Русская матрица: Будет ли перезагрузка? - Сергей Кара-Мурза

С. Г. Кара-Мурза

Русская матрица: Будет ли перезагрузка?

Часть 1 В КАКОМ ОБЩЕСТВЕ МЫ ЖИВЕМ

Сравнительно недавно ввели в оборот термин «социальный дизайн». Термин многообещающий, будит ассоциации и обладает познавательным потенциалом. Но его надо еще наполнять содержанием, превращать в понятие, встроенное в контекст нашей реальности — для состояния России на среднесрочную перспективу. Я вижу это содержание так.

Социальный дизайн — это проектирование будущих социальных форм. В нем надо различать два среза — предвидение будущего и конструирование будущего. Предвидение будущего — особый тип познавательной, исследовательской деятельности, которая порождает особый тип знания. Его можно назвать возможными и вероятными сценариями тех процессов, которые ведут к разным возможным образам будущего. Конструирование будущего — проект действий, мобилизующих все наличные средства для того, чтобы толкнуть ход событий на путь, ведущий к желанному образу будущего.

Такая работа — неотъемлемое свойство человека разумного. Прежде чем сделать шаг, человек представляет себе его последствия, строит в сознании образ будущего — в данном случае ближайшего. Если этот шаг порождает цепную реакцию последствий (как переход через Рубикон), временной диапазон предвидения увеличивается. Если человек мыслит о времени в категориях смены формаций и Страшного суда как вселенской пролетарской революции или «конца истории» в виде всеобщей победы демократии, то его диапазон предвидения отдаляется до горизонта — той линии, где кончается этот мир и начинается какое-то Царство добра. Во всех случаях производится одна и та же мыслительная операция — создание образа будущего. Инструменты для нее создаются, начиная со скачкообразного возникновения человека.

Навыки этой работы вырабатывались на опыте и в общении, передавались через обучение и совершенствовались в каждом поколении. Образцы достижений в этой интеллектуальной и духовной деятельности сохранились в культурном фонде человечества с глубокой древности.

Первые коллективные представления о судьбах мира складывались в сфере религиозного (поначалу мифологического) сознания. По данным антропологов, создаваемые таким сознанием образы носили системный характер и в этом отношении мало уступали науке. Сфера религиозного и мифологического сознания и присущий ей инструментарий действуют и поныне, хотя и в разных формах (в том числе маскируясь под науку — такова мода Нового времени). С самого начала одна из главных функций шамана или жреца заключалась в том, чтобы говорить с духами или богами и получать от них сведения о будущем.

Для предвидения будущего необходим поток сообщений особого типа — Откровения. Социальная функция составлять и передавать эти сообщения оформилась очень рано и приобрела изощренные формы. Так, сивиллы, которые действовали под коллективными псевдонимами прорицательницы, были важным институтом Малой Азии, Египта и античного мира в течение 12 веков. Они оставили целую литературу — oracular sibillina, 15 книг, из которых до нашего времени сохранились 12. На бытовом уровне важной фигурой стали гадалки и ясновидящие. «Откровение» тайн будущего (апокалиптика) — изначально и поныне столь важная часть общественной жизни, что, по выражению немецкого философа, «апокалипсическая схема висит над историей».

Издавна сложилась классификация типов и оснований предвидения будущего. Эти системы сосуществуют, а периодически теснят друг друга. Так, в истории была эпоха пророков. Их деятельность закладывала основы мировых религий, которые и задавали принципы жизнеустройства для множества народов. Пророки — выдающиеся личности, гармонично сочетавшие в себе религиозное, художественное и рациональное сознание. Кооперативный эффект взаимодействия всех трех типов сознания придавал предсказаниям пророков убедительность и очарование.

Пророки, отталкиваясь от злободневной реальности, задавали траекторию ее движения в очень отдаленное будущее, объясняли «тайны Царствия Божия» и судьбы народов и человечества. Воспринятые народом как личности, слышащие глас Божий и избранные Богом для сообщения его Откровения, пророки приобретали такой авторитет, что их прорицания служили матрицей для строительства культуры, политических систем, социальных и нравственных норм. В их лице соединялись духовные и общественные деятели, выполнявшие ключевую роль в социальном дизайне целых эпох.

Пророчество как система построения образа будущего нисколько не утратило своего значения и в наши дни. В переломные периоды это проявляется наглядно, достаточно вспомнить роль Маркса, который, судя по структуре своего учения, был прежде всего пророком. Пророками были и Махатма Ганди, и Гитлер.

Эпохи пророков можно, в качестве аналогии, уподобить периодам научных революций, приводящих к смене картины мира. В период стабильности, а тем более упадка, предвидение будущего организуется подобно «нормальной науке». С.Н. Булгаков дал обзор этого перехода на примере иудейской апокалиптики («Апокалиптика и социализм», 1910). В отличие от пророков, эта деятельность напоминает работу безымянных научных коллективов. Их тексты более систематичны и упорядочены. Они не претендуют на то, чтобы сообщать Откровение самого Бога, а дают трактовку прежних пророчеств. Главный упор в социальном дизайне делается на апокалиптику, но с учетом пророчеств.

Уже в иудейской апокалиптике возникают формы абстрактного, обезличенного и не привязанного к конкретно-исторической обстановке знания. Эти тексты были востребованы, поскольку служили людям средством ободрения, особенно в обстоятельствах кризиса. Прогнозы апокалиптиков включали в себя множество сведений из самых разных областей, что придавало им энциклопедический характер. Апокалиптическая литература такого рода — необходимый ресурс революций, войн, катастрофических реформ. И учение Маркса, и доктрина реформ 90-х годов в России — замечательная иллюстрация канонов апокалиптики такого рода.

В любом случае предвидение опирается на анализ предыдущих состояний, для чего необходим навык рефлексии — «обращения назад». В «откровении» будущего соединяются философия истории с идей прогресса. Это хорошо видно на материале знакомого старшему поколению исторического материализма Маркса.

Казалось бы, сама постановка задачи такого предвидения является ложной: из многообразия исторической реальности берется ничтожная часть сигналов, строится абстрактная модель, в которую закладываются эти предельно обедненные сведения, — и на этом основании вырабатывается образ будущей реальности. Здесь нет непосредственной возможности услышать глас Божий. Источник истины здесь принимает форму Призрака, который не может отвечать на вопросы, он лишь помогает их ставить. Так для Маркса был важен образ Отца Гамлета — как методологический инструмент. Образом Призрака Коммунизма, бродящего по Европе, он начинает свой «Манифест». Но истину надо добывать наукой — следя и за Призраком, и за людьми.

Почему эти «откровения», стоящие на столь зыбком фундаменте, так востребованы во все времена? Потому, что они задают путь, который, как верят люди, приведет их к светлому будущему. И вера эта становится духовным и политическим ресурсом — люди прилагают усилия и даже несут большие жертвы, чтобы удержаться на указанном пути. Поэтому прогнозы и имеют повышенный шанс сбыться, хотя реальность с изменчивостью условий и многообразием интересов множества людей, казалось бы, должны разрушить слабые стены указанного прорицателем коридора.

Как писал видный современный философ и социолог П. Бурдье, предвидение создает «возможность изменить социальный мир, меняя представление об этом мире, которое вовлечено в [создание] его реальности». Оно «противопоставляет утопию, проект, программу обыденному видению, которое воспринимает социальный мир как естественный мир… Предвидение есть само по себе действие, направленное на осуществление того, о чем оно сообщает. Оно практически вовлечено в [создание] реальности того, о чем оно возвещает, тем что сообщает о нем, предвидит его и позволяет предвидеть, делает его приемлемым, а главное, вероятным, тем самым создавая коллективные представления и волю, способные его произвести».

Чтобы «откровение» стало движущей силой, оно всегда должно включать в образ будущего свет надежды. Светлое будущее возможно! Пророчеству, собирающему людей (в народ, в партию, в класс или государство), всегда присущ хилиазм — идея тысячелетнего царства добра. Он может быть религиозным, философским, национальным, социальным. Это идея прогресса, выраженная в символической форме. Во время перестройки академик С. Шаталин иронизировал над хилиазмом русской революции с ее поиском града Китежа и крестьянским коммунизмом — и как будто не замечал, что сам проповедует приземленный хилиазм «царства рынка».