Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV–ХХ вв. - Джон Патрик Бальфур

Джон Патрик Бальфур

Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV-ХХ вв.

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2017

Пролог

Вдоль бескрайних евразийских степей, от границ Китая на запад через Туркестан и дальше, на протяжении многих веков катились волны кочевых народов. Пастушеские, скотоводческие общины, живущие в шатрах, наездники и погонщики верблюдов, занимающиеся разведением и откормом отар и стад, в свою очередь предназначенных кормить и одевать их, они перемещались от пастбища к пастбищу в зависимости от времени года, периодически продвигаясь все дальше в поисках лучших земель или же стремясь уйти от теснивших их сзади других кочевников. Иногда они обменивали свои продукты животноводства на продукты городских жителей и земледельцев, реже переходили к оседлому образу жизни в орошаемых оазисах. Эти степные кочевники, вынужденные, ради поддержания скотоводческой экономики, круглый год воевать с силами природы, объединившись в племенные союзы, развили свои особые навыки, ремесла, общественные институты и обычаи.

Среди них широкое распространение получил активный народ, ставший известным под именем турок. Для китайцев и других соседей они были ту-кюэ, или дюр-кё, воинственное племя, взявшее свое имя (так утверждают) от названия холма, расположенного в местах их обитания и своими очертаниями напоминавшего шлем. Отождествляемые на ранней стадии с гуннами, турки близки по происхождению к монголам и к народам, которые позже стали известны как финны и венгры.

В VI веке они поработили другой родственный им народ, чтобы установить свое господство над территорией, ставшей известной как Монголия. Оттуда они распространились по обширному участку степи в северном, южном и западном направлении и основали империю кочевников – крупнейшую из всех доселе известных. Теряя единство по мере расселения, они тем не менее сохранили отчетливые расовые и языковые признаки. Их чувство общности было настолько сильным, что в своем языческом поклонении земле, воздуху, огню и воде они считали силы природы тоже турецкими. Миновав стадию примитивного пастушеского варварства, турки создали в рамках патриархального кланового общества свою собственную цивилизацию с правителями. И она была чем-то большим, чем просто старейшины племен и вассальные племена под их властью.

В начале VIII века племена, которые ушли на запад, – их называли огузами, и вел их легендарный Серый Волк, а предводителями были в основном вожди из клана Сельджуков, – достигли Самарканда, что в Трансоксиане, чтобы установить свое господство над западной частью Центральной Азии. Одновременно другая расселявшаяся народность – арабы из Исламского халифата – двинулись из Аравии на север и восток, чтобы покорить империю персов. Сила турок уступила им. Но торговые и культурные связи между двумя народами сохранились. Взаимовыгодная торговля велась вдоль караванных путей дополняющими друг друга продуктами растениеводства и животноводства. А начиная с IX века турки стали отказываться от своих языческих верований и принимать ислам.

Арабы быстро разглядели боевой дух этого тюркского народа. Помимо таких моральных качеств, как стойкость, самодисциплина и прозорливость, кочевой образ жизни воспитал в них боевой дух, привычку к мобильности, умение ездить верхом и потрясающее обращение с луком при верховой езде. И армии халифата Аббасидов начали нанимать турок в свои ряды, причем те, кто обратились в мусульманство и получили статус старших рабов, могли рассчитывать на повышение по службе. И к концу IX века большинство военных должностей, а также многие политические посты в Арабской империи оказались занятыми турками-мусульманами. По мере упадка Арабской империи в XI веке династия турок-сельджуков заполнила вакуум своей собственной империей, исламским государством, опиравшимся на традиции халифата Аббасидов и вобравшим в себя другие тюрко-мусульманские образования. Сделав лук и стрелу символом власти, сельджуки распространили свое господство на Персию, Месопотамию и Сирию. Так народ кочевников-степняков перешел к жизни в статичном окружении.

В отличие от других известных в истории кочевых народов – гуннов, монголов, эфемерных аваров – турки-сельджуки оказались достаточно устойчивыми и продуктивными, чтобы достойно ответить на вызовы оседлой жизни. Приспосабливая свои собственные традиции и институты к требованиям оседлой цивилизации, они проявили себя как строители империи, обладавшие конструктивным чувством государственности, внеся весьма позитивный вклад в историю, пока старый мусульманский мир перестраивался для новой фазы социального и экономического, религиозного и интеллектуального движения вперед. Пастухи и воины степей стали городскими жителями – администраторами, купцами, производителями, ремесленниками, держателями земли и пахарями, строителями дорог, караван-сараев, мечетей, школ и больниц. Теперь они развивали и поощряли ученость – философию и науки, литературу и искусство, в чем им показывали пример персы и арабы до них. Тем не менее вне оседлой, централизованной жизни Сельджукского государства сохранялось значительное и, по существу, автономное население турок, которое по-прежнему вело кочевой образ жизни. Объединяясь в союзы с другими скотоводческими племенами, многие из которых оставались язычниками, они составляли особенно воинственные группы, которые первоначально были оплотом вооруженных сил сельджуков. Теперь они разоряли заселенные провинции и беспокоили центральное правительство своими неконтролируемыми хищническими действиями. Образуя, по сути, общество обособленное от государства, со своей собственной культурой и диссидентскими взглядами, они стали называться обобщенно туркмены (туркоманы), хотя, если говорить строго, это определение применимо только к их мусульманским элементам.

Доминирующими среди этих людей были гази, святые «воины веры», являвшиеся продуктом более раннего народного движения. Набиравшиеся из разношерстной толпы добровольцев, зачастую бродяг, беглых, недовольных и безработных, ищущих средства к существованию, они имели своей задачей борьбу с «неверными», а главным их побудительным мотивом был грабеж. Они традиционно сражались, как воины пограничных территорий, совершая набеги за пределы мусульманского мира. В XI веке они стали действовать на западе, на подвижных границах между империями сельджуков и Византии, в Малой Азии. Здесь им противостояли группы греческих воинов-акритов – жителей пограничных местностей, также занимавшихся набегами и столь похожих на турок в своих традициях ведения войны и изоляции от любой центральной власти, что их зачастую нельзя было рассматривать иначе как братьев по оружию. Прочие многоликие туркменские элементы тоже двигались к границам в поисках новых пастбищ. Они присоединялись к гази в рейдах через границы именно в то время, когда защита Византии стала ослабевать.

В намерения сельджукских султанов, старавшихся завоевать лежащую на юге мусульманскую империю, не входило стремление к войне с христианской Византией, нейтралитет которой обеспечивал их сирийский фланг. Тем не менее они оказались втянутыми в нее, и это было свершившимся фактом, по большей части из-за объединения сил воинственных гази и мародерствующих туркмен. Правительство сельджуков было вынуждено считаться с этим и, где возможно, стремилось обратить в свою пользу. Султан сельджуков Тогрул таким образом повернул «святых воинов» от разграбления своих же мусульманских провинций в направлении последовательных кампаний против христианского государства Армении, диссидентской пограничной провинции Византии. Здесь их успех в сражениях дополнялся многочисленными набегами с постоянно нараставшей жестокостью; они проникали из Восточной в Центральную Анатолию и даже достигли берегов Эгейского моря.

За эти действия византийский император Роман IV Диоген чувствовал себя обязанным отомстить. В попытке восстановить контроль над Арменией он предпринял против турок поход с неоднородной армией, состоявшей в значительной мере из иностранных наемников. Результатом стало поражение императора в 1071 году и его пленение сельджукским султаном Алп Арсланом (Бесстрашным Львом) в исторической пограничной битве при Манцикерте. Это сражение навсегда осталось в памяти греков как «ужасный день», историческое столкновение между двумя империями и двумя верами. Оно раз и навсегда открыло туркам дорогу в Малую Азию.

Битва при Манцикерте имела серьезные последствия для будущего. Однако в настоящем она не повлекла за собой резкого изменения ситуации на завоеванных землях. Это была победа, к которой стремились и которую одержали воинственные мусульманские нерегулярные войска, а не регулярные армии государства сельджуков. Ее непосредственным реальным результатом стало распространение из восточной части Малой Азии на ее центральную часть смешанной приграничной цивилизации гази. Туркменские кочевники теперь уверенно двинулись на новые земли, не имея преграды в виде границы.