Только для личного ознакомления - Ян Флеминг

Предисловие Сергея Петухова

С «агентом 007» британской спецслужбы Джеймсом Бондом западный читатель познакомился в 1954 году, когда Иэн Флеминг (в прошлом сотрудник английской военной разведки) опубликовал свою первую книгу «Казино Ройял». С этого момента началось триумфальное шествие Бонда по всему миру. Каждый год выходили романы Флеминга и неизменно становились бестселлерами. Их киноверсии собирали у экранов миллионы почитателей голубоглазого супермена. В странах, где никогда не издавались книги о приключениях «агента 007», непрерывно огромными тиражами печатались критические, а чаще просто ругательные рецензии на творения Иэна Флеминга. Но, несмотря ни на что, приключения Джеймса Бонда вошли в золотой фонд мирового политического детектива.

Отрицать неувядающую популярность Бонда сегодня означает по-прежнему уподобляться страусу, прячущему голову в песок в попытке не видеть реальность. Почему же даже через 26 лет после смерти Флеминга его герой остается кумиром западных читателей и зрителей?

Проще всего было бы по старинке навесить западному обывателю ярлык всеядного потребителя массовой культуры. Но стереотип «классового подхода» в литературе настолько скомпрометировал себя, что вряд ли удовлетворит даже самого невзыскательного из наших читателей. Сейчас мы хотим сами разобраться в том, что хорошо, а что плохо. Стремление же иметь собственное мнение, пожалуй, самое важное завоевание происходящих у нас перемен.

Ни в коей мере не предвосхищая самостоятельных выводов советских любителей политического детектива, отметим лишь одну характерную деталь сочинений Иэна Флеминга. В его книгах через мировоззрение «секретного агента Ее Величества» преломляются драматические коллизии, которыми изобиловали отношения Запада и Востока в годы «холодной войны». Венгерские события, тайная война разведок за сферы влияния в странах «третьего мира», карибский кризис, берлинское противостояние и многое, многое другое. И не мудрено, что многочисленные читатели и зрители оценивали политические события тех лет с позиций «агента 007».

Начиная публикацию произведений Иэна Флеминга на русском языке, мы не только отдаем нашим читателям литературные долги, но и возвращаем им неизвестную часть нашей истории. Ибо многие события международной политики имели оборотную сторону, взглянуть на которую «со стороны» мы были ранее лишены возможности. Вероятно, попутно рухнет миф об Иэне Флеминге, в романах которого по определению Советского Энциклопедического Словаря (1982 г.) «нелепая сказочность сюжетов сочетается с проповедью жестокости и цинизма».

Представляя два рассказа о Джеймсе Бонде, мы предлагаем оценить, так ли уж нелепы и сказочны их сюжеты тридцатилетней давности сегодня, когда «длинная черная стрела» мусульманских фундаменталистов продолжает лететь в «мишень» — Салмана Рушди; когда в новозеландском порту французская спецслужба сжигает яхту «Рейнбоу Уорриор» международной организации «Гринпис», выступающей за сохранение окружающей среды. А о степени цинизма «агента 007» все же лучше судить по его поступкам и мыслям, а не по энциклопедической справке.

Самая красивая птица на Ямайке (а некоторые считают — в мире) — вымпелохвостка, или колибри-доктор. Самец колибри около девяти дюймов в длину, причем семь из них приходится на хвост — два длинных черных пера, фестончатых по внутреннему краю, которые, перекрещиваясь, похожи на раскрытые ножницы. Крылья темно-зеленые, голова с хохолком и доверчиво блестящие глаза-бусинки черные, а грудь и брюшко изумрудно-зеленые, причем такого яркого цвета, что, когда видишь птаху на солнце, кажется, что зеленее ничего в мире нет. На Ямайке особо любимым пернатым дают прозвища. Trochilus polytmus[1] окрестили птицей-доктором из-за хвостовых перьев, напоминающих фалды длиннополых сюртуков, что носили врачи в прежние времена.

Баловнями миссис Хавлок были две семьи этих птичек, жизнь которых — полеты за цветочным нектаром, ссоры, любовь, устройство гнезд и воспитание птенцов — она впервые наблюдала еще лет тридцать назад, когда, выйдя замуж, приехала в «Усладу». Теперь ей было за пятьдесят, и, конечно, за минувшие годы сменилось много поколений тех первых двух пар, которые ее свекровь назвала Пирамом и Фисбой и Дафнисом и Хлоей. Но последующая череда их потомков сохраняла эти имена, и сейчас миссис Хавлок, сидя за чайным столиком на прохладной широкой веранде, наблюдала, как Пирам с негодующим писком пикировал на Дафниса, тишком собравшего весь нектар с чужой китайской розы и без спросу залезшего в соседский куст педилянтуса[2] — исконное владение Пирама. Два крошечных черно-зеленых метеора пронеслись над лужайкой, усыпанной куртинами великолепных мальв и бугенвиллей, и скрылись из виду в цитрусовой роще. Скоро драчуны вернутся как ни в чем не бывало. Постоянно воевали они понарошку, ведь в прекрасно ухоженном саду нектара хватало на всех.

Поставив чайную чашку, миссис Хавлок сказала:

— Они и в самом деле невероятные притворы.

Полковник Хавлок взглянул на нее поверх «Дейли Глинер».

— Кто?

— Пирам и Дафнис.

— О да. — Полковник считал их клички идиотскими. Он сказал:

— Мне сдается, что Батиста скоро даст тягу. Кастро действует молодцом. Сегодня утром один малый у Баркли рассказывал, что на Кубе уже началась паника. Массу денег переводят сюда. Еще он сообщил, что «Свежий воздух» продан новым хозяевам. Сто пятьдесят тысяч фунтов за тысячу акров овечьих клещей и дом, который рыжие муравьи доедят к рождеству! Кто-то неожиданно приехал и купил эту задрипанную гостиницу «Голубая бухта». Ходят слухи, что даже Джимми Фаркасон нашел покупателя на свой участок, а также злокачественную лихорадку и грибковую эпидемию деревьев в придачу, без запроса, я полагаю.

— Для Урсулы это будет счастьем. Бедняжка не переносит здешнего климата. Хотя не могу сказать, что мне понравится, если кубинцы скупят весь наш остров. Кстати, Тим, откуда у них столько денег?

— Рэкет, совместные капиталы, государственная казна — бог знает. Страна наводнена жульем и гангстерами. Они, вероятно, хотят поскорее изъять свои денежки с Кубы и вложить их где-нибудь еще. Теперь, когда фунты стерлингов конвертируются с долларами, Ямайка для них не хуже других мест. Говорят, что этот тип, купивший «Свежий воздух», просто вытряхнул кучу наличных из чемодана на пол конторы Ашенхейма. Думаю, он придержит имение год-другой, а когда тучи рассеются или, наоборот, придет Кастро и вычистит их помойку, он опять выставит «Свежий воздух» на продажу, понесет разумные убытки и с деньгами уберется отсюда куда-нибудь подальше. Жаль, между прочим, «Свежий воздух» — отличное место. Его можно было бы воскресить, если бы кого-нибудь в их семье это интересовало.

— При деде Билла их имение занимало десять тысяч акров. Управляющий тратил три дня, чтобы объехать его границы.

— Биллу на это наплевать. Держу пари, что он уже заказал билеты в Лондон. Еще один из старожилов покидает остров. Скоро никого не останется, кроме нас. Слава богу, что Джуди любит эти места.

Миссис Хавлок поспешила успокоить мужа:

— Да, дорогой. — И позвонила в колокольчик, чтобы убрали со стола. Из бело-розовой гостиной на веранду вышла огромная иссиня-черная негритянка Агата в старомодном белом платке, какие еще продолжали носить на Ямайке вдали от побережья. За ней следовала хорошенькая юная квартеронка по имени Фейпринс из Порт-Марии, которая под руководством Агаты готовилась в горничные.

Миссис Хавлок распорядилась:

— Приготовь бутыли, Агата. В этом году гуава рано созрела.

С безмятежным видом Агата сообщила:

— Да, мэм, но боюсь, мэм, нам их не хватит.

— Почему? Только в прошлом году я дала тебе две дюжины новых бутылей.

— Верно, мэм, но боюсь, что пять или шесть из них разбились.

— О господи! Как же так получилось?

— Не могу сказать, мэм. — Агата подняла большой серебряный поднос и стояла, внимательно наблюдая за лицом хозяйки.

Миссис Хавлок прожила на Ямайке уже достаточно долго и знала, что «разбились» значит «разбились» и что искать виновного бесполезно. Поэтому она ободряюще сказала:

— О, все в порядке, Агата. Я куплю еще, когда поеду в Кингстон.

— Да, мэм.

Агата с Фейпринс в кильватере выплыла с веранды.

Миссис Хавлок взяла со стола вышивку. Ее пальцы двигались автоматически, а глаза осматривали кусты роз и педилантуса. Так и есть: оба кавалера уже вернулись. С гордо поднятыми хвостами они порхали среди цветов. Солнце стояло низко над горизонтом, и его лучи, отражаясь от птичьего оперения, вспыхивали то тут, то там изумрудными проблесками. С верхушки красного жасмина начал свой вечерний репертуар пересмешник. Раннее пение квакш возвестило о близости короткого лилового заката.