезвычайный трибунал. Оно публикует в сербских газетах имена мужчин и женщин, которых считает преступниками. Надеюсь, что и я со своим романом «Косовский одуванчик» войду в эти списки, и это меня почти радует, и мне больше не будут выдавать визы для участия с моими фильмами в Международных фестивалях. Но мне плевать, осудит ли чрезвычайный трибунал Европейского сообщества мои фильмы, которые хранятся в Музее современного искусства в Нью-Йорке, или те мои фильмы, что хранятся в кинотеках Парижа, Праги, Рима…

А от романа «Косовский одуванчик» я не могу отказаться, что бы о нем ни говорили и ни писали, как не могу отказаться от Косово и своего деда.

Косовский одуванчик

ТОЛЬКО я выгнала овец на луг, как он выпрыгнул из вертолета. Овцы испугались, потому что парашютист шел прямо на меня. Я крикнула:

– Смотри, одуванчик не раздави!

– Простите, не расслышал, – произнес парашютист по-английски.

Я обрадовалась. Поболтать немножко – сердцу не помеха. С улыбкой произнесла:

– Я сказала: не раздавите одуванчик.

– А что случится, если я наступлю на одуванчик? – спросил парашютист.

Его сильно удивило, что девушка с овцами правильно выговаривает английские слова.

Точно. Мы приглядывались друг к другу. Смотрю, парашютист – мужик, не мальчишка. Видно, прыжки из летательных аппаратов помогли ему сохранить фигуру, а на длинных ногах легче приземляться. Лицо, солнцем обожженное, а может, оно такое от употребления моего любимого «Л'Ореаля» – крема для лица: нос, щеки, шея, точно.

Над нами кружит черный вертолет «апачи», будто нас фотографирует; наверняка и наш разговор записывает.

Овцы расхрабрились, обнюхивают белый шелк парашюта, размышляют. Сразу заметно, что для парашютиста все это странно – я, овцы, запах травы и воздух, который он глубоко вдыхает и выдыхает вот в эту самую фразу:

– А что бы было, если бы я растоптал одуванчик?

– Мы, сербы, – говорю, – косовские сербы, верим, что у того, кто одуванчик растопчет, мать умрет.

– Сербка? – удивляется парашютист.

– Да, сербка. Вы что-то имеете против? Парашютист остановился и вежливо произнес:

– Не знаю, что и сказать вам… Но, впрочем, вы и сами знаете, весь мир говорит… Много чего плохого говорят про сербов.

Ага, так, значит, думаю я, сейчас я тебе покажу, что такое сербы значат, и, как будто стыдно мне стало, беру ягненочка на руки, глажу его, а левой ногой что-то на траве рисую, а голову ягненка от правой груди отнимаю и говорю так: сю-сю да сю-сю, что у сербских девчонок мне ужас как не нравится, но с самого ранья тут, на лугу, ничего не поделаешь, начинается утренняя разминка перед вечной войной между мужчиной и женщиной. В ритме рэпа, бедрами вот так вот покачивая, декламирую с акцентом негра из Бруклина:

– Я очень счастлива, что целый мир про нас говорит… Вы представить не можете даже себе, на что пошли бы чехи и болгары, чтоб каждый вечер появляться на ти-ви экранах мира, быть главной новостью для всех…

Парашютист вроде как сразу врубился и принял правила игры (но не рэпа):

– Ударные новости на телевидении сербы заслужили изгнанием албанцев из их отечества…

Ага, значит, так. И я ему потихоньку, теперь уже чуть обозлившись, на хорошем английском:

– Верно, албанцы побежали из Косова, когда девятнадцать демократических государств начали бомбить Югославию, страну, в которой, помимо прочих национальностей, проживают еще и албанцы. Да, это правда, господин с парашютом, вы победили, не так ли? И с помощью ваших самолетов и танков, вместе с вами победили и албанцы – вернулись в Косово, и теперь вы гаранты того, что они отомстят нам…

– Вы ошибаетесь, мисс, – говорит он, – мы принесли сюда мир… Да, нас было девятнадцать против одной Югославии, но в Косове было два миллиона албанцев под властью нескольких тысяч сербов…

Я улыбнулась… И я умею прыгать с парашютом, но только с приличными словами на устах, которые, как и вся правда, легко приземляются. И весело ответила:

– И эти два миллиона албанцев и две-три тысячи сербов вы увидели, прыгая с парашютом? А истина вот в чем – в Косово вернулись миллион албанцев, но трехсот тысяч сербов вы здесь уже не найдете. Посмотрите на вон тот город в тумане, это Приштина. В ней жило сорок тысяч сербов, а сейчас – сорок наберется?

Парашютист рассмеялся в ответ на мою злость и вежливо спросил:

– Вы уверены, что эти цифры правильные?

– Конечно же нет! С каждой минутой сербов все меньше…

Я выпустила ягненка, и он подбежал к парашютисту. Смотрю, мужик разнежился, и не только из-за ягненка, видно: еще со мной поговорить хочет. Спрашивает:

– Вы очень хорошо говорите по-английски… Где вы его учили?

– Готовилась к вашему прыжку еще в университете. Изучала литературу, английский как иностранный. Ваш язык и спас меня во время бомбардировок.

– Вы скрывались? – спросил он.

– Напротив. Не скрыла в Приштине знания английского, и одна гуманитарная организация, «Кер» из Австралии, взяла меня переводчицей… Тем более что я и албанский знаю. Так что мистер Уэлс из Сиднея, с большим значком Красного креста, водил меня по тем местам, куда бомбы – он это точно знал – не упадут. Правда, не каждый раз. Однажды мы сопровождали поезд с албанцами, и ваша бомба разнесла его. В результате я призналась мистеру Уэлсу, что у меня есть укрытие получше. Видите дом на краю луга? Это мой дом. До самого конца бомбардировок я в нем овец спасала, а вот гараж не уберегла – небольшая кассетная бомбочка разнесла и его, и мою машину марки «Юго». Как только мистер НАТО вошел в Приштину, мистер Уэлс на одном коктейле познакомил меня с генералом Кларком. Через два часа меня уволили… И знаете, за что?

– Понятия не имею, – ответил парашютист.

– Хорошо, не понимаете. А что бы вы сказали обо мне теперь, глядя вот на такую, с овцами: месяц июнь, год 1999, недалеко от При-штины… Ну, что бы сказали?

– Ну, что хорошо говорите по-английски, что красивая.

– Где-то так, – сказала я. – Генерал Кларк сказал мистеру Уэлсу примерно то же, добавив к «красивая»: «Слишком красивая для переводчицы, и к тому же сербка». Генерал Кларк начитался литературы о прекрасных шпионках и насмотрелся фильмов о Джеймсе Бонде и, по правде говоря, не так уж и ошибся – это не мой луг… Я шпионю на своих овец, отыскиваю, где трава получше, посочнее. Так что вот, это не мой луг, точно так же, как и Косово никогда вашим не будет, и только с вашей помощью – албанским…

– Боюсь, и сербским ему не бывать, – осторожно заметил парашютист.

– Ну, это мы еще посмотрим, – бросила я.

Парашютист сам теперь принялся играть в мою игру:

– Что касается травы, то для ваших овец ее будет вполне достаточно, но я не уверен, что пищи хватит для вас… Я разговаривал с возвращающимися албанцами, они говорят, что и воду вашу отравят.

Я рассмеялась и сказала:

– Сливовицу станем пить вместо воды!

– Сливовицу? А что это такое?

– Сербский национальный напиток.

– Никогда не слышал о таком, – признался он.

– Мистера Уэлса я научила пить сливовицу, с заедочками. Знаете, что такое заедочки? Не знаете. Это означает, что мы к этой нашей ракии подаем квашеную капусту, сыр, каймак. Не знаю, сколько вы здесь пробудете, успеете ли вкусить волшебство нашей кухни или наших женщин… Мистер Уэлс по мне с ума сходил, и по сливовице тоже. Очень ему хотелось посмотреть, как я выгляжу в купальнике, так что во время бомбардировок в гостинице «Гранд», в Приштине, организовал шоу «Мисс Война». Я на этом шоу выступала в бикини… и победила! По CNN сказали, что победила знаменитая Раймонда Бакали, албанка, и в это время я своим лицом крупным планом улыбалась в камеру. Простите, вы что-то сказали?