Дар - Даниэла Стил

Даниэла Стил

Дар

Доставшимся мне в жизни дарам — моему мужу Джону, всем моим детям, всем ангелам, которые прошли через мою жизнь быстрым или медленным шагом, и всем тем благам, которые они мне принесли.

Глава 1

Энни Уиттейкер любила все, что было связано с Рождеством. Ей нравился сам воздух, атмосфера ожидаемого праздника, царящая повсюду, нравились ярко освещенные елки на газоне перед каждым домом и опоясанные гирляндами лампочек Санта-Клаусы на крышах. Она любила рождественские гимны, и ожидание прихода Санта-Клауса с подарками, и посещение катка, и неизменную чашку горячего шоколада.

Что может быть лучше, чем сидеть рядом с мамой, есть хрустящую кукурузу и во все глаза смотреть на рождественскую елку, увешанную разноцветными фонариками? На Рождество мама разрешала ей ложиться попозже, и уже в предрождественские дни сердце пятилетней девочки наполнялось восторгом и нетерпеливым ожиданием.

Когда Энни родилась, Элизабет Уиттейкер исполнился уже сорок один год, и эта беременность явилась для нее сюрпризом.

К тому времени она уже давно перестала мечтать о втором ребенке.

Их первенцу Томми исполнилось десять лет, и после многочисленных попыток супругов завести второго ребенка Уиттейкеры смирились с мыслью, что он будет их единственным сыном.

Томми рос замечательным мальчиком — у Джона с Элизабет никогда не возникало с ним проблем. Он играл в футбол и бейсбол в Малой лиге, каждую зиму подтверждая свой статус лучшего игрока в хоккейной команде. Он делал все, что от него требовалось, — хорошо учился в школе, любил родителей, и у них никогда не было повода заподозрить в нем какое-либо отклонение от нормы, мелкие недостатки у него были, и Томми вряд ли можно назвать образцовым ребенком, но он вполне заслуживал того, чтобы считаться хорошим мальчиком.

От Лиз он унаследовал светлые волосы, а от отца — ярко-голубые глаза. У Уиттейкера-младшего было здоровое чувство юмора и острый ум, и после естественного шока, вызванного сообщением родителей, он легко смирился с появлением на свет младшей сестренки.

И в течение пяти с половиной лет после ее рождения ему казалось, что в их семье поселилось маленькое солнышко. Энни была живой непоседливой девочкой, фонтанирующей самыми невероятными идеями, и всякий раз, когда она играла с Томми, по всему дому раздавались взрывы оглушительного смеха.

Каждый день девочка с нетерпением ждала его прихода из школы, а потом шла с братом на кухню, где их уже ожидали приготовленные заботливой рукой матери свежие булочки и молоко. После рождения Энни Лиз оставила преподавание и только изредка заменяла в школе заболевших учителей. Она говорила, что хочет проводить со своим ребенком каждую минуту, расти и познавать мир вместе с дочерью. Они все время были вместе.

Тем не менее Лиз находила время для того, чтобы в течение двух лет работать добровольцем в медицинском училище, а теперь она помогала вести художественные занятия в детском садике, который посещала в первой половине дня Энни. Вернувшись домой, они вместе пекли булочки, хлеб и бисквиты или Лиз часами читала дочери книжки, удобно устроившись на диване.

В их доме царила теплая атмосфера; каждый из четырех членов семьи чувствовал себя защищенным от всех невзгод, которые происходят с другими людьми. Джон хорошо обеспечивал своих домашних, возглавляя самую крупную в штате базу оптовой торговли, что позволяло им вести более чем достойный образ жизни. Он унаследовал семейное дело довольно рано и весьма преуспел в нем.

У Уиттейкеров был красивый дом в одном из лучших районов города. Их нельзя было назвать богатыми людьми, но положение Уиттейкера не могли поколебать ветры перемен, неизбежно затрагивающие фермеров, благополучие которых зависело от капризов природы и многих других людей, чей бизнес был связан с изменениями конъюнктуры. Вкусная еда нужна была всем, и Джон Уиттейкер был всегда готов снабдить ею своих клиентов. Он добился многого в своем бизнесе и справедливо надеялся, что рано или поздно Томми станет его преемником.

Но до этого Томми должен был поступить в колледж. И Энни тоже — Джон хотел, чтобы его дочь была такой же умной и образованной, как и жена. Энни, вслед за мамой, хотела стать учительницей, но Уиттейкер-старший мечтал о том, чтобы она выучилась на врача или адвоката. Для 1952 года это была достаточно высокая планка, но Джон уже позаботился о том, чтобы отложить крупную сумму на образование дочери. Деньги на колледж для Томми он начал копить еще несколько лет назад, так что с финансовой точки зрения никаких проблем с образованием у них возникнуть не могло.

Джон был человеком, который привык верить в исполнение своих мечтаний. Он всегда говорил, что всего можно добиться, если очень сильно захотеть и если приложить к этому усилия. А уж в трудолюбии ему нельзя было отказать.

Лиз всегда ему помогала, но теперь он был очень рад тому, что она сидела дома. Джон любил, приходя домой под вечер, заставать жену в детской, где мать и дочь самозабвенно играли в куклы. Его сердце наполнялось теплом при виде этих идиллических сцен. Это был счастливый сорокадевятилетний человек, у которого была очаровательная жена и двое потрясающих детей.

— Куда вы все подевались? — крикнул Джон из холла, стряхивая снег со своей шляпы и пальто и отмахиваясь от собаки, которая встречала хозяина, радостно виляя хвостом и оскальзываясь в лужицах, оставленных его ботинками.

Эта породистая собака — большой ирландский сеттер — носила имя Бесс, в честь жены президента. Сначала Лиз протестовала, считая, что это неуважение к миссис Трумэн, однако имя настолько подходило собаке и настолько прилипло к ней, что никто не помнил, как ей, собственно, его дали.

— Мы здесь, — откликнулась Лиз, и Джон прошел в гостиную, где его жена и дочь вешали на елку фигурные имбирные пряники.

Они пекли и украшали их разноцветной глазурью целый день, а пока пряники сидели в духовке, Энни вырезала бумажные цепи.

— Привет, папа! Тебе нравится?

— Очень.

Он улыбнулся ей и, подхватив на руки, легко поднял девочку вверх.

Джон был сильным мужчиной — недаром в его жилах текла ирландская кровь. У него были черные волосы, ничуть не поседевшие к пятидесяти годам, и ясные голубые глаза, которые он передал обоим своим детям. У Лиз при светлых волосах глаза были светло-карими, почти ореховыми. А прелестные волосы Энни были пшенично-золотистыми, что делало ее похожей на ангела.

Улыбаясь друг другу, отец и дочь шутливо потерлись в знак приветствия носами. Потом он усадил Энни рядом с собой и потянулся поцеловать жену. Прожив много лет рядом, они смогли сохранить свежесть чувств.