Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун)
- Категория: 🟠Детективы и Триллеры / Шпионский детектив
- Название: Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное)
- Автор: Виктор Суворов (Резун)
- Возрастные ограничения:Книга может включать контент, предназначенный только для лиц старше 18 лет.
- Поделиться:
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Разоблачители ищут — и находят — многочисленные несоответствия в биографиях Виктора Суворова, главного героя романа "Аквариум", и Владимира Резуна, реального человека.
В "Аквариуме" Виктор Суворов в пятнадцатилетнем возрасте торгует на базаре арбузами, а Владимира Резуна с одиннадцати лет готовили в особых военных учебных заведениях.
Виктор Суворов служил в штабе Прикарпатского военного округа, а Владимир Резун — в штабе Приволжского, в тайной запасной столице Советского Союза.
Виктор Суворов попал в номенклатуру Центрального Комитета капитаном, а прыткий Резун — еще лейтенантом, побив все рекорды.
В "Аквариуме" я одной строкой упомянул о подруге Виктора Суворова, звонкой девочке из группы контроля, а в жизни Владимира Резуна дело этим не ограничилось.
Всем выпускникам Первого факультета Военно-дипломатической академии было положено еще как минимум один год проходить подготовку в разных управлениях ГРУ Этот год проработал в центральном аппарате ГРУ и главный герой "Аквариума", а в реальной жизни я попал на боевую работу за рубеж самым первым из всего выпуска, минуя год обязательной дополнительной подготовки.
Виктор Суворов работал в Вене, втором по значению центре мирового шпионажа, а Владимир Резун — в Женеве, в первом центре, в главной его столице.
В "Аквариуме" у Виктора Суворова был один Навигатор, а в реальной жизни за время моей работы в Женеве сменились три резидента: двое были умными, третий — не очень. Когда через несколько лет после всего случившегося этот третий умер, никто из ГРУ не пришел на его похороны, хотя был он генерал-майором. Его люто ненавидели все — и начальники, и подчиненные. Полосатые штаны он заработал только потому, что брат его был помощником у товарища Брежнева. Этот умник в генеральских штанах рос в высоких кабинетах Москвы, и его первой должностью за рубежом, высшей из всех возможных, была должность резидента ГРУ в Женеве. Он провалил все, что можно было провалить. Его образом я не стал поганить свою книгу. И настоящих причин ухода никогда не объяснял.
Виктор Суворов бежал один и из Австрии, Владимир Резун — с женой и малыми детьми и из Швейцарии.
Перерабатывая для романа "Аквариум" собственную биографию, я совершенно сознательно работал "на понижение". Никаких прямых совпадений в деталях биографий главного героя романа Виктора Суворова и автора романа Владимира Резуна и не должно было быть — напротив, я внимательно следил за тем, чтобы таких совпадений не было. "Аквариум" — не обо мне, а о том, как работает советская военная разведка от батальона и выше, до самых важных резидентур. Если бы я назвал подлинные имена, места, даты и детали реальных событий и операций, это было бы подлостью по отношению к моим товарищам, сослуживцам и командирам. Потому я сместил действие романа во времени и пространстве, изменил имена и обстоятельства, чтобы невозможно было вычислить ни меня, ни моих коллег, ни нашу иностранную агентуру. Исключением стали лишь имена некоторых самых высокопоставленных советских военачальников и чиновников, личности и детали биографии которых широко известны и никогда не были секретом.
С особой осторожностью я писал об агентуре и о работе с ней. С моим уходом не был связан ни один шпионский процесс, никто не был арестован или осужден. Может быть, я плохо работал и ничего не знал? Того, кто в стратегической агентурной разведке плохо работает, выгоняют после первого года. Я же отбыл полный срок командировки, все три года, и в виде исключения был оставлен на четвертый год, а в виде особого исключения — на пятый.
"Аквариум", как и книгу "Рассказы освободителя", я опубликовал под псевдонимом и решил его никогда не раскрывать, чтобы никому не причинять неудобств, Меня впервые раскрыл начальник ГРУ генерал армии В. М. Михайлов. В интервью газете "Комсомольская правда" (23–31 августа 1991 г.) он сообщил: "Настоящая фамилия автора ["Аквариума"] — Резун. Это наш полковник[3], лет 11–12 назад сбежавший в Англию."
Тане
ПРОЛОГ
— Закон у нас простой: вход — рубль, выход — два. Это означает, что вступить в организацию трудно, но выйти из нее еще труднее. Для всех членов организации предусмотрен только один выход из нее — через трубу. Для одних этот выход — с почетом, для других — с позором, но для всех нас есть только одна труба. Только через нее мы выходим из организации. Вот она, эта труба, — седой указывает мне на огромное, во всю стену, окно, — полюбуйся на нее.
С высоты девятого этажа передо мной открывается панорама огромного пустынного аэродрома, который тянется до горизонта. А если смотреть вниз, то прямо под ногами — лабиринт песчаных дорожек между упругими стенами кустов. Зелень сада и выгоревшая трава аэродрома разделены несокрушимой бетонной стеной с густой паутиной колючей проволоки на белых роликах.
— Вот она, — седой указывает на невысокую, метров в десять, толстую квадратную трубу над плоской смоленой крышей.
Черная крыша плывет по зеленым волнам сирени, как плот в океане или как старинный броненосец, низкобортный, с неуклюжей трубой. Над трубой вьется легкий прозрачный дымок.
— Это кто-то покидает организацию?
— Нет, — смеется седой, — труба — это не только наш выход, труба — источник нашей энергии, труба — хранительница наших секретов. Это просто сейчас жгут секретные документы. Знаешь, лучше сжечь, чем хранить. Спокойнее. Когда кто-то из организации уходит, то дым не такой, дым тогда густой, жирный. Если ты вступишь в организацию, то и ты в один прекрасный день вылетишь в небо через эту трубу. Но сейчас организация дает тебе последнюю возможность отказаться, последнюю возможность подумать о своем выборе. А чтобы у тебя было над чем подумать, я тебе фильм покажу.
Седой нажимает кнопку на пульте и усаживается в кресло рядом со мной. Тяжелые коричневые шторы с легким скрипом закрывают необъятные окна, и тут же на экране без всяких титров и вступлений появляется изображение. Фильм черно-белый, пленка старая и порядочно изношенная, Звука нет, и оттого отчетливее слышно стрекотание киноаппарата.
На экране высокая мрачная комната без окон, напоминающая цех или котельную. Крупным планом — топка с заслонками, похожими на ворота маленькой крепости, и направляющие желоба, которые уходят в топку, как рельсы в тоннель. Возле топки люди в серых халатах. Кочегары. Вот подают гроб. Так вот оно что! Крематорий. Тот самый, наверное, который я только что видел в окне, Люди в халатах поднимают гроб и устанавливают его на направляющие желоба. Заслонки печи плавно расходятся в стороны, гроб слегка подталкивают, и он несет своего неведомого обитателя в бушующее пламя.
А вот крупным планом камера показывает лицо живого человека. Лицо совершенно потное. Жарко у топки. Лицо показывают со всех сторон бесконечно долго. Наконец камера отходит назад, показывая человека полностью. Он не в халате. На нем дорогой черный костюм, правда, совершенно измятый. Галстук на шее скручен в веревку. Человек туго прикручен стальной проволокой к медицинским носилкам, а носилки поставлены к стене на ручки так, чтобы человек мог видеть топку.
Все кочегары вдруг повернулись к привязанному. Это внимание ему, видимо, совсем не понравилось. Он кричит. Он страшно кричит. Звука нет, но я знаю, что от такого крика дребезжат стекла. Четыре кочегара осторожно опускают носилки на пол, потом дружно поднимают их. Привязанный делает невероятное усилие, чтобы воспрепятствовать этому. Титаническое напряжение лица. Вена на лбу вздута так, что готова лопнуть. Но попытка укусить руку кочегара не удалась. Зубы привязанного впиваются в собственную губу, и черная струйка крови бежит по подбородку. Острые у человека зубы, ничего не скажешь. Его тело скручено крепко, но он извивается как пойманная ящерка. Его голова, подчиняясь животному инстинкту, мощными ритмичными ударами бьет о деревянную ручку, помогая телу. Привязанный бьется не за свою жизнь, а за легкую смерть. Его расчет понятен: раскачать носилки и упасть вместе с ними с направляющих желобов на цементный пол. Это будет или легкая смерть, или потеря сознания. А без сознания можно и в печь. Не страшно…
Но кочегары знают свое дело. Они просто придерживают ручки носилок, не давая им раскачиваться. А дотянуться зубами до их рук привязанный не сможет, даже если бы и лопнула его шея.
Говорят, что в самый последний момент своей жизни человек может творить чудеса. Подчиняясь инстинкту самосохранения, все его мышцы, все его сознание и воля, все стремление жить вдруг концентрируются в одном коротком рывке…
И он рванулся! Он рванулся всем телом! Он рванулся так, как рвется лиса из капкана, кусая и обрывая собственную окровавленную лапу.