Кузнец Песен - Ким Кириллович Васин

Кузнец Песен

КУЗНЕЦ ПЕСЕН

Дорога! Прямая, как стрела, извивающаяся, как след червя, дорога! Куда только она ни протянулась, куда только ни приведет! Все дороги в мире проложены человеком, каждая из них — путь и след человека. Нет у дороги конца: пойдешь по одной, выйдешь к семи дорогам, семь дорог пройдешь, а впереди, глядишь, семьдесят семь новых бегут-расстилаются…

Дорога подобна судьбе человеческой. Бессчетно звезд в небе, бессчетно судеб-дорог на земле, и все они разные.

Одна дорога — это та, которая пересекает раздольные поля, спускается в глубокие овраги, цепко карабкается на горки, идет мимо частых ельников и развесистых березняков, от деревни к деревне, сворачивает в большие красивые города, переходит из округи в округу и приводит в чужедальние земли. Если хочешь изведать даль и близь этой дороги, оставь на время свой край, оставь жилище отцов и дедов и иди туда, куда она поведет тебя, где ты никогда не бывал. Но, уходя вдаль, не забывай оглянуться назад, сосчитай и почувствуй сердцем версты, оставленные позади, осмысли умом свой путь.

Другая дорога, как шелковая нить, связывает человека с человеком, народ с народом, переносит огонь из одного сердца в другое. Хочешь познать эту благодатную дорогу — полюби человека, живущего рядом с тобой, не чуждайся его горя и радости. И будут жить люди, как дружная пчелиная семья, а дорога, словно праздничная песня, соединит человеческие сердца.

Есть и еще одна дорога. Она ведет в былые времена, через века переносит нас к предкам. Эта дорога — волшебная, не увидеть ее глазом, не измерить обычной мерой. Еще в старые времена было сказано: «Подняться на небо — нет лестницы, перейти море — нет моста, оживить мертвых — нет силы». Нельзя вернуть речной поток, нельзя вновь начать минувший день, никогда не вернется прожитая жизнь. Но не исчезает под землей наливное зерно, оно прорастает колосом, и не исчезает без следа человек — остается имя, данное ему отцом и матерью, остаются его дела и труд всей жизни, остаются его заветы и сложенные им песни. Наш предок-мариец придумал про путь-дорогу такую загадку: «Лежит — ниже травы, короче тени, безъязычнее рыбы, а встанет — до неба достанет».

Вспомнив мудрые слова наших дедов и отцов, взяв в сердце песни, подобные огненным искрам, не спеша, выходим мы на волшебную дорогу, возвращаемся на четыре столетия назад и начинаем сказание о Кузнеце Песен, богатыре с соловьиным голосом.

Расстелись, дорога, перед нами белым полотном, поведи нас по следам легенды, перенеси из одного века в другой, посади рядышком с предками, заставь старые песни звучать заново…

СЛЕД ПЕРВЫЙ

Какшан-река! Разлилась она весной, словно море, затопила вокруг луга и болота. Тысячи лесных родников, сотни мелких речушек щедро несут свои воды в Какшан-реку. Бежит она к Волге, подмывает берега, зовет с собой прибрежные деревья. «Пойдем со мной, — говорит она иве, — пойдем к большой реке в гости!» Но ива отвечает: «Как я пойду, у меня ветвей много, застряну по дороге». Зовет она дуб: «Пойдем со мной, посмотрим дальние края!» Отвечает дуб глухим голосом: «Корни мои глубоко в землю ушли, не пускают. Не суждено мне увидеть далекие края». Бежит река дальше, говорит вязу: «Пойдем со мной, по большой реке, к синему морю!» Грустно качает вяз головой: «Нет, иди одна. У меня голова лохматая, тело грузное — куда я пойду? Не увидеть мне синего моря…»

Остаются на берегу и ива, и дуб, и вяз, а Какшан-река убегает далеко, к широкой Волге, к синему морю.

Ранним утром плывет по Какшан-реке остроносая лодка. В ней сидят двое. Один, в лохматой меховой — совсем не по погоде — одежде, цепко держит весло, другой — молодой парень-мариец в полотняном кафтане, звонко поет песню. В руках у него не ружье, не лук со стрелой, а волынка — шювыр.

Хорошо поет парень, хорошо играет на звонком шювыре. Нет среди луговых марийцев певца, равного ему, в его шювыр словно вселилась живая душа. Недаром народ прозвал парня Кузнецом Песен. И родичи, и близкие соседи, и дальние, и те, кто совсем издалека приехал — все любят слушать молодого певца. До самого сердца доходят его песни. Даже седые старики, много повидавшие на своем веку, в восхищении качают головами и говорят:

— Ох, Кождемыр! Откуда у тебя такое умение, где нашел ты свои песни?

А Кождемыр отвечает им песней:

На высокой-высокой горе,

На высокой-высокой вершине,

Течет из-под камня родник.

Прилетают туда соловьи,

Чтоб воды родниковой испить.

В той воде есть чудесная сила:

Если выпьешь немного воды,

То раскроешь немые уста,

Обретя чудный песенный дар.

Я бывал на высокой горе,

Там бродил средь цветов поутру,

Там сидел на траве ввечеру,

Пил я воду, что пьет соловей.

Потому моя песня, как лебедь летит,

Потому моя песня, как речка журчит,

Как береза, листвой на ветру шелестит.

И как дуб на горе, и шумит, и гудит.

Кождемыр поглядел на небо: солнце поднялось уже высоко, сияет светлее светлого, щедрыми охапками бросает свои лучи на землю. По небу пролетел, взмахивая сильными крыльями, белоснежный лебедь. Кождемыр, провожая его глазами, запел:

Ай, высоко-высоко

Летит белая лебедь.

Летит белая птица,

Несут ее белые крылья…

Если стрелой остроконечной

Подстрелить птицу белую,

То заплачет ее дитя,

Ой, заплачет ее малое дитя!

Ой, не буду стрелять, не буду,

Не буду стрелять лебедь белую!

Ой, не оставлю сиротой, не оставлю

Ее малое дитя…

Лебедь, услышав песню, глянул вниз и, наверное, очень удивился: рядом с певцом сидел лохматый медведь. Издали медведь был очень похож на человека и вел себя совсем, как человек. Он старательно греб веслом, направляя лодку, словно умелый рыбак. Вот прилетела стайка пестрых уток и уселась на воду прямо против лодки. Медведь даже не посмотрел на них — знай себе машет веслом.

Почему сидит он рядом с