Актуальные медиапонятия: опыт словаря сочетаемости - Сергей Страшнов

Актуальные медиапонятия: опыт словаря сочетаемости

Сергей Страшнов

© Сергей Страшнов, 2017

© Роман Абрамов, дизайн обложки, 2017

Редактор Мария Муханова

Редактор Никита Соколов

Корректор Никита Кушкин

Корректор Юлия Скрябова

Юридическое сопровождение Тимофей Юртов

ISBN 978-5-4483-4062-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О странных «сопряжениях» в журналистике

(Объяснительные заметки)

Имея представление о ситуации в других областях гуманитарных знаний, берусь утверждать, что лексикон большинства журналистов и даже их вузовских преподавателей сравнительно узок и консервативен. Есть, разумеется, профессиональный жаргон (безешка, джинса, подложка и т. п.), которым особенно любят щеголять вновь обращенные; не исключаются, разумеется, и веяния моды (в связи с которыми справедливо беспокойство, что нам угрожает засилье англицизмов); но все же гораздо чаще презентация живого и динамичного сопровождается почему-то схоластикой и статикой – вот уже и парадокс! Для многих мятущихся натур медийная проблематика по-прежнему сводится к неподвижному набору жанров.

Вероятно, чтобы сделать теорию журналистики убедительной, полезной и интересной для практиков, нужно сблизить две очевидные противоположности: находить типы, сохраняя лица; прорисовывать линии, сберегая первичные оттенки и даже ароматы; за деревьями видеть лес, а в лесу различать отдельные деревья. Историк (в том числе историк культуры) и литературный критик посоветуют внимательнее относиться к процессу, где среди спасительно знакомого обязательно появляется и мелькает озадачивающая новизна, а философ напомнит о диалектике. И такие подсказки для медийной теории и только еще складывающейся медиакритики могут оказаться решающими.

Любопытна в этой связи известная многим, но использующаяся почти всеми половинчато книга Э. Дэнниса и Дж. Мэррилла «Беседы о масс-медиа» (М., 1997). В каждой главе, то есть по каждому поводу, здесь высказываются два неуступчивых мнения, не сводимых в итоге к суммирующему постулату. Но характерно, что на стыках определенней и даже резче обнажаются и составляющие элементы, и явления в целом.

В таком – конфликтном – подходе кому-то почудится гегельянская нарочитость, на сей раз лишенная, впрочем, примиряющего синтеза, но опыт американских оппонентов скорее как раз соответствует природе массмедиа как зоны противоречий, области причудливых соединений. Несмотря на неуклонную регулярность выпусков, актуальность сообщений делает их несистематичными. То есть журналистика и предсказуема, и неожиданна – либо, наоборот: и хаотична, и стереотипна. Это резервуар информации сугубо прикладной, берущий содержание извне (исключение – как раз публикации медиакритиков), но и всеобъемлющий, наделяющий СМИ особенной влиятельностью; это источник представлений заведомо поверхностных, но и универсальных; сиюминутных, но и постоянных, существенно превышающих по своей плотности все иные наши контакты.

Наметившийся ряд оппозиций можно легко возобновить и продолжить с любого места, чем мы, собственно, ниже и займемся в попытке раскрыть парадоксы журналистики с акцентом на явления самые современные, однако пока – в этих объяснительных заметках – вернемся к методике постижения. Адекватных подходов тоже ведь немало: Дэннис и Мэррилл продемонстрировали только один из самых продуктивных. Однако важен импульс, важен поиск исследовательской интриги, не направляющий в сторону упрощений, а ориентирующий на выявление сложности происходящего в СМИ. И ведь такую интригу нет нужды выдумывать, ее следует уловить в реальной медиапрактике и затем уяснить. Мой вариант – это опять-таки лишь проба. Разумеется, не исчерпывающая, но хотелось бы надеяться, что и не бесплодная – сторонящаяся как самоцельно иронической игры в двусмысленности, так и вялых релятивистских рассуждений о диффузии всех процессов, размытости всех понятий.

Собственный план я вижу в том, чтобы рассматривать объекты исследования не просто в сопоставлениях, даже не только в контексте и тем более не по отдельности (публицистика и интервью, тенденциозность и репортаж, стихи и фельетон) – но именно в их соединениях, в столкновениях. И задача не сводится, по образцу толковых словарей, к определению термина (см., например, подготовленный агентством «РИА Новости» «Справочник молодого журналиста» – М., 2010), а предполагает разговор как бы по касательной – о явлении, им обозначаемом, что выливается в истолкование – обсуждение его потенциала, отслеживание его судьбы и наглядного воплощения. Соответственно, предпочтение будет отдано словам не односложным (хотя бы и таким экзотическим, как «папарацци»), а многосоставным – или же словосочетаниям.

Странные, как выражались в XVIII столетии, «сопряжения далековатых идей» не изобретены исключительно творческой фантазией журналистов, что зачастую бывает с поэтами, – это лишь отражение действительно происходящего в эпоху конвергенции СМИ. Результаты возникают самые разные: амбивалентные (например, «инфотейнмент»), откровенно оксюморонные («прикладная поэзия»), промежуточные («гласность»), эклектичные («квалоид»), компромиссные («скрытая реклама»), взаимодополняющие («организационно-контролирующая функция»), противоречивые («календарные новости»), противоестественные («тенденциозный репортаж»), синтезирующие («глокализация») и чуть ли не дублирующие («образовательная журналистика»).

У лингвистов принят тип словаря сочетаемости слов. Цель такового – выявить соединительную ценность слов и дать перечень самых широкоупотребительных словосочетаний. В соотношении со столь определенными изданиями предлагаемый подзаголовок имеет в виду медийную сферу (это журналистский словарь сочетаемости), что придает ему ощутимый метафорический оттенок. Прежде всего сюда будут включаться как раз не «самые широкоупотребительные словосочетания», то есть очевидные (такие, допустим, как «информационный повод»), но наиболее острые, проблематичные, характеризующие актуальные процессы и тенденции. Далее, акцент будет перенесен с принятого в лингвистике перечня сочетаний на смысл и последствия, в итоге столкновений возникающие. Поэтому, как уже оговорено, далеко не всякий раз в центре обсуждения окажутся собственно словосочетания – нередко отдельные, но сложносоставные слова (вроде «медиарилейшнз», «ньюсмейкер»), появившиеся из союза антонимов («квалоид», «глокализация»), – причем в роли переакцентировщика значения выступает иногда всего лишь короткая приставка («демассификация», «ребрендинг»). Любое из разбираемых сочетаний и слов – феномен, и существует стремление: не претендуя на исчерпывающее описание, выявить суть этого самого феномена.

Наконец, название работы условно и потому, что она заведомо не претендует на энциклопедическую полноту и педантичность. К тому же принятая в качестве принципа теоретическая системность позволяет не ограничивать себя и в историческом материале, примерах. Они достаточно разновременны, поскольку и книжка эта складывалась не один год. Однако рассчитываю, что выборочность несколько компенсируется эффектами отражения: например, понятия массовой или качественной прессы, глобализации и регионализации, масс и элит специально почти не оговариваются, зато они исподволь восстанавливаются и остраненно, в неожиданных, смею надеяться, ракурсах разбираются в связи с промежуточными терминами «квалоид (миддл-пресса)», «глокализация», «демассификация». Некоторые пояснения (по поводу «неформата», «жанра», «журналистики как деятельности творческой»), наоборот, даются от противного. А в отдельных главках неизбежны и дополнения к персональным характеристикам: так, о медиатизации будет говориться и в связи с информационными войнами, и в связи с «четвертой властью», и в связи со средствами массового воздействия, и в некоторых иных случаях. То есть выделяются ключевые, контекстообразующие понятия, круги от которых, как на воде, расходятся в разные стороны.

И еще несколько оговорок. В «словнике» оказалось немало терминов иноязычных, до которых я, честно говоря, сам не слишком большой охотник, но не открыть им двери было невозможно – настолько настойчиво они сюда стучались. Хотя перед вами отнюдь не фундаментальный лексикон. С другой стороны, отбор велся достаточно строго и некоторые нелепые, но уже встречающиеся словосочетания (типа «медиажурналистика») попасть в сборник просто не могли.

Читателю предлагается не словарь в строгом значении этого жанра, а цикл эссе (их сейчас 45), признание чего освобождает от необходимости выстраивать объемный справочный аппарат, ведь по одному из определений, термином «эссе» обозначается не только опыт, но и текст без сносок. Выбор может показаться прихотливым, но своя система как раз есть. Скорее это все-таки лекции-эссе: текст возникал и создавался в процессе подготовки к занятиям и на самих занятиях со студентами. Отсюда стремление уйти от наукообразия, уравновесить отвлеченное живым и конкретным, порождающее иногда, к сожалению, неизбежные упреки в разностильности.