К рабочему народу - Лев Толстой

Лев Николаевич Толстой

К рабочему народу

«Познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Жить мне осталось немного и хотелось бы перед смертью сказать вам, рабочему народу, то, что я думал о вашем угнетенном положении и о тех средствах, которыми вы можете освободиться от него.

Может быть, что-нибудь из того, что я думал (а думал я об этом много), и пригодится вам.

Обращаюсь я естественно к русским рабочим, среди которых живу и которых знаю больше, чем рабочих других стран.

Но надеюсь, что и рабочим других стран могут быть не бесполезны некоторые из моих мыслей.

То, что вы, рабочие, вынуждены проводить всю жизнь в нужде и тяжелой, ненужной вам работе, тогда как другие люди, ничего не работающие, пользуются всем тем, что вы делаете, что вы рабы этих людей, и что этого не должно быть, это видит всякий, у кого есть глаза и сердце.

Но как сделать, чтобы этого не было?

Самым первым, простым и естественным средством для этого представляется и представлялось с давних времен то, чтобы силою отнять у тех, которые живут вашим трудом, то, чем они незаконно пользуются. Так поступали с самых древних времен рабы в Риме и в средние века крестьяне в Германии и во Франции. Так поступали много раз и в России во времена Стеньки Разина и Пугачева, так поступают и теперь иногда русские рабочие.

Средство это прежде всех других представляется обиженным рабочим, а между тем средство это не только никогда не достигает своей цели, но всегда скорее ухудшает, чем улучшает участь рабочих. Еще можно было в старину, когда власть правительства не была так сильна, как теперь, надеяться на успех таких бунтов, но теперь, когда в руках правительства, стоящего всегда за неработающих, и огромные деньги, и железные дороги, и телеграфы, и полиция, и жандармы, и войско, все такие попытки всегда кончаются, как кончились недавно бунты в Полтавской и Харьковской губерниях, тем, что бунтовщиков казнят, истязают, и власть неработающих над работающими только еще прочнее утверждается.

Пытаясь насилием бороться с насилием, вы, рабочие, делаете то, что делал бы связанный человек, если бы он, чтобы освободиться, тянул бы за связывающие его веревки: он только затягивал бы крепче те узлы, которые держат его. То же и с попытками насилием отнять отнятое хитростью, но удерживаемое насилием.

То, что средство бунтов не достигает цели и не улучшает, а скорее ухудшает положение рабочих, стало теперь уже очевидно. И потому в последнее время людьми, желающими или, по крайней мере, говорящими, что они желают добра рабочему народу, придумано для освобождения рабочих новое средство. Новое средство это основано на учении о том, что все рабочие после того, как они лишатся той земли, которою прежде владели, и станут все наемными рабочими на фабриках (что по этому учению должно так же неизбежно совершиться, как в определенный час восход солнца), они, устраивая союзы, товарищества, демонстрации и выбирая своих сторонников в парламенты, всё будут улучшать и улучшать свое положение и под конец даже присвоят себе все заводы, фабрики, вообще все орудия труда, в том числе и землю, и тогда уже будут совершенно свободны и благополучны. Несмотря на то, что учение, которое предлагает это средство, исполнено неясностей, произвольных положений и противоречий и просто глупостей, оно в последнее время всё более и более распространяется.

Учение это принимается не только в тех странах, где большинство населения уже за несколько поколений отстало от земледельческого труда, но и там, где большинство рабочих еще и не думало покидать земли.

Казалось бы, что учение, требующее прежде всего перехода сельского рабочего от привычных, здоровых и веселых условий разнообразного земледельческого труда к нездоровым, унылым и губительным условиям однообразной, одуряющей фабричной работы и от той независимости, которую чувствует сельский рабочий, удовлетворяя своим трудом почти всем своим потребностям, к полной рабской зависимости от своего хозяина фабричного рабочего, казалось бы, что учение это не должно бы иметь в странах, где рабочие живут еще на земле земледельческим трудом, никакого успеха. Но проповедь этого модного, называемого социализмом учения даже и в таких странах, как Россия, где 98 % рабочего населения живет земледельческим трудом, охотно принимается теми 2-мя % рабочих, которые отстали или отстают от земледельческого труда.

Происходит это от того, что, покидая земельный труд, рабочий невольно поддается тем соблазнам, которые связаны с фабричной и городской жизнью. Оправдание же этих соблазнов дает ему только социалистическое учение, считающее увеличение потребностей признаком совершенствования человека.

Такие рабочие, нахватавшись отрывков социалистического учения, с особенным усердием проповедуют его своим собратьям, считая себя, вследствие такой проповеди и вследствие тех новых потребностей, которые они усвоили, передовыми людьми, стоящими несравненно выше грубого мужика, сельского рабочего. К счастию, таких рабочих в России еще очень мало: огромное же большинство русских рабочих, состоящее из земледельцев, никогда и не слыхали про социалистическое учение; если же и слышит про него, то принимает такое учение, как нечто совершенно чуждое ему и не касающееся его истинных нужд.

Все те социалистические приемы союзов, демонстраций, выборов своих сторонников в парламенты, посредством которых фабричные рабочие стараются облегчить свое рабское положение, не представляют никакого интереса для свободных сельских рабочих.

Если что и нужно сельским рабочим, то это никак не возвышение платы, не уменьшение часов работы, не общие кассы и. т. п., а нужно только одно: земля, которой у него везде слишком мало, чтобы он мог кормиться на ней с своей семьей. А об этом единственно нужном для сельских рабочих деле ничего не говорится в социалистическом учении.

То, что земля, свободная земля, есть то единственное средство улучшения своего положения и освобождения себя от рабства, это понимают все умные русские рабочие люди.

Вот что пишет об этом русский крестьянин штундист своему знакомому: «Если затевать революцию, – пишет он, – а земля останется частной собственностью, тогда, конечно, не стоит и затевать ее. Вот наши братья живут за границей в Румынии и рассказывают, что там есть конституция, есть парламент, но земля почти вся находится в руках помещиков, и какая же польза народу от этого парламента? В парламенте, рассказывают они, только и происходит борьба одной партии против другой, но народ ужасно порабощен и прикреплен к помещикам. Помещики на своих землях имеют хутора, т. е. хаты. Землю обыкновенно отдают из половины мужикам и обыкновенно отдают только на один год. Если мужик хорошо обработал землю, тогда на второй год он эту землю засевает, а мужику дает в другом месте. Эти бедняки поживут несколько лет у одного помещика – остаются ему же еще должны. Правительство последнее отнимает у него за подати: лошадь, корову, повозку, плуг, одежду, постель, посуду, – всё продает за бесценок. Тогда бедняк забирает голодное свое семейство и идет к другому помещику, который ему кажется добрей. Тот дает ему быков, плуг, семена и проч. Но, проживи несколько времени, и здесь такая же история повторяется. Тогда идет к прежнему помещику и т. д. Затем помещики, которые сами сеют, во время жатвы нанимают рабочих, но у них порядок платы по окончании уборки, и очень редкий из помещиков уплачивает рабочим, а большинство, если не всё, так половину заработка не заплатит! И суда никакого нет! Вот вам и конституция! Вот вам и парламент! 1 Земля – это первое необходимое условие, которого народ должен добиваться! Фабрики и заводы, мне кажется, сами отойдут к рабочим: когда крестьяне получат землю, они будут на ней работать и свободно жить от этого труда. Тогда многие откажутся работать на фабриках и заводах, следовательно рабочим конкуренции будет меньше. Тогда заработная плата повысится, и они будут в состоянии образовывать свои кружки, кассы и прочее и могут сами конкурировать с хозяевами, тогда последним не будет расчета иметь фабрики, и они будут входить в соглашение с рабочими. Земля главный предмет борьбы! Это нужно и рабочим объяснить. Если они и добьются повышения заработной платы, то это будет временно, пока успокоятся умы. А потом опять условия жизни изменятся, если вместо одного недовольного ожидают занять его место десять человек, – тогда как могут требовать повышения платы?»

Если и не вполне справедливы сведения, сообщаемые в письме о порядках в Румынии, и если в других странах нет таких притеснений, сущность дела, состоящая в том, что первое условие улучшения положения рабочих есть свободная земля, выражена в этом письме необыкновенно ясно.

«Земля есть главный предмет борьбы!» пишет этот неученый крестьянин. Ученые же социалисты говорят, что главный предмет борьбы это заводы, фабрики, а потом уже земля. Рабочим для того, чтобы по учению социалистов получить землю, нужно прежде бороться с капиталистами из-за обладания заводами и фабриками, и только когда они овладеют заводами и фабриками, они овладеют и землею. Людям нужна земля, а им говорят, что для приобретения ее им нужно прежде всего бросить ее и потом уже сложным процессом, предсказанным социалистическими пророками, вновь приобрести ее вместе с другими не нужными им заводами и фабриками. Такое требование приобрести ненужные земледельцу фабрики и заводы для того, чтобы приобрести нужную ему землю, напоминает приемы, употребляемые некоторыми ростовщиками. Вы просите у такого ростовщика тысячу рублей денег – вам нужны только деньги, но ростовщик говорит вам: «Я не могу вам дать только тысячу рублей, а возьмите у меня 5 тысяч, из которых 4 тысячи будут в виде нескольких сот пудов мыла, нескольких кусков шелковой материи и т. п. ненужных вам вещей, тогда только я могу вам дать и нужную вам тысячу рублей деньгами».