Колючее одеяло - Федор Галич

Федор Галич

Колючее одеяло

Колючее одеяло

Пока я жил один, мне очень неуютно и беспокойно спалось. А точнее, почти совсем не спалось… Меня постоянно щекотало колючее одеяло, жёсткая подушка мяла моё лицо и «отлёживала» шею… Но когда я стал спать вместе с Машей, моё постельное бельё изо льна и хлопка тут же стало как «шёлковое»! Мы словно тяжелобольные любовью целыми днями валялись в постели, всё больше и больше «заражая» друг друга этой неизлечимой «болезнью». А вечерами, у потрескивающего камина, мы рассуждали о своих (жизненных приоритетах) мироощущениях и поражались тому, как много у нас общего.

Мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Было ощущение, будто мы появились на свет в один день, в один час, в одну секунду и только для того, чтобы быть вместе. У нас не было противоречий! Мы не могли представить причин, способных поссорить и, уж тем более, разлучить нас. Мы не замечали ничего и НИКОГО вокруг, мы были как Адам и Ева — единственными людьми на земле.

В свободное от страсти время, в те редкие минуты физического расставания, «необнимания» и «нецелования», я разводил пчёл и вёл хозяйство, а Маруся с азартом выращивала в оранжерее свои любимые розы, не забывая ухаживать за садом и огородом. С каждым днём, «корни» нашей любви, заботливо «удобряемые» нежными поцелуями и тёплыми словами, становились всё крепче, а наши души всё сильнее «срастались». Постепенно нас перестало интересовать всё, что не касалось нас: мы предпочитали смотреть друг другу в глаза, а не в телевизор; слушать свои сердца, а не фальшивые песни по радио; обращать внимание на «погоду» в доме, а не за окном… И вместо того, чтобы сутками читать в интернете «грязные» сплетни, мы, словно запертые в избе-читальне романтики, увлечённо «читали» друг друга как интересную и нескончаемую книгу, жадно перелистывая дни один за другим.

По утрам мне нравилось вставать чуть раньше Машеньки и наблюдать за тем, как она, закутавшись в наше колючее одеяло, словно в кокон, сладко спит, напоминая всем своим видом очаровательную «куколку». А когда, после её пробуждения, я в шутку называл её «завёрнутой в одеяло бабочкой», она подыгрывала мне, и ласково отвечала, что это я специально каждую ночь закутываю её для того, чтобы она никуда не улетела от меня.

История нашей любви началась несколько лет назад, на птичьем рынке. В то время я профессионально занимался собаководством и, как заводчик редкой белоснежной охотничьей породы «Акита-ину» («однопородцев» знаменитого Хатико), вынужден был иногда по выходным торговать на рынке щенками. Именно на этом рынке, в этом море глубокого обожания и любви к братьям нашим меньшим, благодаря счастливому ТЕЧЕНИЮ обстоятельств наши одинокие «лодки» столкнулись.

В то судьбоносное воскресное утро, она «причалила» к этому пищаще-чирикающему, лохмато-пернатому экзотическому островку городской цивилизации для того, чтобы приобрести себе котёнка.

Когда это лучезарное создание с длинными пшеничными волосами, переливающимися на солнце золотистыми локонами, «проплывало» мимо меня, оставляя за собой шлейф благоухающего парфюмерного аромата свежераспустившихся роз, мои щенки перестали «вошкаться» и скулить! А случайно брошенный в мою сторону взгляд, такой же сладкий, как сахарная косточка для моих собак, пробудил во мне характерные признаки «кобелиного» инстинкта: у меня потекли слюнки, я начал скулить и мысленно вилять хвостиком.

Видимо, услышав мой негромкий «писк» восхищения, а может, и хор проснувшихся в её сердце Амуров, она вдруг резко остановилась, и, с умилением осмотрев моих затаивших дыхание щеночков, с надеждой поинтересовалась: нет ли среди этих безумно милых, белоснежных, скулящих, пушистых комочков, хотя бы одного мяукающего?..

Глядя в голубые, как безоблачное небо глаза, я (положа руку на прожжённое, даже сквозь солнечные очки, сердце) ответил: что если дело только в этом, то можно нанять и «кошачьего лингвиста», который научит пёсика мяукать! А вот если она ищет себе настоящего друга на всю жизнь, то преданней этих лохматых существ, не то, что на этом рынке, на всём белом свете ей не найти. И в подтверждение своих слов привёл пример с Хатико.

Может, я тогда «зацепил» её, поразив своим необычным ответом? А может, и действительно, наши Ангелы-ТЕЛОхранители (обезоруженные проснувшимися в нас Амурами) позволили «завоевать» сердца друг друга?.. Так или иначе, но в тот день, она приобрела вместо котёнка — верного друга (в моём лице), а я, вместо щенка, продал душу дьяволу за то, чтобы это белое и пушистое, голубоглазое очарование вечно «мурлыкало» возле меня.

Кстати, её фанатичное обожание кошек и моя безудержная тяга к собакам не вбивали клин раздора в наши отношения! Несмотря на многовековую, историческую природную неприязнь этих животных друг к другу, мы не жили как «кошка с собакой», а наоборот, подавали этим благородным представителям домашней фауны хороший пример животной страсти, кошачьей нежности и собачьей преданности! Единственным огорчением, не позволившим нам и в дальнейшем сосуществовать с четвероногими друзьями под одной крышей, была неожиданно начавшаяся у Машеньки аллергия на шерсть. Не раздумывая ни секунды, я принял решение продать своих белоснежных питомцев и на вырученные деньги приобрёл более полезную для здоровья Машутки живность — пчёл! Да и для её цветочного хобби они оказались, как нельзя, кстати! Эти трудолюбивые твари с таким умиротворением и удовольствием, без устали, собирали нектар с полных бутонов ароматных роз Машиной оранжереи, что не чувствовали себя «работягами», собирающими на цветочных плантациях мёд, а жужжа себе под нос (во время работы) какие-то свои пчелиные песни, чувствовали себя миссионерами-опылителями в райском саду.

Лишившись основной статьи доходов от собаководства, чтобы как-то прокормить себя и свою любовь, я вынужден был часто ходить на охоту. Иногда Машуня, под предлогом боязни оставаться дома одной, упрашивала меня брать её с собой, но с ней совершенно невозможно было охотиться! Она выпускала из капканов зверушек, нарочно громко кашляла или чихала перед моим выстрелом, чтобы вспугнуть дичь, незаметно распутывала из сетки рыбу и выпускала её на волю. Единственная польза была от неё в лесу — это умение собирать ягоды и грибы. Делала она это самозабвенно и качественно. Она с такой лёгкостью находила в траве «лисичек», подосиновиков, подберёзовиков, «белых» и маслят, как будто лес был её вторым огородом, в котором она точно знала, что и где у неё растёт. А вот при сборе ягод, её стратегия сильно менялась. Она, словно десантник, экипированная в камуфляжный, «насекомо-непрокусываемый» комбинезон тёмно-зелёного цвета