Один румынский дракон - Бекки Чейз

Один румынский дракон

Последняя надежда

Смазанный стук клювом по стеклу вытолкнул Присциллу из состояния угрюмой задумчивости. Вздрогнув, она откинула плед, в который куталась последнюю четверть часа, и медленно подошла к окну. Над Парсон Холлом давно сгустились сумерки, но света единственной свечи хватило, чтобы разглядеть сидящего на карнизе потрепанного почтового голубя. Амулет с кристаллом на его когтистой лапке безопасно светился зеленым. На всякий случай Присцилла провела ладонями вдоль рамы, но не обнаружила даже легкого шлейфа проклинающей магии. Чисто — письмо не вскрывали. Да и кому оно могло понадобиться?

— Нечего себе льстить, — буркнула она, поворачивая резную ручку окна. — Нищие неудачники никому не интересны.

Впустив птицу в комнату, Присцилла поймала брошенный в руки конверт с гербом де Ла Росс и замерла, не решаясь сломать сургуч. Даже не разворачивая письма, она знала, что в нем ждет очередной отказ. Вот уже несколько дней французские родственники выражали соболезнования в связи с преждевременной кончиной дяди Адриана, и на этом их поддержка заканчивалась.

Родителей Присцилла лишилась в раннем детстве.Почти восемнадцать лет ее воспитывала тетя Жизель — старшая сестра матери — которая хоть и не пренебрегала обязанностями, но и сильно не усердствовала. Главной целью каждой девушки она считала удачное замужество, что в случае с племянницей было весьма затруднительно из-за скромных доходов семьи.

Поначалу они жили в Тилбери,[1] в тесном одноэтажном коттедже, но когда Присцилле исполнилось десять, дядя увлекся торговлей на магической бирже. Дела пошли успешно, финансовое положение Парсонов улучшилось. Из восточного предместья Лондона они перебрались в респектабельный район на границе с Вестминстером,[2] и тетя Жизель принялась устраивать будущее Присциллы, весьма кстати вспомнив про аристократические корни.

— Ты тоже де Ла Росс, как и мы с твоей матерью, — повторяла она, выбирая правильную, на ее взгляд, школу. Никаких колледжей для магов без родословной, только рекомендованные высшим обществом. — И должна вести себя соответственно.

Тетя утверждала наряды и друзей, отвозила на одобренные приемы, поддерживала знакомства с перспективными кандидатами на роль жениха, и Присцилла не возражала. Ей нравился праздный досуг, нравилась роскошь, но все это рассеялось в один миг, когда дядя потерял большую часть состояния из-за неудачной сделки. А следом в прах рассыпался и иллюзорный мир вокруг. Поклонники внезапно исчезли, а именитые друзья стали реже приглашать в гости и почти не поддерживали связь. Стыдясь нынешнего положения, Присцилла не напрашивалась на эти встречи — ей было неловко заискивать и просить. Но унизиться все-таки пришлось, когда у ворот Парсон Холла выстроилась вереница кредиторов.

С горя тетя прикинулась больной, но и это не помогло отсрочить выплаты. Решив, что терять уже нечего, дядя согласился на покупку сомнительных акций, которые через пару дней втрое упали в цене, а вслед за ними сердечный приступ свалил и самого дядю.

— Теперь только ты сможешь спасти нас от нищенского существования, — с пафосом заявила тетя, едва они с Присциллой вернулись с кладбища Хайгейт.

И ожидаемо свела разговор к теме удачного замужества.

В теории стратегия была верной, но лондонские газеты разнесли новость о банкротстве Парсонов быстрее, чем закончились похороны.

Вняв настояниям тети, Присцилла попыталась отыскать жениха за границей. Пришлось составить список всех состоятельных родственников и отправить им ненавязчивую просьбу о визите, который «помог бы оправиться от тяжести утраты», но в ответ прилетали лишь избитые фразы об участии и пожелания терпения.

Вздохнув, Присцилла распечатала последнее письмо. Лист, испещренный размашистыми завитками кузины Маргери, облегчения не принес.

«Моя дорогая Присси, невозможно передать, как сильно я сожалею из-за отказа маман пригласить тебя на каникулы к нам в Шамони. Я проплакала всю ночь, как только узнала о дядюшке Адриане, а новость о вашем разорении повергла меня в шок. Искренне надеюсь, что все уляжется…»

Дальше Присцилла не читала.

— Проклятые репортеры!

Французская пресса тоже оказалась резвой и захлопнула дверь в высший свет прямо перед носом.

«И что теперь делать?»

Скомкав письмо, Присцилла кинула его в камин, который не топили со вчерашнего вечера — закончились дрова. Вместе с идеями, как выпутаться из безденежья. Не устраиваться же на работу, как обычные маги.

Отыскав в шкатулке митенку с вшитым кристаллом для усиления чар, Присцилла надела ее и развернула руку к камину. Камень приятно холодил ладонь, питаясь от внутренней магии.

«Сколько же я им не пользовалась? Кажется, с выпускного бала…»

В высшей школе ей присвоили шестой уровень из десяти возможных. Чуть выше среднего, как у большинства. И наводить чары без подручных средств Присцилла не могла, да и не хотела.

Теперь пришлось вспомнить навыки. Сосредоточившись, она прикрыла глаза и мысленно вызвала искру. Кончики пальцев знакомо кольнуло — магия действовала. Уловив приказ, кристалл вытолкнул крошечный сгусток жара, и бесполезное послание Маргери вспыхнуло как от спички.

— Ты сама разжигаешь камин? — раздалось из-за спины. Войдя в спальню, тетя Жизель укоризненно покачала головой и добавила любимым поучающим тоном: — Аристократке неприемлемо пользоваться бытовой магией, когда есть прислуга.

— Если ты о нашей единственной горничной, то она утром попросила расчет.

А дворецкий и кухарка сделали это днем ранее. Даже садовник не задержался.

Поджав губы, тетя величественно присела на краешек дивана, всем своим видом демонстрируя, что манеры важны в любой ситуации.

— Я осторожно навела справки о Хьюго Хамфри, который неудачно сватался к тебе весной. И он пока не женат.

— Ты же сама не позволила с ним общаться! — вспыхнула Присцилла.

Запрет был весьма кстати — Хью не блистал ни умом, ни достижениями. С ним было сложно вести даже светскую беседу о погоде.

— Знаю, милая, он туповат, но в сложившейся ситуации это сыграет нам на руку. И если ты ему намекнешь, что свободна…

— Да как… да я не…

От возмущения Присцилла не могла подобрать слов. Родная тетя подталкивала ее к замужеству с идиотом!

И пусть лишаться привычных удобств не хотелось, стремление вернуть утраченную роскошь не оправдывало радикальных мер.

— А в качестве свадебного подарка, попросишь оплатить проценты банка, — с довольной улыбкой продолжала тетя, протянув закладную на Парсон Холл. — Уверена, Хью не откажет. Он был так увлечен тобой…

— При всем моем уважении, тетя Жизель,