Ах, война, что ты сделала... - Геннадий Синельников

Геннадий Синельников

АХ, ВОЙНА, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА…

Я только раз видала рукопашный,Раз — наяву и сотни раз во сне.Кто говорит, что на войне не страшно,Тот ничего не знает о войне.

Часть I

«МАНЕВРЫ-80»

В 1977 году после окончания Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища я был направлен для дальнейшего прохождения военной службы в ордена Ленина Ленинградский военный округ — поселок Печенга Мурманской области, в 10-й мотострелковый полк. Чем дальше на север уносил меня скрипучий пассажирский поезд, тем быстрее улетучивалось радостное настроение. За окном вагона лил дождь. Серые, с тусклой растительностью сопки, маленькие карликовые деревья, какие-то камни, покрытые мхом. Не по сезону холодно. Пограничный наряд, внимательно изучающий твои документы и внешность. Все ново и необычно.

Первый гарнизон особенно памятен и дорог. Учиться премудростям армейской службы приходилось, по существу, заново. Военное училище дало в основном теоретические знания и диплом об окончании, как путевку в самостоятельную жизнь. Самоутверждаться же в коллективе и на службе приходилось через отношение к ней и практические результаты. Когда начинался полярный день, часто забывали о времени и уходили домой уже глубокой ночью, а иногда и под утро. Были молоды, энергичны, мечтали о служебной карьере, не считались с семейными проблемами. Главным смыслом жизни была добросовестная служба.

Первым командиром роты у меня был капитан Юрий Волков.

— Ты знаешь, почему я выбрал именно тебя из всех выпускников, сразу возле штаба, по прибытии вас в гарнизон? — спросил он меня, когда покидал роту, уходя на новую, вышестоящую должность.

— Нет, — ответил я.

— Я выбрал тебя по глазам. Они у тебя с каким-то нормальным человеческим смыслом. Я сделал так и ничуть не жалею об этом.

Старший лейтенант Анатолий Болтовский, принявший роту у капитана Волкова, несмотря на свою молодость, был большим специалистом в военном деле. Он сплотил воинский коллектив подразделения, благодаря чему наша четвертая мотострелковая рота через некоторое время добилась высоких показателей в боевой и политической подготовке и была признана лучшей в полку. В общем успехе всего воинского коллектива была частица и моего труда.

Служил в нашей роте механиком-водителем рядовой Николай Егоров. Солдат как солдат. Но чем ближе узнавал я его по службе, тем отчетливее осознавал необычность и трагичность его судьбы. Отца он не помнил. Мать спилась, и в очередной пьянке ее убили. После смерти матери у Николая остались два младших брата — Олег и Сергей. Сначала их вместе отправили в один детский дом, но тот вскоре сгорел. После этого их разлучили, разослав по разным специальным заведениям. Связь с братьями прекратилась. Николай остался жить у родственников, которые не были с ним добры и очень часто даже попрекали куском съеденного хлеба. Николай пытался отыскать Сергея и Олега, но безуспешно. Он был каким-то грубоватым, озлобленным. Видимо, жизнь наложила на него свое клеймо. Прошли недели, месяцы, прежде чем я смог вызвать Николая на откровенный разговор. Узнав подробности его непростой жизни, я начал самостоятельный поиск его потерявшихся братьев. Через несколько месяцев, когда отыскались следы первого, я рассказал Николаю о своем поиске. С тех пор весь личный состав роты с нетерпением ожидал ротного почтальона и выжидательно смотрел на меня, пока я читал полученное очередное письмо. И вот, когда мне наконец пришло последнее, в котором был адрес второго брата, я пошел к замполиту полка, майору Юрию Федоровичу Шевченко, и рассказал ему о имевшем место факте и проведенной мною работе. Замполит был очень удивлен такому случаю, а также тому, что я уже сделал в этой связи.

Вечером весь личный состав роты был собран в Ленинской комнате. Последним из автопарка пришел Николай. И когда замполит полка вручил Егорову отпускной билет для поездки к братьям, а секретарь комсомольской организации роты, сержант Скочигоров, подарки, среди которых был большой целлофановый пакет с конфетами, я впервые увидел, как плакал взрослый парень. Черными, от въевшегося в кожу машинного масла, руками он прижимал к себе подарки, пытаясь что-то сказать, но не мог. Крупные слезы радости бежали по его красным от мороза щекам.

Каким-то образом этот случай попал сначала на страницы армейской, а затем и окружной военных газет. В октябре 1978 года меня вызвали в политотдел армии и предложили должность порученца, а проще — адъютанта члена Военного совета — начальника политического отдела армии. Я отказался.

— Почему? — удивился генерал-майор Горшков.

— Хочу работать с людьми, — ответил я.

— А я что же, по-вашему, не человек? — усмехнулся он.

Я извинился, пояснив, что имел в виду подчиненный личный состав.

— Ну, ваше право, настаивать не буду, — сказал генерал, и я покинул его кабинет.

Потом меня вызвал к себе начальник штаба армии генерал-майор Панкратов и после короткой беседы предложил должность заместителя командира по политической части отдельной роты охраны и обслуживания штаба армии, сказав, что в ней командиры и замполиты меняются как перчатки. Такая перспектива службы меня не устраивала. Я стал отказываться от предложения. Кроме того, мне очень не хотелось терять льготы по выслуге, которые предусматривались для офицеров в Заполярье. Я привык к своему коллективу. Наконец, после долгих месяцев неудобств и ожиданий я получил хорошую двухкомнатную квартиру. Нет, мне не хотелось покидать свой гарнизон, и я чистосердечно признался в этом генералу.

— Лейтенант, — сказал он мне, — запомни: в армии не просят и тем более не уговаривают, и два раза должность не предлагают. Отказавшись от нее однажды, ты можешь остаться «при своих интересах» на долгие годы. В армии предложение — это приказ, а его нужно выполнять, нравится он тебе или нет. «Полярки», квартира — это, конечно же, хорошо, но не главное в жизни офицера. Подумай об этом. В твоем распоряжении всего одна минута. Смотри, не ошибись!

И я согласился.

Отдельная рота охраны и обслуживания штаба армии, куда меня направили служить, по численности намного превышала ту, где я служил раньше. Личный состав этого подразделения выполнял свои специфические задачи. В роте было много водителей автомобилей командующего армией, его заместителей, начальников служб. Эти водители и доставляли нам с ротным массу неприятностей. Не сразу, но через несколько месяцев напряженной кропотливой работы дела с воинской дисциплиной пошли на заметное улучшение.

Как-то начальник оперативного отдела армии полковник Марченко сказал мне:

— Товарищ старший лейтенант, впервые за несколько лет в нашей роте вместо ушедшего в отпуск командира его обязанности оставили исполнять замполита. Обычно это доверяли больше командирам взводов, даже прапорщикам. Скажу честно, не было у нас до этого уверенности в политработниках. А я смотрю на вас и вижу в вашем характере, поведении, работе много хороших командирских качеств. Это очень радует. Поэтому за усердие по службе, личную исполнительскую дисциплину, высокую профессиональную подготовку при проведении занятий по боевой подготовке от имени начальника штаба армии объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — ответил я.

Домой возвращался радостным и воодушевленным, хотелось работать еще больше и лучше, не покладая рук, не жалея себя и не считаясь со временем.

Вскоре секретарь партийной комиссии при политотделе армии полковник Кондрашов в доверительной беседе сообщил мне новость. Он сказал, что командующим и членом Военного совета армии принято решение о выдвижении меня на вышестоящую должность. И по этой причине я на днях должен убыть в Политуправление Ленинградского военного округа на беседу с начальником отдела кадров. Это сообщение для меня было очень радостным и долгожданным: военное училище я закончил в 25 лет, что поздновато для молодого выпускника. Поэтому назначения на вышестоящую должность ждал давно. И вот наконец это событие свершилось. Знакомые офицеры уже дружески пожимали мне руку, поздравляя с повышением. И хотя приказа о назначении еще не было, я да и сослуживцы хорошо понимали, что все это — лишь вопрос ближайшего времени. Самым трудным было попасть в проект приказа о назначении. А если я в него попал, тем более по рекомендации начальника политического отдела армии, то никаких препятствий с выдвижением уже не будет. Я с нетерпением ждал отъезда в Ленинград. Все складывалось как нельзя удачно: радовалась за меня жена, да я и сам был доволен оценкой моего труда и предстоящими переменами на службе. Мысленно поторапливал оставшиеся до отъезда деньки.